Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Я лёг на кровать, закрыл глаза, ощущая в животе непривычную тяжесть еды, и представил, как она придёт, обрадуется, увидев меня, и спросит, как дела. Я же небрежно так отвечу, что неплохо в целом, жив, как видишь, и заработал малость: посмотри, мол, там, в кастрюльке. Она откроет крышку и очень удивится, увидев её содержимое. А вечером мы пойдём в кино. С этой мыслью я и уснул, а когда проснулся, то была уже середина следующего дня.

За окном светило солнце, а на столе лежала записка: «Ты просто молодец: это же пропасть денег! Обед на кухне. Целую». Я прочитал, улыбнулся, вспомнил начало этой истории и подумал, что реально бешеные деньги таки существуют, но путь к ним не так прост, как это видится вначале неискушённому в жизни человеку.

На работе, куда я вернулся после отпуска, все нашли меня слегка посвежевшим.

Надеюсь, мне удалась попытка развлечь Вас, дорогая Матильда. Напишите мне, что думаете Вы об этом. И вообще, если уж я решил придать моим письмам повествовательный оттенок, почему бы Вам, имея филологическое образование и опыт преподавательской работы, не стать литературным критиком моих любительских упражнений? Я был бы Вам очень признателен. Подумайте об этом.

С нетерпением жду ответного письма.

Днепропетровск, 14 января 2012 года

    Ваш А.Н.

3. Очарование весны

(Письмо третье к несравненной Матильде)

Дорогая Матильда! В настоящее время я нахожусь в Трускавце, где пью местную минеральную воду под названием «нафтуся», принимаю в своём санатории полезные для здоровья процедуры, а в свободное время просто брожу по окрестностям. Я люблю этот маленький курортный городок. Люблю за необычную для наших мест архитектуру, за уют тесных улочек и парков, за беззаботную атмосферу, позволяющую забыть на время суету больших городов.

Трускавец располагает к себе в любое время года, но особенно он хорош весной, когда оживает после зимнего сна природа, а вместе с ней и люди, которые вдруг начинают замечать, что мир вокруг неуловимым образом меняется, пробуждая позабытые в каждодневной суете чувства. Такие, например, как те, что нашли отражение в двух небольших рассказах ниже. Не скрою, интересно будет узнать Ваше мнение о том, в какой мере удалось мне передать те ощущения, что испытал когда-то я сам, наблюдая, слушая и перенося всё это впоследствии на бумагу.

3.1. Апрельский этюд

На смену зимнему пейзажу с окутанными снегом деревьями пришла нежная акварель весны.

    Артур Голден. Мемуары гейши

От санатория к нижнему бювету можно идти разными путями, но лучше всего через старый парк. Так и ближе, и интереснее. Вымощенная светло-серыми плитами дорожка за оградой круто поворачивает влево и неторопливо устремляется вниз мимо склона, покрытого аккуратно подстриженным газоном с изумрудной травой и одиноко растущими деревьями. Затем на её пути встречается мостик, перекинутый через весело журчащий ручей. В нос ударяет лёгкий нефтяной запах, присущий местным минеральным водам.

Слева в выложенной камнем чаше находится небольшой источник с водой, которая содержит довольно много глицерина. Согласно местной легенде, умывшись в нем, женщины обретают вторую молодость, а некоторые, что скрывать, даже первую. Отдыхающие дамы знают об этом и рано утром приходят сюда совершить таинство омовения. Если в это время к источнику молодости случайно забредёт мужчина-шатун и остановится в шоке, ослеплённый наготой женских тел, его встретят дружным поощряющим визгом. Незабываемое это зрелище останется в его травмированном сознании на всю оставшуюся жизнь, и когда-нибудь, вспомнив напоследок увиденное, он уйдёт в лучший мир со счастливой улыбкой на губах.

За мостиком вы инстинктивно бросаете взгляд на родник с молодильной водой, но, пересилив себя, поворачиваете вправо и окунаетесь в прохладу старого парка с его более, чем столетней историей. В незапамятные времена эти места принадлежали Речи Посполитой. Шляхетное панство со всей Польши съезжалось сюда попить целебную воду, поправить здоровье и просто пообщаться. В центре парка расположен памятник Адаму Мицкевичу, поставленный благодарными соотечественниками. Вокруг памятника разбиты клумбы, стоят скамейки. Поэт почему-то обращен лицом к невзрачному деревянному строению, выкрашенному в зелёный цвет, изначальное назначение которого скрыто в глубине времени. На моей памяти оно служило бильярдной, затем прибежищем местных коммунальных служб, а сейчас и вовсе имело окончательно заброшенный вид. Впрочем, это не мешало образцу местного деревянного зодчества иметь табличку «Памятник архитектуры ХVIII века. Охраняется законом».

В благодатной тиши, слегка разбавленной птичьим щебетом, на скамейках сидят отдыхающие, читают книги, газеты или просто нежатся под ласковым апрельским солнцем. Умытая недавним дождём, уютно смотрится скульптурная группа, к которой с трёх разных сторон сбегаются дорожки и от неё же убегают прочь. Неподалёку девушка играет на кларнете. Грустная мелодия мягко разливается вокруг и словно сигаретный дым растворяется в кронах деревьев.

Природа просыпается от надоевшей зимней спячки с какой-то неистовой силой. Склоны местности уже сплошь покрыты мелкими голубоватыми цветами неизвестного названия. Деревья, как бы соперничают друг перед другом, демонстрируя самую свежую, самую яркую листву, на какую только способны. На площади за парком расцвела магнолия, сакура, на клумбах ярко желтеют нарциссы и красуются тюльпаны. Старушки ненавязчиво предлагают вам перевязанные нитками букетики пролесков. Они пахнут лесной свежестью, пробуждая в душе лёгкое волнение.

Всё вокруг пребывает в мире и покое, как это независимо от времени года бывает только в церквах, библиотеках да маленьких курортных городках.

Трускавец, 17 марта 2008 года

3.2. Сиреневый туман

«Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит вечерняя звезда…».

    Слова из популярной песни

Лучшее время года для поездки на курорт это май, особенно его начало. Санатории полупусты, поскольку отдыхающих немного: праздники, дачи, огороды. Уже почти по-летнему тепло и солнечно, но нет той влажной жары, которая в этих местах свойственна июлю или августу. Вокруг цветёт всё, даже то, что по определению, казалось, цвести не может. Буйство красок, запахов, свежей зелени в состоянии вскружить голову кому угодно, независимо от возраста, пола и социальной принадлежности. По дорожкам терренкуров медленно перемещаются лишённые привычных забот люди, не замечая, что на их лицах блуждает случайная улыбка, как следствие неожиданной внутренней гармонии с окружающим миром.

Я, идя к бювету или на обратном пути, любил остановиться у памятника Адаму Мицкевичу в старом парке. К тому располагало обилие свободного времени и неясное томление духа. Здесь, сидя на скамейке, можно было наблюдать за живописной окрестностью, вдыхая полной грудью весенние запахи, и, наконец, просто расслабиться, радуясь внезапно нахлынувшей свободе. Сказать, что это было хорошо, значит не сказать ничего: ощущение было просто божественным.

В один из таких весенних дней, кажется, это была суббота и всего лишь пятый день моего пребывания на отдыхе, я вошел в парк, готовясь принять дневную порцию воды. Моя привычная скамейка оказалась занятой. На ней расположился молодой мужчина лет сорока с газетой в руках. Я поздоровался, спросил, не помешаю ли, и, получив удовлетворительный ответ, присел на другом конце скамейки, раскрыл свою газету и погрузился в интересную статью, в которой автор, известный российский политолог, весьма аргументировано излагал своё мнение относительно будущего Евросоюза. По его версии оно было неутешительным. Мысленно согласившись с автором, я взглянул на часы. Пора было идти к бювету. В это время мой случайный сосед, извинившись, поинтересовался, какой у меня номер еженедельника. Услышав ответ, он спросил, не может ли он почитать его. Я предложил ему оставить газету, поскольку она мне уже была не нужна. Мужчина поблагодарил, и мы расстались.

На следующий день утром, случайно встретившись у газетного киоска, мы поздоровались уже как давние знакомые. Курортная жизнь быстро сближает людей то ли вследствие своей краткости, то ли в силу нашей стадной привычки находиться внутри хотя бы небольшого социума. Мы вместе с Виктором, так звали моего нового знакомого, пошли прогуляться по площади в перерыве между приёмом первой и второй воды.

Оказалось, что живёт он в соседнем санатории, и у него, как и у меня, тоже пошёл шестой день пребывания на курорте. Родом Виктор был из Киева, имел университетское образование в области юриспруденции, в связи с чем и трудился адвокатом, специализируясь на хозяйственном праве. Скромно заметил, что считается неплохим юристом и достаточно востребован в этом качестве не только в городе, но и за его пределами. Это объясняло европейское происхождение его одежды, лонжин на руке и выражение лица, свойственное людям, для которых деньги лишь средство для достижения личной независимости.

Так сложилось, что в последующие дни, выходя на приём воды и вечерние прогулки, мы созванивались и вдвоём отправлялись в район нижнего бювета, чтобы не спеша побродить по городским улочкам или просто посидеть вечером в кафе за рюмкой хорошего местного коньяка. Примерно одинаковый возраст, общность интересов – всё это довольно быстро сблизило нас, и мы получали обоюдное удовольствие от общения.

Тема курортных романов, неизбежная и самая животрепещущая для мужских разговоров везде, а здесь в особенности, несколько раз случайным образом возникала и у нас, но Виктор лишь отшучивался по этому поводу, мягко меняя направление беседы. Я заметил его реакцию и не стал более поднимать проблему взаимоотношений полов на фоне глобальной деградации института брака. Хотя, признаться, это и казалось несколько странным, учитывая его возраст и весьма неслабую, на мой взгляд, мужскую привлекательность. Виктор был из той редкой породы нестареющих мужчин, обладающих каким-то особым шармом, который только усиливается с возрастом, словно магнитом притягивая женские взоры.

Ему часто звонили: сказывались особенности профессии. Извинившись, Виктор хорошо поставленным голосом обстоятельно отвечал невидимым абонентам, постепенно обогащая меня тонкостями своего ремесла. Иногда это была жена, она содержала косметологический салон, или дочь – студентка последнего курса факультета журналистики. Эти разговоры, как правило, не были конфиденциальными и без проблем велись в моём присутствии. Исключение составляли лишь отдельные звонки, настроенные в телефоне на особую тональность. Услышав их, Виктор незамедлительно вставал, отходил в сторону и довольно долго с кем-то общался. В этих случаях он возвращался в несколько ином, приподнятом, состоянии.

Как-то, отойдя, он оставил свой iPhone на столе. Когда тот зазвонил тем самым особым образом, я инстинктивно взглянул на экран и всё понял. На меня смотрела молодая женщина, удивительно похожая на Екатерину Гусеву из культовой «Бригады». Она улыбалась, и это была не просто улыбка. Это была улыбка той самой единственной женщины, которые так редко встречаются в жизни мужчины. Виктор подошёл, взял призывно звонящий телефон и посмотрел на меня. Что-то отразилось в его глазах, наверное, и я по-особому взглянул на него, но только он при мне прикоснулся к сенсору вызова и произнёс:

– Я слушаю тебя, моя радость.

То, как была произнесена эта фраза, лишь подтвердило мои предположения. Это была Она. И это был ничего не значащий разговор двух истосковавшихся в разлуке людей, когда смысл произносимых слов не имеет значения, достаточно лишь слышать голос другого человека. Вскоре Виктор положил телефон, помолчал немного, задумавшись, и предложил выпить. Я не стал возражать. Официантка принесла нам очередную порцию коньяка, нарезанный тонкими ломтиками лимон. Мы молча чокнулись и выпили. А потом он рассказал свою историю.

Это случилось десять лет назад в этом же курортном городке. Судьба распорядилась так, что они оказались в одном санатории, за одним столом и жили в соседних номерах. Ему тогда было тридцать три, ей на десять лет меньше. Он был женат, дочери было одиннадцать лет. Она была замужем, и у неё тоже была дочь, которой только что исполнилось три года. Родилась она в небольшом городке на западе Украины, родители имели глубокие польские корни, что и определило её имя при рождении – Ванда. Она довольно легко поступила в университет во Львове. После того, как рано вышла замуж за своего одноклассника и родила, вынуждена была перевестись на заочную форму обучения и вернуться домой, где и преподавала в школе английский язык.

Муж, тоже филолог, долго не мог найти работу по специальности и вынужден был определиться водителем грузовика на дальних рейсах. Это спасло семью от финансового краха. Жизнь от бедной и бесперспективной стала медленно меняться в лучшую сторону. Всё это в первую очередь тяжело воспринималось психологически, а от нервов до болезни один шаг. Ванде настоятельно порекомендовали привести в порядок почки. К этому времени семья могла себе это позволить, и в начале октября, оставив дочь и мужа на попечение родителей, она поехала пить минеральную воду.

У Виктора жизнь складывалась куда как более удачно. К этому времени он уже имел хорошую практику и прочное финансовое положение, благодаря наличию богатых клиентов, которым обеспечивал личное юридическое сопровождение в их беспокойной, а порой и небезопасной, деятельности. Эта работа требовала ответственности, больших затрат времени и нервов. Так получилось, что за все эти годы он впервые вырвался в отпуск. Бессонница вымотала его совершенно, и врачи настоятельно рекомендовали уехать куда угодно и просто выспаться. По этому же поводу подняла скандал жена, и Виктор, наугад выбрав курортный город, а в нём санаторий, уехал ранним октябрьским днём, чувствуя себя старым и больным человеком.

Кристально чистый воздух, необходимость ходить к бювету по десять километров в день привели к тому, что первые дни он спал всё свободное от процедур время. И только через неделю за завтраком, подняв глаза, он увидел молодую женщину, сидящую напротив него за одним столом. Она, чуть заметно улыбаясь, смотрела на него, и Виктор внезапно почувствовал, как у него замерло, а затем вдруг быстро забилось сердце, и кровь прилила к лицу. Он как-то неловко улыбнулся в ответ, уткнулся в свою тарелку и, наскоро проглотив потерявшую вкус еду, вышел из-за стола, сославшись на процедуры.

Казалось, сама жизнь толкала их навстречу друг другу и сопротивляться этому не было никаких сил. Она устраивала так, что они одновременно выходили из своих комнат и вынуждены были познакомиться заново, поскольку Виктор, пребывая первые дни в сомнамбулическом состоянии, совершенно не помнил имен соседей по столу. Она сводила их в очереди на лечебных процедурах, сталкивала у бювета с водой, и они, беседуя о всяких пустяках, медленно возвращались по парку в санаторий, на короткое время ставший их домом.

Прошло всего несколько дней, и Ванда стала ловить себя на том, что с беспокойством ищет взглядом отошедшего по какой-то причине Виктора и чувствует удивительный покой, когда он рядом. Из разговоров, которые он вёл по телефону в её присутствии, она поняла, что это человек из другого мира: богатого, сложного, интересного. Того, что всё реже виделся ей в мечтах. Ей было приятно брать его под руку, ощущая тепло и упругость бицепса, ловить на себе внимательные взгляды встречных женщин, приятна была малейшая забота с его стороны.

Виктор же был просто счастлив, как пятнадцатилетний мальчишка, вдруг обнаруживший в своей подружке черты будущей женщины и потерявший голову от этого открытия. В Ванде он находил те особенности женского характера, которые выдумывал в своих редких мечтах и которых, как ему уже казалось, просто не существует в реальном мире. Такого по определению не могло быть в этой жизни. Но она была, была рядом: уютная, тёплая, родная. Ею хотелось дышать и наслаждаться. От этого сладко ныло сердце и было непередаваемо хорошо.

Всё, что произошло с ними дальше, было вполне в духе курортного романа. Были бессонные ночи, полные любви, были длинные прогулки по окрестностям городка, были долгие поцелуи в старом парке под пристальным взглядом польского поэта. Однажды поздним вечером, возвращаясь в санаторий, она вдруг остановилась и потрясённо произнесла:

– Витя, смотри, там туман… сиреневый.

Они замерли. Действительно, в призрачном свете луны вдоль тропинки, поднимающейся вверх, в полной тишине курился сиреневый туман.

– Я думала, такое бывает только в песне, – прошептала она тихо. Он обнял её сзади, прижав к себе, и они долго стояли, боясь нарушить очарование мгновения.

Быстро пролетело время. Заканчивался отпуск, и пора было разъезжаться по своим городам, возвращаться к семьям, к реальной жизни. Они договорились встретиться в будущем году. Виктору было несложно договориться о путёвках в том же санатории.

Медленно тянулся этот год, несмотря на частые звонки друг другу. Но всё компенсировала долгожданная встреча. Виктор приехал на день раньше, чтобы встретить её на вокзале. Это был сюрприз, и радость в её глазах была безмерной. Их ждал впереди месяц невероятной любви. А затем очередная разлука на долгий год.

Так продолжалось десять лет. Они устали от такой жизни, но оба были обязательными людьми. Они договорились, что подождут, пока дети станут достаточно взрослыми, а потом станут добиваться развода и, наконец-то, будут вместе. К этому времени у Виктора состоялся разговор с женой. Женское чутьё трудно обмануть. Она понимала, что с мужем что-то происходит. Виктор догадывался, что жизнь проста, но не думал, что настолько. Оказалось, что у жены примерно та же ситуация, и она давно ищет повод для подобного разговора. Стало как-то легче. Был также долгий разговор с дочерью, она уже была, слава Богу, достаточно взрослой и всё поняла правильно.