Ложбинка для песен

Весь народ большая задница

Хочет запросто сожрать.

Поют все вместе, пританцовывая:

– Не стойте же, товарищи, под грузом!

Как много сверху падает дерьма.

Вас хоронить – великая обуза,

Никто не зарывает задарма.

Не стойте под стрелою крана, бросьте,

Мир бренный безрассудством веселя!

Раздавят вас без ярости и злости

Весёлый крановщик и строполя.

Гурьян Аркадьевич (продолжает петь):

– Край безденежья, безвременья -

Для людей труда не мёд.

Стопудовый крюк по темени

Бьёт и плакать не даёт.

Жить привыкли неумеючи,

Мир капризный не здоров,

Нам считать свои копеечки

И работать на воров.

Слышится звон монет. Полидор задорно пляшет, опираясь на копьё

Поют все вместе:

– Не стойте же, товарищи, под грузом!

Как много сверху падает дерьма.

Вас хоронить – великая обуза,

Никто не зарывает задарма.

Не стойте под стрелою крана, бросьте,

Мир бренный безрассудством веселя!

Раздавят вас без ярости и злости

Весёлый крановщик и строполя.

Завершается песня, и все бегут к каске Полидора. Падают на четвереньки, пытаются отыскать в ней монеты. Переворачивают её, даже пинают. Встают на ноги. Но денег в ней нет. Полидор берёт каску в руки, обнюхивает её, надевает на голову

Полидор (с обидой): – Мы ведь не просто люди, мы подкрановые вокалисты! Поём в этой ложбинке свои замечательные песни. А нас опять обманули. За что?

Лаврентий (угрожающе): – Полидор, где деньги? Куда ты их замылил?

Полидор (разводит руками): – А нету! Совсем нету, Лаврентий.

Марина: – Как же так, нету? Ведь, когда я пела, то слышала звон монет по всей нашей песенной ложбине. Нам с неба кто-то постоянно их швырял в каску Полидора!

Гурьян Аркадьевич: – Я тоже слышал звон, Марина. Было такое дело. Но не нападайте на парня. Он честный, ни копейки не возьмёт.

Ефросинья Петровна: – Что же произошло, Гурьян Аркадьевич?

Гурьян Аркадьевич: – А то и произошло, Ефросинья Петровна. Как всегда, нас даже небеса обманули. Получается, что и они не уважают творчество подкрановых вокалистов, не любят наши стропалиные песни. Они оплатили наше пение не монетами, а только их звоном. Как обычно.

Ефросинья Петровна: – Я так не согласна ни работать, ни петь. Я, как старшая, крановщица, категорически протестую! Каждый вечер такое! Кто-то из нас их спёр, эти деньги. У нас в общаге уже даже и корки хлеба нет. Нам есть нечего!

Марина: – Я тоже протестую, как младшая крановщица!

Полидор подходит к ней снимает каску, показывает, что она пуста.

Полидор: – Нету, Марина, совсем нету. Ни копейки!

Лаврентий (садится на скамейку): – Всё хватит! В нашей ложбинке ни денег не заработаешь, ни всемирной славы. Кругом круговая порука. Брошу работу стропальщика и пойду собирать мелочь на автобусных остановках и рядом с киосками. Там много можно найти.

Марина: – Забудь, Лаврентий! Когда такое было?

Гурьян Аркадьевич: – Ты не один такой мудрый, Лаврентий. Там желающих, нищих и прочих великое множество (выставляет босую ногу в рваной штанине вперёд). А мы с тобой, Лавр, стропальщики. Особенные люди. Надо помнить. Мы занимаемся погрузкой и разгрузкой промышленных и производственных товаров. Да всего, что можно подцепить крюком или стропами. Ты должен гордиться своей профессией.

Ефросинья Петровна: – Чего? Чем гордится-то, Гурьян Аркадьевич? Тем, что мы никому не нужны? Тем, что нас уважаемые господа и дамы за людей не считают?

Полидор (стучит себя кулаком в грудь): – Полидор тоже стропальщик! Он гордится. Полидор приехал сюда не из ближнего зарубежья, а из большого соседнего города (поднимает вверх палец). Он – человек!

Лаврентий: – Все мы приехали сюда из разных городов нашей замечательной, но очень непонятной страны Всесилии. Мы приехали в этот город зарабатывать деньги. А здесь, на центральных складах, ничего не грузиться, ничего не привозиться и не вывозится. Мы просто скоро подохнем с голоду. Целый год сидим без работы. Все эти буржуи, уже заработали на нашем горбу свои миллиарды. Они сделали своё дело.

Марина: – Мой козловой кран начинает ржаветь.

Ефросинья Петровна: – А я уже временами забываю, что я, вообще, крановщица. Безобразие получается.