Основы этнополитики

Поговорим о наиболее фундаментальных из них, чтобы во всеоружии перейти к непростым проблемам следующего порядка: этносу и нации.

Исторический сирота

Эволюционная теория, во многом верная сама по себе, осекается, однако, на истории европеоида, прямого потомка кроманьонца. Ибо, во-первых, происхождение кроманьонца по-прежнему тайна, а во-вторых, нет никаких оснований думать, что потомок кроманьонца, развиваясь, а следовательно эволюционируя в течение 50 тыс. лет, обогнал в этом развитии своего предка. По крайней мере физически, а по большому счету, возможно, и духовно тоже – в той, наиважнейшей, части жизни духа, которая касается понимания прекрасного и связи человека с потусторонним миром.

Откуда взялся кроманьонец? С того момента, как его родственная преемственность с неандертальцем была, наконец, аннулирована благодаря точным исследованиям генетиков, это вновь никому сегодня неизвестно, как и при Дарвине.

Помимо выводов генетиков, обращает на себя внимание и такой факт: сравнение неандертальцев разных эпох показало, что двести тысяч лет назад они были более развиты, чем их наиболее поздние представители 50 тыс. л. н. Так, ранние западноевропейские палеоантропы (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/0003632e.htm) (находки из местности Сванскомб в Англии и из селения Штенгейм в Германии давностью в 200 тыс. л.; сюда примыкает и более поздняя находка, 100 тыс. лет, из Фонтешевада) сочетали в своем строении архаические признаки, свойственные Homo erectus (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/000620a0.htm), и прогрессивные черты. Свод черепа увеличенный, надбровный валик развит умеренно, у находки из Фонтешевад надбровный валик вообще отсутствует; затылочная кость не столь мощная, как у «пренеандертальцев (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/00045378.htm)». Лицевой скелет и череп стали менее массивными, рельеф черепа менее выраженным, размер костного неба уменьшился и возник подбородочный треугольник. Впоследствии эти «прогрессивные» черты у неандертальца исчезли. То есть, происходила не эво-, а инволюция неандертальца, его развитие наоборот. Это – не решающий, но нелишний довод, подтверждающий неразвитие неандертальца до стадии кроманьонца.

Проблема, однако не в том, что неандерталец не состоялся как претендент на роль предшественника-предка кроманьонца, его отца или деда. А в том, что кроманьонец остался в итоге вообще без родителей, круглый исторический сирота.

Есть ученые-эволюционисты, которых «неандертальский провал» в родословии кроманьонца не смущает. Они теперь заявляют, что-де у этих двух ветвей человечества был когда-то общий ствол, от коего кроманьонец отщепился лет этак полмиллиона тому назад, а значит, если уж искать предка человека современного среди гоминид, то в гораздо более отдаленных временах, чем до сих пор полагалось. В основном такие рассуждения исходят от теоретиков-генетиков, которых факт генетического несовпадения неандертальца и кроманьонца завел в концептуальный тупик, и они жаждут реабилитации. Не случайно именно уже известный нам генетик Сванте Паабо, который, собственно и совершил непоправимое, окончательно отделив кроманьонца от неандертальца, предположил, что время расхождения ветвей неандертальца и современного человека – 550—690 тыс. л.н.

Однако палеоантропология не подтверждает археологическими находками соображения генетиков. Наоборот, обращение в столь отдаленные времена дает неожиданные результаты, решительно опровергающие эволюционистов. Например, недавние находки ученых из поисковой группы доктора биологии Тима Уайта (Пенсильванский и Калифорнийский университет), позволяют предположить, что в Эфиопии почти два миллиона лет назад жили как две капли воды похожие на нас Homo idaltu («человек старейший») – возможно, именно они и есть настоящие человеческие предки. А до того считалось, что европеоидный тип установился только с неолита. Ставят ли подобные сюрпризы точку в расследовании вопроса? Конечно, нет. Мало ли, какие и где нам предстоят еще находки! Мало ли, какие доказательства скрывает от нас земля и вода! Я лично уверен, что только разработка шельфа Ледовитого океана может привести нас к истокам нашего происхождения.

Однако открытие Уайта, если его выводы подтвердятся, лишний раз убедительно аннигилирует тщательно и долго выстраивавшиеся цепочки типа: австралопитек – Homo habilis – неандерталец – кроманьонец. Допустить, что возраст современного человека исчисляется миллионами лет, разумеется, можно (тем более, что это колоссального значения свидетельство против всякой эволюции: если никаких особых изменений за два миллиона лет не было, значит они в принципе не были ни нужны, ни возможны; вот уж поистине «каким ты был, таким ты и остался»). Допустить, и даже без всяких доказательств, что наш вполне биологически совершенный предок какое-то время жил в том числе и в Африке, хотя не исключительно и не первоначально, – тоже можно.

А вот что кроманьонец произошел от гоминид, произошедших от обезьян, – для этого предположения серьезных оснований как не было никогда, так по-прежнему и нет. Проблема сиротства кроманьонца, даже если предположения Тима Уайта найдут новые подтверждения, не только не решается, но и многократно усугубляется: ведь столь похожий на нас хомо идалту будет постарше многих архантропов! А значит, быть его предками они никак не могут. Что и требовалось доказать.

Между тем, родители у кроманьонца обязательно были, да притом не простые, а очень-очень высокоразвитые. Только этим можно объяснить необъяснимое: с первым же его появлением в мире около 50 тыс. л.н. (мы пока работаем в рамках данной гипотезы) связана колоссальная революция, настоящий цивилизационный взрыв. Как отметил наш ведущий антрополог А. А. Зубов: «В этот период повсеместно в Европе происходит быстрое вытеснение каменной индустрии типа шатель-перрон и ее замена на более совершенную ориньякскую форму. Возникают искусство, религия, родоплеменной строй, резко обогащается духовная жизнь. Происходит полный переворот всей жизнедеятельности человека, в огромной степени возрастает миграционная активность»[137 - Зубов А. А. Тенденции эволюции человечества//Расы и народы. Вып. 12. М., 1982.].

Итак, появление кроманьонца на исторической арене 50 тыс. л.н. сопровождается такими революционными обстоятельствами, что не устаешь удивляться и задавать один за другим ошеломительные вопросы, на которые ответа так никто и не получил до сих пор. Причиной тому – во-первых, внешний облик кроманьонца, во-вторых – уровень религии и культуры, включая культуру речи, а в-третьих – место и время появления и расселения. Пройдемся кратким очерком по всем трем областям чудесного, открытых нам знакомством с кроманьонцем.

Внешность кроманьонца

Название «кроманьонец» – условно: оно от места Cro-magnon во Франции, где был найден первый такой скелет. Никакой привязки к внешним данным этот таксон первоначально не содержал.

Если же исходить из внешних данных, то кроманьонца не случайно все единогласно именуют «человеком современным»[138 - Возраст этого «современного» человека разные ученые определяют по-разному: от 40—50 тыс. до 200 тыс. и даже миллионов лет тому назад. Убедительного ответа найти не удалось.], имея в виду, конечно же, современного европеоида. «Кро-Маньон» считается европейской расой, физически ее представители ничем от нас не отличались, разве что кости были покрепче, поплотней (поскольку мышцы были более развиты в силу постоянных нагрузок и рацион питания отличался), да иногда лицо несколько пошире. Нет никаких биологических оснований не называть кроманьонца ранним европеоидом – или нас с вами поздними кроманьонцами. Если вопрос о прямом участии неандертальцев в происхождении негров ставится пока не очень уверенно (более уверенно – о происхождении от них же австралоидов; но я не сомневаюсь в том и другом), то здесь нет никаких сомнений. Каждый представитель европейских народов (и даже некоторых иных, более поздних и смешанных) может сказать: кроманьонец – мой пра-пра-пра… -прадедушка.

Это понимали уже на заре антропологии. Как писал еще Ойген Фишер в работе «Раса и возникновение рас у человека» (1927): «Одна из наиболее обоснованных гипотез такова: от кроманьонской расы произошла нордическая раса, строители мегалитов, дольменных погребений Скандинавии, Дании и т. д. Согласно названной гипотезе, нордическая раса возникла в результате модификации позднепалеолитической расы на Севере по мере освобождения ото льда обитаемых ныне мест. Здесь возникла нордическая раса, тогда же она приобрела и свои типичные качества. Это наилучшее объяснение происхождения нордической расы»[139 - Авдеев В. Б. Указ. Соч., с. 88.]. Оставим в этом пассаже вопрос о месте расогенеза кроманьонца для дальнейшего обсуждения (как стоящий пока вне компетенции антропологов) и примем главное: европеоиды заселили Север именно как модификанты кроманьонца.

Данные краниологии – серьезнейший аргумент, о чем немало уже было сказано выше. Поэтому заслуживают не только доверия, но и особого внимания и раздумий данные науки о распространении кроманьонского черепа по Земному шару.

Как повествует Авдеев: «Крупный немецкий антрополог Александр Эккер (1818—1887) в 60-х годах XIX века обнаружил черепа „северного типа“ в могилах Южной Германии и установил их тождество с черепами современных немцев. Черепа чистого „северного типа“ повсюду в Скандинавии и Северной Германии обнаружил и крупнейший шведский антрополог Андерс Ретциус (1796—1860). Именно на основе этих многочисленных краниологических серий и было высказано предположение, что современный „северный тип“ по своей структуре восходит к кроманьонскому типу палеолитической Европы. Классик французской антропологической школы Арман де Катрфаж (1810—1892) даже назвал древнего кроманьонца блондином в современном смысле этого слова»[140 - Авдеев В. Б. Указ. Соч., с. 33.].

Несмотря на то, что отдельные кроманьонцы могли обладать надглазничным валиком и/или покатым лбом, большими челюстями и т. п. (явный след метисации), в общем и целом они решительно отличались от неандертальцев по внешнему виду.

Их череп, по сравнению с черепом неандертальцев, имел более высокий и округлый куполообразный свод, высокий, прямой и более гладкий лоб, надбровные дуги (вместо надглазничного валика), длинную мозговую коробку, выступающий подбородок, низкое, но широкое лицо, низкие угловатые глазницы, узкий, сильно выдвинутый нос, мелкие зубы, крупный мозг: у кроманьонского черепа он достигает 1600 см?. Наиболее ранние кроманьонцы – долихокефалы (длинноголовые), позднее появляются также брахикефалы (короткоголовые) как результат расхождения признаков.

Кроманьонцу впервые в истории живых существ достались органы, необходимые для формирования сложной и четкой речи. Расположение полостей носа и рта, удлиненная глотка, гибкость языка, устройство гортани позволяли ему издавать быстрые, четкие, разнообразные, связные звуки, намного превосходящие по всем показателям те, что издают животные или могли издавать неандертальцы.

Тела кроманьонцев менее грубы и массивны, чем у неандертальцев, их кости легче костей их предшественников, имеют анатомически современный характер. Идеально прямоходящие, они были высокорослы (рост до 180—190 см) и имели вытянутые пропорции. Со временем, обнаружив и исследовав отпечатки пальцев древних скульпторов на глиняных фигурках эпохи палеолита, ученые достоверно установили их полную расовую идентичность с современным европеоидом.

* * *

Так же, как гоминиды и неандертальцы, кроманьонцы разных регионов были в свою очередь разновидны. Кости, найденные на территории бывшего СССР, отличаются от костей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы, обитавшие в пределах одной области, не слишком походили внешне друг на друга. Что вполне естественно.

Итак, процессы формирования человека современного типа не ограничивались одним регионом, а протекали на разных территориях и характеризовались значительной изменчивостью людей переходного периода. Иными словами, происходила активная дивергенция (расхождение признаков), когда один родоначальный вид может дать начало нескольким новым подвидам, со временем обособляющимся до степени вида. Это касалось не только формы черепов, долихо- или брахикефальной, но и формирования иных особенностей, в том числе в строении речевого аппарата. Именно здесь, в явлении расхождения признаков – ключ к разгадке феномена этногенеза.

Разнообразие внешних признаков у разных популяций кроманьонцев не меньшее, чем у его нынешних потомков, ведь популяции подолгу, столетиями и тысячелетиями жили локально, не уходя с насиженных мест и, следовательно, не смешивая свою кровь с иноплеменной. Таким образом, насельники хижин и пещер имели тенденцию сохранять свои особые племенные черты – прямая дорожка к этническому своеобразию, селекции, и как следствие этнической чересполосице и пестрой этнической карте.

Однако отдельные отряды кроманьонцев, чрезмерно далеко оторвавшиеся от эпицентра своего расогенеза, попавшие, скажем, в Китай, Восточную Сибирь, Памир, на юг Африки, растворились на сегодняшний день без остатка в доминирующих расах, монголоидной на Востоке, негроидной на Юге[141 - К примеру, пройдя, вероятнее всего через Китай, до самой Австралии и оставив там свои кости в весьма древних слоях у озера Мунго (30 тыс. л.н.), кроманьонец, однако, не отметился сколько-нибудь заметно в расо- и этногенезе австралийцев, признанных негроидных потомков неандертальца. Его генетический след у них, в отличие от айнов и некоторых китайских этно-локусов, не просматривается.]. И сгинули без следа, сохранившись разве что в легендах и мифах. О том, как это в реальности могло быть, повествует нам сегодняшний расовый облик таджиков, узбеков и некоторых других народов Средней Азии, Памира и др. Ведь изначально, до «вливаний» монгольских завоевателей, он был европеоидным…

Культура и религия

Исследователи немало усилий затратили на классификацию различных культур, созданных, как принято считать, человеком разумным, начиная с пренеандертальцев-архантропов. Культуры шелль, ашель, мустье, связанные с Homo habilis, гейдельбергским человеком или неандертальцем, сменяют друг друга в колоссальных временных рамках, измеряемых сотнями тысячелетий.

Но вот появляется верхнепалеолитическая культура «ориньяк» в ее региональных разновидностях. Установлено точно, что предшественники кроманьонца не имеют никакого отношения к ее созданию: костные остатки последних вместе с верхнепалеолитическими орудиями не встречаются.

Ориньяк создал человек современный, то есть кроманьонец. И количество достижений, технических, духовных, социальных сразу возрастает на порядки, многократно превосходя количество достижений всех архантропов и неандертальцев, вместе взятых. И все последующее развитие, именуемое культурами солютрен, мадлен (граветт), азиль и т.д., созданными кроманьонцем, демонстрирует всевозрастающий отрыв кроманьонца от всех, кого еще недавно считали его предшественниками.

Самое важное, на что нужно обратить внимание: практически мгновенное, взрывообразное возникновение полноценной, чрезвычайно разнообразной и высокоразвитой культуры кроманьонца. Она возникла как бы на пустом месте, чудом, сразу же совсем иная, новая, как бы не знавшая долгого пути развития и совершенствования.

Прежде всего это касается технологии разнообразных производств (орудий, оружия, инструментов, бытовых предметов и т.д.), практиковавшихся кроманьонцем.

Уже цитированный выше французский антрополог Жан-Жак Юблен заметил по этому поводу: «Сегодня утверждения о том, что культура неандертальцев отличалась от культуры наших предков, была более примитивной, что они заимствовали у кроманьонцев многие технические достижения и навыки, является настоящим табу для антропологов. Это все равно, что открыто признать их недоразвитыми существами. Но хотим мы этого или нет, неандертальцы были другими и использовали технику обработки камня, совершенно отличавшуюся от принятой у кроманьонцев».

Начнем с чисто технических параметров. Общая длина рабочего края изделия, которую получал кроманьонский человек из одного килограмма кремня, была намного больше по сравнению с изделием неандертальца (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/0002e4c7.htm) или архантропа (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/0000b328.htm). Последние могли изготовить лишь от 10 до 45 см рабочего края орудия, неандертальцы – 220 см рабочего края; но кроманьонцы – 25 метров (!) рабочего края. Другой порядок цифр.

При этом для изготовления некоторых каменных орудий, кроманьонец наносил до 250 направленных ударов по объекту – своего рода «прециозная» технология того времени.

Помимо традиционных способов обработки камня, известных неандертальцам и даже архантропам, кроманьонцы знали такие техники, как пиление, сверление, шлифование и даже полировка, причем не только камня, но и кости, в том числе бивня мамонта, раковин, рога, дерева. Освоение этих материалов – важное достижение ориньяка. Всего насчитывается до 100 типов сложных каменных и костяных орудий, изготовлявшихся путем высокотехнологичной для своего времени обработки камня и кости. Причем если у неандертальцев (http://www.medbiol.ru/medbiol/antrop/0002e4c7.htm) на каждую тысячу каменных орудий приходилось не более 25 костяных изделий, то на стоянках кроманьонцев кость и кремень представлены как минимум поровну. Недавно на такой стоянке была найдена самая древняя голова человеческой статуэтки из бивня мамонта возраста 35—37 тыс. л.н. по радиоуглеродной системе датирования, а по палеомагнитным данным – древнее 42 тыс. лет.

Кроманьонцы не только использовали подручные природные материалы, но и создали новый, рукотворный: обожженную глину. В Центральной Европе в нескольких кроманьонских поселениях обнаружены куполообразные печи, где обжигались первые гончарные изделия (горшки, миски, фигурки), для чего поселенцы даже специально готовили (выжигали) уголь.

Изобретение загонной охоты, требующей достаточно высокой общественной организации труда, сопровождалось у кроманьонца значительным прогрессом в изготовлении соответствующих орудий: копьеметалок (с их помощью копье летело почти на 140 метров), сетей, гарпунов и крючков для ловли рыбы, силков для птиц, а главное – лука и стрел. И т. д.

Как бы велики ни были технологические достижения кроманьонца, но не это главное в его триумфе. Величайшим и удивительнейшим изначальным достижением кроманьонцев была их социальная организация сразу же в виде родового и родоплеменного общества, а не первобытного стада. На Русской равнине, к примеру, обнаружены ориньякские дома площадью в сотни квадратных метров, что характерно именно для родового строя.

Миграционные способности кроманьонца поражают. Однако многое (дома в частности) говорит о том, что отдельные популяции кроманьонца не только активно и даже агрессивно мигрировали, но и вели более или менее оседлую жизнь. Это позволяло ему накапливать всякие полезные предметы в больших количествах, недоступных для кочевника, и прочно обустраивать и развивать свой быт, непрерывно прогрессируя в этом отношении. Отсюда было недалеко и до земледелия, начальные формы которого ученые обычно относят к 7—6 тыс. л.н., хотя есть надежда, что развитие археологии подтвердит: оно могло возникнуть значительно ранее.

Наконец, нельзя не обратить внимание на развитие культуры и религиозных представлений.

Археологические находки позволяют говорить о том, что люди того времени (мы имеем право и будем называть кроманьонцев людьми) знали не только разнообразную одежду, но и письмо, символы, в том числе абстрактные, живопись, украшения, скульптуру, музыку, счёт, астрономию, магию и т. д. и т. п.

Величайшим достижением было формирование единого (пока еще) языка кроманьонцев, что, по расчетам некоторых лингвистов, произошло как раз примерно 50 тыс. л.н., хотя на наш взгляд, могло произойти значительно раньше. Интересно отметить, что ни один язык, предположительно отделившийся впоследствии от т.н. «ностратического» (то есть общекроманьонского протоязыка) не имеет ничего общего с языками африканских автохтонов, что лишний раз свидетельствует против африканской гипотезы происхождения якобы единого человечества. Ну, и с языком неандертальцев, каков бы он ни был, а тем более гоминид, язык кроманьонцев, само собой, имел мало общего.

Украшения – вид прикладного искусства, развитого у кроманьонца. Так, на Сунгирьской стоянке (Владимирская область), датируемой 29 тыс. л.н., найдено свыше 1000 бусин в захоронении мужчины, обнаружено много и других украшений – браслеты, кольца. На раскопках в Мальте у южной оконечности Байкала в могиле четырехлетней девочки найдена диадема из бивня мамонта с таким же браслетом и ожерельем из 120 бусин. И т. д.

Помимо прикладного искусства, известного и неандертальцу (правда, большинство ученых склонно думать, что пример ему в этом, как и во многом другом, например, в домостроительстве, подал кроманьонец, поскольку до его появления украшений неандерталец не знал), культура ориньяка демонстрирует и изобразительное искусство в полном смысле слова: настенные росписи, скульптуры из камня, кости, рога и глины, гравировки на кусочках камня или кости, орнамент. Своей вершины это искусство достигло примерно 19—15 тыс. л. н. Никакие более ранние представители таксона Homo похвастать чем-то подобным не могут, что важно. Причем значение произведений первобытного искусства выходит далеко за пределы чистой эстетики, ибо тесно увязано с различными культами.

Религиозные представления кроманьонца были, по-видимому, не слишком отличными от неандертальских, если судить только по погребальным обрядам. Правда, раскопки древних захоронений в бывшем СССР неопровержимо доказали, что при погребении порой производились сложные символические церемонии, могилы и тела украшались цветной охрой, снабжались богатыми украшениями, одеждой, оружием, ритуальными предметами. Но и неандерталец клал в могилы близких и цветы, и охру, и пищу, и украшения, и орудия…

Зато наскальные картины и скульптуры кроманьонца позволяют говорить о наличии магических культов, связанных с охотой, инициациями и т. д. А в 1962 году Александр Маршек, сотрудник гарвардского музея Либоди, увидел фотографию небольшой обработанной человеком кости давностью в 8 тыс. лет. На ней был нанесен ряд зарубок и царапин, проанализировав которые, он пришел к выводу, что 167 зарубок на этой кости могли отмечать фазы луны на протяжении примерно шести месяцев. Если его гипотеза верна, мы сталкиваемся на этом примере с зачатками многих сложных элементов высокой культуры, такими как счет, письмо, астрономия, а возможно и астрология и пр.

Итак: 1) технологии быта, производств и жизнеобеспечения; 2) организация общества; 3) культура и религия – все это вместе взятое позволяет говорить о том, что кроманьонец есть качественно иное биологическое существо, нежели все предшествующие биоформы, традиционно зачисляемые в род Homo и вид Homo sapiens. Что само по себе заставляет задуматься о том, что пора пересмотреть практику слишком широкого применения этих таксонов.

Но есть еще одно замечательное обстоятельство, на котором необходимо заострить внимание, когда мы говорим о культуре кроманьонца, и которое усугубляет наши сомнения в единстве человечества как рода (вида).