Порт-Артур. Том 1

– Только сегодня познакомился.

– Вот мы и дома, – остановились женщины около калитки большого сада, в глубине которого виднелось одноэтажное здание.

– Что это за здание? – спросил Звонарев.

– Городская начальная школа имени Пушкина. Я заведую школой, а Оля и Леля работают учительницами, – пояснила Мария Петровна.

– У вас учится детвора?

– Днем детвора, а вечером школа для взрослых. Большей частью это мелкие служащие, не имеющие среднего образования, хотя есть и рабочие и даже несколько матросов из портового управления. Вот и наши голубки возвращаются, – улыбнулась она, заметив подходящих Лелю и Стаха.

Звонарев и Енджеевский стали прощаться.

– Как их фамилии? – спросил Енджеевского Звонарев, когда они отошли от сада.

– Заведующая – Желтова, Леля – Елена Федоровна Лобина, а Оля – Ольга Семеновна Селенина. Леля – моя невеста. Давно бы мы с ней поженились, да в полку не разрешают: учительница, видите ли, не пара офицеру! Я мечтаю об учительской семинарии. Кончить бы ее, пошли бы в деревню с Лелей вместе учительствовать. А пока я начальник охотничьей команды Четырнадцатого стрелкового полка, – усмехнулся Стах. – Ну, мне направо, будьте здоровы, Сергей Владимирович, и постесняйтесь, заходите в школу; дом там, правда, не аристократический, но зато бывает просто и весело. Захватите с собой какую-нибудь снедь, чтобы не вводить хозяек в большой расход.

Расставшись с Енджеевским, Звонарев пошел домой. На углу одной из улиц он столкнулся лицом к лицу с какой-то дамой, которая от неожиданности и испуга выронила из рук свои покупки. Извинившись, прапорщик поспешил их поднять и предложил даме донести их до дому.

– Пожалуйста, кстати мне уже совсем недалеко. Вы меня очень обяжете, а то я задержалась в магазинах и боюсь идти одна по улице. Вы сами какой части? – спросила дама.

Звонарев сказал.

– У Василия Федоровича Белого, значит, в подчинении? На какой батарее? На Электрическом? Мне муж говорил, что это самая боевая батарея. Он там тоже один раз был, еще двадцать седьмого января. Рассказывал, как японцы засыпали Утес снарядами. Анатоль даже хотел представить командира к награде, да солдаты там показались ему плохо дисциплинированными. Но вы не унывайте, еще будут награды впереди, – разливалась дама.

Звонарев недоумевал, с кем он разговаривает. Насколько можно было рассмотреть в сумерках, дама была уже не молода, но, миловидна, хорошо одета и, видимо, принадлежала к артурскому высшему обществу. Спросить, кто она, прапорщик не решался и молча слушал ее болтовню.

– Вы меня очень тронули вашей любезностью, молодой человек, милости прошу к нам заглянуть, попросту, без визитов, – теперь по военному времени не до того. Стессель, Вера Алексеевна. Дорогу к нам вам укажет любой солдат. – На прощанье Вера Алексеевна пожала ему руку.

«Так вот, значит, какая эта самая Стессель, о которой столько говорят, – подумал Звонарев. – Везет мне сегодня на новые знакомства в самых разнообразных кругах: из моряков – Эссен, из стрелков – Стах, учительницы и, наконец,» Стессель «, – подвел он итоги дня.

Когда вечером он рассказал Гобято о своем знакомстве с Верой Алексеевной, тот громко расхохотался.

– Теперь вам, дорогой Сергей Владимирович, карьера в Артуре обеспечена. Попасть в фавор к жене Стесселя – это значит заручиться лучшей у нас протекцией. Она баба неглупая, гораздо умнее своего мужа, вертит им как хочет и держит в ежовых рукавицах.

– Я к военной карьере не стремлюсь.

– Все же это знакомство может когда-нибудь и пригодиться вам. Память у нее прекрасная, особенно на молодых людей.

На следующий день, когда Звонарев вместе с Гобято пришел в мастерскую, солдаты заканчивали расклепку станин. Работа шла дружно и споро, Братовский подходил то к одному, то к другому из мастеровых и показывал, как удобнее и скорее срубить заклепки.

Жмурин уже не решался давать какие-либо указания.

– Пожалуй, они сегодня закончат расклепку, – проговорил Гобято. – Откуда у них прыть такая взялась?

Братовский улыбнулся.

– Знаем, зачем и что делаем, ваше высокоблагородие, вот и работа интереснее. Вчера их благородие нам рассказали и объяснили, что к чему.

– Сегодня суббота, зашабашим в два часа дня. Поспеете работу кончить? – спросил Гобято.

– К обеду кончим, а после обеда перенесем станины в кузнечную, там и приладим к ним дополнительные листы, – ответил Братовский.

– Спасибо, братцы, за усердную службу, – поблагодарил Гобято. – В воскресенье все получите увольнительные в город.

– Мы, ваше высокоблагородие, хотели и завтра поработать, чтобы скорее закончить дело.

– Не возражаю, после дам вам по два отпускных дня, – пообещал капитан. – Эту работу необходимо окончить возможно скорее.

– Вы, оказывается, говорить с солдатами мастер. Этим талантом у нас, к сожалению, мало кто обладает: больше зуботычинами действуют, – сказал Звонареву Гобято, когда они отошли от солдат.

– Школа Борейко. В этом же секрет и его успехов в стрельбе: сумел заинтересовать солдат.

В канцелярии их поджидал начальник крепостной жандармской команды, ротмистр князь Микеладзе.

– Чем могу служить? – сухо спросил его Гобято.

– Разговорчик к вам есть один, секретного порядка, многоуважаемый Николай Андреевич, – залебезил жандарм.

Гобято выслал писарей из комнаты. Микеладзе многозначительно посмотрел на Звонарева.

– Это мой помощник и заместитель, можете его не стесняться, – пояснил Гобято.

– Господин Звонарев, если не ошибаюсь, человек новый, только что в Артур приехал, не в курсе наших дел, да и человек он, простите, штатский, случайный на военной службе, так что, признаюсь, его присутствие меня слегка смущает.

– Откуда вы все это о нем знаете? – удивился Гобято.

– Какой бы я был жандарм, если бы не знал каждого нового офицера в Артуре. Мы, жандармы, должны знать все – кто чем дышит, что думает.

– Я могу уйти, – вмешался Звонарев.

– Очень прошу вас остаться. Князь, я надеюсь, не будет больше возражать.

Ротмистр поморщился, но протестовать не стал.

– У вас в мастерских появилось несколько новых солдат, среди них есть и нежелательный элемент. Например, Иосиф Братовский: он состоял членом нелегальной организации в Варшаве, на механическом заводе Лильпопа. Только за отсутствием прямых улик избег суда. По настоянию варшавского губернского жандармского управления его направили в Артур. Немедленно по прибытии он был взят моим агентом под наблюдение. Хотя пока за ним ничего еще не замечено, но следить за ним надо внимательно.

– У меня нет никаких опорочивающих Братовского данных, работает он прекрасно, поведения примерного…

– По вечерам, извините, в нужнике долго с солдатами засиживается и разговоры разные ведет: кто, да откуда, да где работал; почву, очевидно, нащупывает.

– У страха глаза велики, князь. Вы всегда из мухи слона делаете. Чихнет солдат, а вы уж готовы в этом видеть потрясение основ, – иронизировал Гобято.

– От копеечной свечки, говорят, Москва сгорела.

– Вы бы лучше вашу энергию обратили на борьбу со шпионажем. Помимо японцев, одетых под китайцев, в городе имеются шпионы и других национальностей, прежде всего англо-американцы. Вот где главное наше зло. Под вывеской торговли они самым беззастенчивым образом собирают важные в военном отношении сведения, – с негодованием проговорил Гобято.

– Английские и американские подданные все высланы за пределы Квантунской области.