Жизнь – проза, а я – это стих

Хтосьцi рассыпаy на yскрайку дарогi
Сонцам сагрэтую медзь.
Восень! Не кiдай ты лiсце пад ногi, —
Лёс у яго – спарахнець.

Хто здольны yбачыць багацце кляновых,
Смерцю кранутых лiстоy?
Хоча жыццё колер новы, вясновы,
Хоча кружэння гадоy.

Каб не апалае лiсце, а птушкi
Гiмны спявалi Зямлi.
Каб небасхiл сонца ранiцай гушкаy
Новыя зоры цвiлi.
ПАМЯТНИКУ

Стоит одиноко в структурности города,
С гордой улыбкой, вселяющей мнение,
Ни страха, ни смелости, ни жара, ни холода,
Точит своё полимерное зрение.
И смотрит на каждого, смотрит на всякого,
Как на последнюю новую гадину,
И часто играет в гляделки с зеваками,
Кто обыграет такую громадину?

Стоит под дождём проливным, отмывается,
Чистится каплями дождика летнего,
Но грязь революции не растворяется,
Грязь отложилась из гадкого, едкого.
Стоит, ухмыляясь, с глазами довольными,
Мог бы, сказал бы какую-то проповедь,
Расплавил бы души стихами трёхдольными,
Взяв у поэтов словечек истрёпанных.

Но нет ему дела до дня современного,
Молча хранит пережитки истории,
Стоит, и не может сказать откровенно нам,
Все свои выводы, споры, теории.
Умолкло однажды его красноречие,
Вытоптав кровью себе оправдание,
И нет ничего в нём теперь человечьего,
Кроме безжизненного очертания.

Стоит, растерявши огромную значимость,
Вникнув в нехватку погибшего разума,
Доверив навеки костюму пиджачному
Память о смерти лица буржуазного.
НА БЕЛОРУССКОМ ЯЗЫКЕ
(Стоит одиноко в структурности города…)

Стаiць ён самотна y структурнасцi горада,
Стаiць ганарлiва з усмешкай упэyненай.
Нi страху y яго, нi адвагi, нi холаду,
І позiркам роyным, з гадамi не змененым,
Глядзiць ён на кожнага i на yсялякага,
Нiбы на пачвару, з гадамi нязменную.
Гуляе y глядзелкi з людзьмi-разявакамi —
Хто зможа адолець асобу камeнную?

Стаiць пад дажджом пралiyным, адмываецца
І чысцiцца кроплямi дожджыка летняга.
Ды бруд рэвалюцыi не раствараецца —
Той бруд – ён нязмыyны, устойлiвы, з’едлiвы.
Стаiць, ухмыляецца ён – задаволены.
Мо, пропаведзь, пэyна, гатуе для публiкi?
А можа, y натоyп кiне вершы трохдольныя,
Нiбы жабракам – нiзку дзiрак ад бублiкаy?

І справы няма да пытанняy сучаснасцi,
Бо ён – абярэг перажыткаy гiсторыi.
Мы сёння не маем адказаy i яснасцi:
Цi не памыляyся y сваёй ён тэорыi?
Ён моyчкi стаiць цяпер – уцiхамiрыyся,
Яго апраyданне – падзеi крывавыя.
Жыцця няма y гэтым каменным апiрышчы,
Бы маска часоy небыцця нерухавая.

І значнасць згубiyшы, стаiць нерухома ён.
Шукае y мiнулым прыкметы, мо, розуму?
Пiнжак на плячах – постаць вельмi вядомая,
З яyляецца ён Капiталу пагрозаю.

Я – ПАПА, ТЫ – МАМА

Настанет момент, когда мы возьмём её за руки,
Я – папа, ты – мама, и она – человечек маленький,
Мы трое – семья. Весёлая, сильная, дружная,
Друг другу люди самые верные, нужные.

Она улыбнётся мне и тебе, как родителям,
А мы ей в ответ добродушно и упоительно,
И глазки моргнут нам, как чистые два кристаллика,
Я – папа, ты – мама, и она – человечек маленький.
ПРОГУЛКА

В окнах гаснет свет,
Наступает ночь,
Все ложатся спать,
Только я не сплю.