Однажды тебя убили

– «Я бы хотел, чтобы ты улыбалась как можно чаще».

– «Приятно такое слышать;) А как бы ты мог это сделать?»

– «Как насчет поесть вместе мороженого в „Ольвии“ завтра вечером?»

– «Не уверена. Много дел», – Естественно, вначале Бера изображала из себя очень занятую и популярную среди мужчин особу. – «Работа, обсуждение годовой стратегии…»

Но уже через двадцать минут, пока Виктор не успел передумать, отправила совсем другое сообщение: «Наше совещание перенесли, так что мы могли бы встретиться, как ты и предлагал».

Ирма была довольна. Ей казалось, что это свидание имеет все шансы стать поворотным в ее жизни. Мужчина… Состоятельный мужчина… А значит, конец работе официанткой, шуба и вдобавок – зависть всех девушек, которые работали в «Карамели». Она расплылась в мечтательной улыбке, а затем напомнила себе, что нужно купить эпилятор и наконец-то побрить ноги.

Психиатр Константин интересовался психологией еще с самого детства. Однажды, когда ему было десять лет, он попытался произвести внушения над спящей матерью, прочитав, как работают секретные службы на допросах, вводя подопытных в транс. И маленький мальчик Костя, начав проговаривать выписанные из книги слова, сам испугался того, что мама не только не проснулась, но наоборот еще сильнее захрапела. Через четыре года он уже «продавал» свои сеансы гипноза друзьям. Каждый, кто не боялся, мог за плату в виде «шоколадки» или «дать почитать книгу» пройти сеанс. Все боялись, кроме одного: его друг Дениса, который страдал от неразделенной любви к местной красавице Лизе. В надежде стать парнем ее мечты Денис соглашался на все эксперименты Кости.

Прошли годы. Костя, уже парень, пытался осилить тексты Фрейда, но у него ничего не получалось. И в двадцать три года он во второй раз поступил в институт, чтобы изучать психоанализ. Еще через два года начал консультировать людей, а ближе к тридцати чувствовал себя в этой профессии вполне уверенно и был успешных психотерапевтом. Через пять лет он получил медицинское психиатрическое образование.

Его посещали самые разные пациенты: Лидия Ивановна с мужем, которого она била салфетками прямо во время приема; девственница Ирина, которая в свои тридцать пять искала того, кто «будет таким же сильным как ее отец»; влюбленная в Константина молодая красавица Юлия, которая преднамеренно надевала короткие юбки на сеансы психоанализа, и другие.

У Константина было два рабочих кабинета: один для частной практики в центре города, а другой для работы психиатром в больнице. Там и лежала теперь Алиса. Сегодня они договорились провести сеанс психоанализа, чтобы попробовать истолковать сновидение.

– Алиса, попробуйте расслабиться, – начал Константин, – и расскажите, какие ассоциации вызывается у вас эта девушка из сновидения. Будьте свободны, не пытайтесь селекционировать или фильтровать ваши мысли. Даже то, что кажется незначительным или пустяком, может быть очень существенным.

– Это была молодая блондинка. Честно говоря, даже ничего и не приходит в голову… Помните такой фильм, «Двенадцать месяцев»?

– Да, конечно, продолжайте…

– Он ведь был черно-белым. И, если я правильно помню, главная героиня была блондинкой, но я думала, что она брюнетка. Это всегда казалось мне забавным, или, скорее, странным.

– Возможно, за этой светловолосой девушкой в вашем сновидении на самом деле скрывается некая темноволосая особа?

– Возможно. – Алиса стала задумчивой и грустной, тяжело вздохнула. – Мне почему-то вспоминается кукла-цыганка из моего детства. У нее было очень красивое платье. Когда я приезжала к бабушке, то первым делом искала эту куклу – хотела убедиться, что с ней все в порядке. Уж не знаю, как это все получилось, но в какой-то момент я заметила, что голова у нее повреждена: на ней была трещина, прямо по линии, где крепились волосы.

– Ваши ассоциации наводят меня на мысль, что за девушкой в вашем сне скрывается ваша погибшая сестра Ада… Она была темноволосой. Упав с лестницы, она проломила себе голову.

– Я до сих пор не могу себе этого простить, – взгляд Алисы как бы обратился внутрь нее. Ее плечи опустились, а тело, как будто, налилось свинцовой тяжестью. – Если бы можно было вернуть все назад, если бы я могла спасти ее или не толкать!

– Вы тогда были детьми. – Константин принялся работать с травмой. – Наверняка, это была детская потасовка, и в результате несчастного случая ваша сестра упала. Вполне вероятно, что она сама сделала то роковое движение на лестнице… Похоже, этот сон указывает на ваше желание спасти сестру. Во сне вы спасаете блондинку от мужчины, а в реальности хотели бы спасти сестру от гибели.

– Да, очень на это похоже.

– Но у нас остается еще третья фигура. Мужчина, – врач ожидал новую порцию ассоциаций, чтобы расшифровать, кто же или что же скрыто за этой фигурой.

– Ничего не приходит в голову, – ответила Алиса после долгой паузы. – Просто чувствую большой страх. Даже не понимаю, откуда он появился. Еще пару минут назад все было нормально.

– Мне кажется, что за этим мужчиной психика зашифровала что-то крайне важное. Когда мы анализировали это сновидение в прошлые разы, мы также предполагали, что речь идет о спасении Ады, но фигура мужчины так и осталась недоступной для анализа. – — После некоторого раздумья Константин продолжил:

– Я хотел бы предложить гипноз. Мы погрузим вас в состояние транса, чтобы понять, что же скрывается за этим мужчиной. Согласны?

– У меня разве есть выбор?

– Тогда приступим, – Константин заботливо посмотрел на нее и указал рукой на кушетку. Алиса легла. – Слушайте мой голос. Сейчас я буду произносить цифры, считать до десяти, постепенно ты погрузишься в транс. Один. Твои веки тяжелеют. Два. Веки еще тяжелее. Три. Руки наливаются тяжестью. Четыре. Твое мнение концентрируется на моем голосе, а все остальное остается позади. Пять. Все твое тело расслабляется…

Для Алисы все потемнело, и цифру шесть она услышала уже где-то очень далеко. Тело стало тяжелым, она уснула… Нет, это было странное состояние: она не спит, но и не может «проснуться». Она как будто парит над своими мыслями, но в то же время полностью пассивна. Только голос Константина откуда-то извне связывал ее с внешним миром и направлял ее действия. Алиса находилась в своем сновидении.

Блондинка, которую она спасла, спит у нее на диване. Атаманенко подходит к двери и смотрит в глазок, но мужчины нет. Царит тишина. Она прислушивается и ничего не слышит – ни малейшего шума, даже дорожного движения. Алиса подходит к окну и выглядывает в окно. Город пуст: ни единой машины, ни одного прохожего, никаких звуков. Вакуум.

Где-то включилась сигнализация. Медленные заунывные звуки сообщали о тревоге. Девушка оглядывается назад и со страхом обнаруживает, что комната уменьшилась в два раза. Звуки сигнализации громче. Алиса бросает взгляд на диван, но блондинки там уже нет. Вдруг резко становится темно. Атаманенко инстинктивно разворачивается к окну – день сменился ночью. Она оборачивается к двери и упирается в стену! Комната стала, наверное, не больше метра. Не было места, чтобы вытянуть руки. Звуки сирены стали невыносимо громкими. Очень тесно и темно. Трудно дышать, не хватает воздуха. У Алисы началась паника. Прямо перед ее лицом был дверной глазок. Ей почему-то было очень страшно в него смотреть, но голос Константина предлагал заглянуть в него. Алиса посмотрела в глазок и увидела мертвую, лежащую в коридоре с затянутой на шее веревкой девочку, это была ее сестра – Аделина.

– Вижу мертвую Аду! – Алиса кричала. – Мне страшно! Как трудно дышать!

Константин вывел ее из транса. Затем они обсудили, что было бы хорошо пригласить ее мать, чтобы откровенно поговорить обо всем, что тогда произошло с сестрой. Это будет трудный разговор, но он может помочь вспомнить недостающие картинки, связанные с травмой чтобы осознать травматический опыт, пережить его и исцелиться. Алиса согласилась, и они позвонили Алексу, чтобы он съездил к ее матери.

Администратор Таня отпустила Марка с работы пораньше, чтобы он, от имени коллектива «Карамели», передал собранные деньги и памятный сувенир родителям убитого Гриши. Захаров взял конверт и отправился в дорогу.

Родителям Гриши, Марине Сергеевне и Анатолию Павловичу, было около шестидесяти лет, но выглядели они старше своего возраста – смерть единственного сына состарила их. Складывалось такое ощущение, что из них как будто вынули души, и теперь внутри ничего не было. Они пытались улыбаться и быть гостеприимными. Анатолий Павлович пригласил Марка в дом, а Марина Сергеевна быстро приготовила чай и достала печенье. Все вместе они присели в бывшей комнате Гриши:

– Весь коллектив ресторана выражает вам соболезнования, – осторожно начал Захаров, – мы скорбим вместе с вами. – Он передал конверт и подарок. Родители сначала, соблюдая правила приличия, ни в какую не хотели его брать, но были рады такому вниманию.

– Последние несколько лет нашу семью преследуют неудачи, просто полоса кошмара, – тяжело вздохнула Марина Сергеевна. Ее муж сурово посмотрел на нее и подал знак замолчать. Но она продолжила, уж очень ей хотелось поделиться своим страданием, настолько невыносимой была ее душевная боль. – Толик, да сколько можно молчать? И зачем?

Анатолий Павлович в итоге одобрительно кивнул, хотя и не без сомнения.

– Все началось пять лет назад. Гриша влюбился в хорошую девушку, это была Оксана. Они сыграли свадьбу, невестка забеременела. Казалось, сам Бог подарил им счастье.

– Но потом…? – Марк активно включился в беседу, поскольку хотел узнать как можно больше о жизни Гриши. Он наделся найти ответы на вопросы «зачем его убили» и «кто это мог быть».

– Однажды поздно вечером мне позвонила Оксана, – продолжила с помрачневшим лицом Марина Сергеевна. – Невестка была в истерике: рыдала, кричала, путала слова. Она потеряла ребенка…

– Какое горе… – Захаров искренне сопереживал.

– С того дня она уже перестала быть прежней. Их брак разрушался не по дням, а по часам. Я понимаю, особенно сейчас, что горе матери – огромно. Но чтобы до такого состояния дойти…

– А что же происходило?

– С ума она сошла! – к разговору подключился Анатолий Павлович. – Оксанка говорила, что ее ребенка украли.

– Что?! – Марк не ожидал такого поворота.

– Сказала, что машину остановили неизвестные и провели прямо на месте операцию – вырезали восьмимесячного ребенка, – отец Гриши сказал это с явной неохотой.

– И что было потом? Проводились ли медицинские обследования?

– Да, прямо во время этих исследований ее и отправили в психиатрическую больницу, – продолжил Анатолий Павлович, – там у нее крыша совсем съехала. Мы ее навещали и видели, что она была в бреду. Потом они развелись, Гриша уехал в командировку на полтора года. К Оксане мы больше не приходили, врач говорил, что ей стало хуже и нас она не узнает.

– Но и это еще не все, – Марина Сергеевна обняла себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. – Гриша уехал в эту командировку, но не сказал, куда, и полтора года не выходил на связь. Мы места себе не находили. Уже и в милицию обращались, и сами искать пробовали. Я поседела за это время.

– Ничего себе! – интуиция Марка подсказывала, что все эти события могут быть звеньями одной цепи. – И что было потом?

– А потом он появился, – продолжила она, – и потребовал, чтобы мы продали дом и переехали. Мы сначала сопротивлялись, но он был так настойчив, так нервничал, что мы согласились. Мы же раньше жили в другом городе. И вот прошло полгода, и его убили. Мы так и не знаем, от чего он бежал, кто его искал и… нашел.