Апология дворянства

«Потемкинские евреи»
Вода и масло
Немецкий сюжет
Дворянство и немцы до 1825 г.
Дворянство и немцы после 1825 года: немецкое засилие
Польский сюжет
Ксенофобия русских и итоги Гражданской войны
Антинемецкие и антипольские настроения
Антиеврейские настроения

Дворяне спровоцировали или даже сделали революцию?

ЭПИЛОГ. ДВОРЯНОФОБИЯ И НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВО

Песнь антикупца Калашникова

Идейное заблуждение – корень дворянофобии Сергеева

АПОЛОГИЯ ДВОРЯНСТВА. ПРОЛОГ

«Отношение к благородному сословию России —

та лакмусовая бумажка, по которой легко проверить,

чего в сущности желает стране тот или иной автор».

О. И. Елисеева

    Сим молитву деет, Яфет власть имеет,
    Хам пшеницу сеет, Смерть всеми владеет.

Древнерусский духовный стих

Нуждается ли русское дворянство в апологии? Ведь это сословие практически уже исчезло с лица земли. Большей частью русские дворяне были истреблены или изгнаны после Октября 1917 года, а те что уцелели и не эмигрировали – постепенно вымирали, не оставляя потомства, или мешались с простонародьем и инородцами всех мастей, растворялись без следа в населении. Как, впрочем, и те, что покинули Россию и разбрелись по свету; с той только разницей, что в России дворянские гены обогащали свой собственный народ, а за рубежом – чужие народы.

В отличие от Английской смуты, обезглавившей короля, но не затронувшей нобилитет, в отличие от Французской революции, после которой аристократическая эмиграция массово вернулась на родину и восстановила свой статус[1 - В ходе революции было уничтожено, по подсчетам историков, всего примерно 3% французского дворянства; еще примерно 30—40 тыс. дворян эмигрировало, из них большая часть возвратилась в Реставрацию.], Октябрьская революция резко, радикально и навсегда уничтожила лучшую часть русского генофонда, лишила нас нашей биосоциальной элиты, нанесла нации в целом непоправимый ущерб.

Когда нас призывают чтить свою «родную» Октябрьскую революцию, ссылаясь на пример французов, празднующих Великую Французскую революцию, или англичан, прославляющих торжество Кромвеля и Парламента над абсолютизмом, забывают именно об этом роковом обстоятельстве, не оставляющем нам места для веселья и оптимизма.

Сегодня в Союзе потомков российского дворянства (Российском дворянском собрании) состоит около двух тысяч семей – ровно один процент от дореволюционной численности сословия. Пройдет еще сто лет, глядишь – и вовсе не останется в нашей стране, да и в мире, представителей особой породы человеческой, русских дворян. Кому и зачем тогда понадобится некая правда в отношении нее? Кому будет дело до исторической вины или, наоборот, исторических заслуг дворянства? Стоит ли сегодня тратить усилия на выяснение подобных обстоятельств?

Я, берясь за данное эссе, исхожу из простой презумпции: правда истории нужна всем и всегда. А долг историка ее находить и преподносить людям.

Но есть, помимо этого общего соображения, еще немаловажный мотив, заставляющий меня браться за апологию дворянства. Он связан уже не с прошлым и его оценкой, а с животрепещущим текущим днем и, в неменьшей степени, с надеждами на лучшее будущее, которым не сбыться, если фундамент при его закладке окажется гнилым.

Дело в том, что писаной истории русского народа (если не считать опыта Н. А. Полевого, которому уж почти полтораста лет, да написанной по заказу Сталина небольшой книжки Н. М. Дружинина) до сих пор не существует. Ни в виде учебника, ни монографии, ни как-либо еще. Ни на академическом, ни на частном уровне. Историй «Государства Российского» (под разными наименованиями, вплоть до истории СССР) – сколько угодно. А истории нашего народа – нет как нет. Понятно, что без такой истории говорить о полноценном национальном русском самосознании не приходится, и ее создание поставлено самим временем в повестку дня.

Несколько лет тому назад автор этих строк, собрав весьма представительный оргкомитет и жюри, а также назначив вполне приличную премию, эквивалентную 10 тыс. долларов, объявил всероссийский конкурс на создание вузовского учебника «История русского народа». Было проведено широкое оповещение по вузам и НИИ, располагающим историческими факультетами, кафедрами и отделами. Однако научная общественность России оказалась не готова к такой работе и ничем не порадовала конкурсную комиссию. Создание подобного рода истории остается заданием на будущее.

Уже и сейчас можно утверждать, что эта история отнюдь не будет гладкой. И самая тягостная, трагическая и спорная страница в ней – это, конечно, первая четверть ХХ века, когда готовилась, а потом и производилась в революциях гибель исторической России, переламывалась судьба русского народа. Эта первая ступень предопределила с неизбежностью вторую: революцию 1991—1993 гг., явственно обозначившую дальнейший путь вниз, нисхождение русских с исторической арены. Центральный эпизод той эпохи – Октябрьская революция, от правильной оценки которой зависит верный взгляд на всю историческую перспективу, на наш сегодняшний и, что гораздо важнее, завтрашний день.

В последние годы среди серьезных исторических работ появились и такие, которые можно считать установочными для подготовки будущей «Истории русского народа». Естественно, они по причине своего первопроходческого статуса блещут как открытиями и достижениями, так и досадными умолчаниями и искажениями, нуждающимися в исправлении. Или, по крайней мере, в критическом осмыслении.

Одним из центральных моментов такого рода как раз является оценка русского дворянства, поскольку от нее радикально зависит оценка Октябрьской революции, а от сей последней – и всей русской истории, как прошлой, так и будущей. Осудить русское дворянство в целом – значит оправдать Октябрь; защитить дворянство от несправедливых обвинений – значит, во многом, осудить Октябрь. Или, во всяком случае, способствовать его объективной оценке, к чему просто обязывает историческая дистанция с лишком в сто лет.

Таковы причины, заставившие меня взяться за перо.

ОБЕЗЬЯНА И КОРОЛИ

Когда в джунглях умирает лев, то царем становится обезьяна.

Индийская мудрость

Начну обзор не с трудов серьезных историков, а с безапелляционной стряпни профана, бесконечно далекого от реального знания русской истории, но одно время пользовавшегося немалой популярностью у еще менее, чем он сам, просвещенных лиц. Его простенькие идеи выросли, однако, не на пустом месте.

Кандидат геолого-минералогических и доктор технических наук, профессор Петр Михайлович Хомяков, известный в русских политических кругах как создатель концепции НОРНА и неформальный руководитель «Северного братства», признанного затем экстремистским[2 - Сам профессор в 2010 году выехал на Украину, где попросил политического убежища, но затем опрометчиво вернулся в Россию, был арестован, судим и умер на зоне в 2014 г. в возрасте 64 лет. В середине 1990-х мы исповедовали схожие политические взгляды и даже написали совместно «Национал-капиталистический манифест», но в дальнейшем идейно разошлись из-за уклона профессора в национал-анархизм.], не раз пытался выступать в амплуа самодеятельного историка. Обладая своеобразным даром упрощать и схематизировать плохо познанный им предмет, он создал, однако, целую школу русского национал-анархизма. Ученики профессора, характеризуя себя как симбиоз кулаков и власовцев, проклинают на все лады историческую Россию (не только в обличье СССР или РФ), ратуют за ее расчленение, прикрываясь лозунгом конфедерализации, мечтают о новой революции и т. п.

Сам гуру Хомяков исчерпывающе высказался на этот счет на сайте ИА «Ичкерия-Инфо», которому дал интервью, руководствуясь тут же заявленным принципом: «Если человека, слывущего „русским националистом“ поддержит чеченский ресурс – это гораздо сильнее, чем сто аналогичных материалов на русских ресурсах».

Его спросил чеченский корреспондент: «Как Вы относитесь к процессу развала России?.. Что он принесет русскому народу, благо или потери?».

«В перспективе этот развал, несомненно, неизбежен, – с готовностью провещал профессор. – Я считаю, что к 2015 году Россия развалится со стопроцентной вероятностью. Но она может развалиться и раньше. Есть не нулевая вероятность, что процесс развала начнется уже в этом 2010 году. Как я к этому отношусь? Как к благу для русского народа, который этим государством уничтожается со скоростью более миллиона человек в год. Думаю, что и другие народы России не будут возражать против развала России. При этом, чем раньше это произойдет, тем лучше для всех нас»[3 - http://anvictory.org/blog/2010/05/16/intervyu_redaktsii_iaichkeriya-info_s_professorom_petrom_homyakovyim/].

Свою ненависть к исторической России Хомяков декларирует всегда, везде и по любому поводу, ничего хорошего не видит в ней в принципе. Поэтому я не удивился, увидев его поразительную по своей нелепости и несоответствию исторической правде сентенцию:

«Несчастлива в России доля не только казака, но и коренного великоросса, украинца, белоруса. Поразительно, но именно в России «привилегия» быть крепостными рабами предоставлялась как раз в первую очередь представителям государствообразующего триединого русского народа (великороссам, украинцам, белорусам).

В то время как дворянство, владеющее этими рабами, было по большей части нерусским (здесь и далее выделено мною. – А.С.). Напомним ставший известным в начале 1990-х годов факт. Т.н. «русское» дворянство к середине XIX века было едва ли наполовину православным. При этом «в зачет» шли «не совсем православные» грузины, армяне, греки, сербы, румыны. А кроме них вообще все крещеные инородцы. То есть даже среди «православных» дворян этническими русскими были далеко не все.

Но около половины дворян не были даже православными! Следовательно, этнических русских среди российского дворянства было, дай Бог, 1/3. Между тем подавляющее число крепостных были именно русскими.

В итоге, несколько огрубляя численные оценки, можно утверждать, что российское государство отдало в крепостное рабство русских людей на 2/3 этнически нерусскому дворянству.

Для убежденного русского националиста этой характеристики российского государства вполне достаточно. Другие характеристики излишни»[4 - Хомяков П. М. Русский национализм и единство русского народа. 24.08.2007. http://www.velesova-sloboda.org/right/homyakov-russian-nationalism.html].

Несмотря на то, что в то время Хомяков, как следует из интервью, уже причислял себя не к националистам, а просто к демократам, в те дни, когда писался данный текст, профессор адресовался именно к молодым русским националистам, среди которых вел – и небезуспешно! – свою пропаганду. И кое-кто в очередной раз поверил его злостным бредням, клевете на Родину.

Нехитрый трюк с подтасовкой статистических данных очевиден каждому мало-мальски осведомленному и мыслящему человеку: ведь территориально, географически, нерусское дворянство и русские крепостные крестьяне проживали в совершенно разных местах. Там, где правили баи, беки, грузинские князья, остзейские бароны и польские паны, вошедшие действительно немалым числом в статистику российского дворянства, русские крепостные крестьяне не водились вовсе (за некоторым исключением отдельных частей Белоруссии и Малороссии). А в губерниях, где находились основные массы русских православных крепостных крестьян, там и дворянство было соответствующим: русским и православным. Конечно, не обходилось без исключений, но они на то и существуют, чтобы подтверждать правило.

Такое вот «некоторое огрубление» позволил себе профессор, чтобы хоть как-то мотивировать свою безмерную ненависть к любым формам российской государственности. Но, если не считать того, что в основание всей его логической цепочки положено откровенное вранье, в целом цепочка выглядит вполне последовательно. Среди прочего, она ведет к полному обелению Октябрьского переворота, позволяет представить его как «русскую национально-освободительную революцию», совершенную русским народом против угнетавших его нерусских дворян (даром что крепостного права уже более полувека не было в России).

Непонятным остается, правда, почему, освободившись от такого якобы инородческого гнета, русский народ тут же попал в еще худшую кабалу – и на сей раз уж точно инородческую…

Формулировки Хомякова отчетливы, лапидарны, почти афористичны, они рассчитаны на легкое усвоение широкой аудиторией (на то он и профессор). Но… не оригинальны. При ближайшем рассмотрении оказывается, что автор сумел не только уловить заказ антирусских сил, но и выловить в потоке современной информации материалы, не им разработанные, но обосновывающие его концепцию. Заявляя ее на публику, он лишь играет роль придворной обезьянки, своей утрированной мимикой копирующей поведение королевских персон.

Неприятно сознавать и сознаваться, что шутовской и лживый абсурд, весьма профессионально продвигаемый в массы невежественным демагогом, эпигонски связан, однако, с некоторыми современными утонченнейшими и высокопрофессиональными научными исследованиями. Они принадлежат перу историков, прямо-таки одержимых странным, возможно неосознанным, стремлением к реабилитации Октября и стоящих за ним антирусских сил. Странным, ибо исходит оно не от либералов диссидентской закваски, потомков и наследников «пламенных революционеров», а от людей, причисляющих себя к лагерю русских националистов. Более того: этими людьми проведена огромная и ценная работа, реально сдвигающая сознание высших кругов российской интеллигенции к приятию русской националистической парадигмы. Смею думать, эти люди, с которыми я имел честь сотрудничать (все мы состояли некогда в редсовете журнала «Вопросы национализма»), составляют заметную часть той небольшой группы, которую можно характеризовать как цвет сегодняшней исторической науки.

Однако: Платон – друг, но истина дороже. По этой важной причине я не могу не взять на себя ответственность возразить в меру своих скромных сил на их концепцию российского дворянства.

Речь идет о книгах Валерия Дмитриевича Соловья и Сергея Михайловича Сергеева. Написанные на разные темы и на разном материале, они, увы, сходятся в одном: в искажении, очернении наших представлений о русском дворянстве и – как следствие – всей эпохи от Раскола и Петра вплоть до Октября и Ленина. Мне приходилось, и не раз, публиковать положительные отзывы по поводу того ценного, важного, нужного для русского читателя, что в этих книгах содержится. Но не тот друг, кто медом мажет, а тот, кто правду скажет, поэтому я с чистой совестью берусь оспорить ту часть их работы, с которой невозможно согласиться.