Диадохи Мнайдры

– Аргента, когда стала полноправным заргом, попросила себе такое украшение с молитвой покорности Великому Таракану, и это контроль обмена веществ в организме, чтобы женщина не растолстела.

– Хвалю за верность государству и набожность, красотулечка. Ты можешь сделать нечто подобное для моих шлюх в борделе?

– Могу, но зачем? Это мое ноу-хау и стоит оно дорого.

– Пусть стимулирует у них желание секса, ненасытность в постели.

– Но это истощит организм и приведет его к преждевременному старению.

– Куплю новых, проблему нашел. Это их работа, а в каждом деле могут быть производственные вредности. Так, пора идти. И тебе, деточка, пора спать. Полетишь, буквоед, на Канопус вместе с ней. Пылинки сдувай. Если с ней что-то произойдет, голову отвинчу.

Сефуа Колли тяжело встал и важно, переваливаясь с ноги на ногу направился к выходу из ресторана. Музыка на мгновение умолкла, а потом заиграла с новой силой. Леро хитро усмехнулся, подал девушке руку, и они медленно вышли из зала. Всю дорогу в лифте Аргента дулась, а когда дверь номера закрылась вошла в комнату, схватила недопитую бутылку с вином и запустила ею в Леро. Врач элегантно увернулся, ловко подхватил стеклянный сосуд и покачал головой.

– За сколько ты меня продал? Хоть не продешевил, скотина? Ах, какое счастье, ублажать старого борова.

– То, что тебе предложили, не самая худшая работа. Что еще не так?

– Кто такой Диего Борхес? Его, даже мертвого, боится эта жирная свинья, прошу прощения, работодатель.

– Это твой отец, – вздохнул Леро.

Аргента недовольно фыркнула, словно дикая кошка, присела на диван и замолкла, пораженная такой новостью. А ливень все хлестал в окна, и сквозь потеки воды мир казался зыбким, сродни жизни, по которой прошла рябь и когда эта самая рябь станет водной гладью никому не известно. Девушка вытянула перед собой руку и стала рассматривать кольцо на пальце, сверкавшее рубиновым огнем. Чем дольше она смотрела на украшение, тем больше успокаивалась и решила принимать повороты судьбы такими, какие они есть, главное удержаться на виражах и не вылететь по касательной в кювет.

* * *

Земля, родина человечества, жемчужина среди планет, населенных гуманоидами, почти не изменилась со времени падения Лиги. Солнце, находившееся на задворках Галактики, по-прежнему дарило жизнь, играло тропическими красками на экваторе и сверкало льдом на полюсах. Природа осталась прежней, неповторимой, а вот люди изменились, впали в апатию к жизни и можно сказать создали общество мизантропов. Они работали, выполняли свои биологические функции, но без прежнего восторга в глазах и улыбок на лицах.

А откуда им взяться, улыбкам-то, когда Лига пала и планета, согласно мирному договору, стала своеобразной резервацией для тех, кто не хотел симбиоза с заргом в позвоночнике. За все надо платить, в том числе и за собственную индивидуальность. А плата была немалой, можно сказать даже чрезмерной, но проигравшие не выбирают, а получают лишь кости, объедки со стола победителей. Не стало у землян армии, кроме полицейских подразделений, космического флота тоже не было, а внутренние и внешние планеты находились под контролем заргов. Смотрите земляне себе под ноги и не думайте о небесах, пока не позволят хозяева Галактики. А хозяева не позволяли подобного, ибо звездное небо заставляло думать и философствовать, а это вредно.

Об этом и многом другом думал Питер Залевски, президент республики Земля, крепкий моложавый старик, столетний юбилей которого недавно отмечали в Нью-Йорке. Конечно, курс омоложения организма, проведенный по требованию заргов, помог дожить до столь почтенного возраста, не впасть в маразм и править планетой так, чтобы не стало еще хуже. Новым хозяевам Галактики было удобнее иметь дело с человеком, которого уважало население покоренной планеты. Неужто может быть хуже? Конечно может, сказал бы каждый землянин, поскольку оптимизм являлся излишеством, непозволительной роскошью. За право жить относительно спокойно республика платила дань, мрачную, но не такую уж и чрезмерную. Каждый год зарги забирали пять тысяч мужчин и женщин, чтобы сделать из них себе подобных. И люди, ради возможности вырваться из замкнутого пространства, шли на это, а попасть в число «избранных» мог далеко не каждый.

Тяжело все это, настолько тяжело, что даже ежевечерний моцион по парку превратился просто в ритуал, а не оздоровительную прогулку. О чем же думал господин президент? Не поверите, о прошлом. Да, именно о прошлом, когда Питер был просто начальником МООН, имел о заргах весьма косвенное представление и занимался глобальными вопросами здравоохранения в обитаемых мирах.

Один момент навеял почти забытые воспоминания о некогда молодом сотруднике, Гривине. Боже, как давно это было. Отправил вот человека в отпуск с молодой женой, а потом разразилась война и все. А тут секретарь вместе со сводкой новостей принесла информационный кристалл, на котором были трехмерные изображения космического сражения, гибнущая в огне планета, как иллюстрации к музыкальной поэме «Звездный Ветер и Огонь». Оригинальный текст был на незнакомом языке и дублировался очень хорошим переводом, понятным бывшим гражданам Лиги. А портретные олицетворения воплощений Звездного Ветра и Огня не оставляли никаких сомнений, что Ветром названы Александр и Вета. Воплощения Огня Питеру не были знакомы, но мужчина, скорее всего был землянином, может не в первом поколении, но корни его явно отсюда. Женщина же уж точно не имела никакого отношения ни к одному известному народу, и ее красота была абсолютно иной.

Очень скоро поэма стала популярной в целом ряде покоренных миров и власти империи заргов сбились с ног, лап или чем там они бегают, пытаясь найти автора, пачками уничтожали кристаллы, но их не становилось меньше. Залевски остановился возле садовой лавочки, устало присел и молча смотрел на багровый закат, размышляя не только о прошлом, но и будущем. Если то, что написано в поэме, правда, хотя бы на одну десятую, то этот городишко, как его там, Мнайдра, посрамил память армии Лиги, надавав по фасеточным глазам завоевателям. Пышные фразы, избыток цветистости был присущ этому произведению, но поражало, что не названо ни одного имени. Хотя, может быть это издержки перевода, кто знает этих народных поэтов и их литературные причуды. Пусть всем этим занимаются агенты безопасности и гурманы от искусства, но многое, очень многое было непонятно президенту. В первую очередь была непонятна цель произведения, а то, что оно написано с какой-то целью, Залевски не сомневался.

Вдали залаяли сторожевые псы, слышались окрики охраны, но это воспринималось, как обычный фон, хотя резиденцию правителя и пытались оградить от мирской суеты. Спасибо и на этом, хотя ноша, взваленная на столетние плечи, очень сильно давила, но ведь кому-то надо ее нести. И слух уже не тот, глаза тоже явно несоколиные, потому движение за спиной Питер скорее почувствовал иным способом, нежели привычными органами обоняния и осязания. Охрана не поймала нежданного гостя, но было бы удивительно, если бы это ей удалось. Он всегда приходил тогда, когда считал нужным, и всегда с новостями, плохими или хорошими не имело значения, поскольку отсутствие таковых было еще хуже.

– Привет, Ирбис, с чем пожаловал на этот раз?

– О, президент узнал старого хищного горного кота? – прошептал знакомый голос, насыщенный мяукающими интонациями, словно за спиной действительно находился говорящий кот, – Говорят Вы забавные стишата почитываете на информационных кристалликах, таких беленьких, блестящих. Верно говорят людишки или, как обычно, врут?

– Ты что-то об этом знаешь?

– Конечно, полазишь в марте по крышам такого насмотришься и услышишь, что шерсть на загривке становится дыбом. Я не курочка, но вот яичко принес, не простое, а с секретом. Нажмете на кнопочку с острого конца и много презабавного увидите.

Питер почувствовал в руке довольно тяжелый овальный предмет и поспешно опустил его в карман летнего пальто.

– Что еще узнал, пятнистый котик? Где был? Кого видел?

– Да вот на Канопус летал, искал кошку на Фомальгауте, но не нашел, паршивое местечко, скажу я Вам, но мыши там вкусные, а главное разговорчивые. Что угодно расскажут, чтобы кот не сожрал.

– И что-же тебе пропищали грызуны?

– Говорят скоро, через месяц, пожалует сюда в гости адмирал Сефуа Колли с проверкой и прилетит транспорт за данью. Что этот пройдоха хочет не известно, но зря не летает в такую даль. Слухов много ходит, одни заслуживают внимания, а другие просто сплетни. Вот решил промяукать при дворе на Канопусе и может чего стоящее узнаю, но понимаете ли поиздержался малость, а надо и усы позолотить и распушиться так, чтобы местные кошки завыли в экстазе.

– Плата, как обычно или ты увеличиваешь тариф?

– Нет, мой гонорар не деньги, а нечто иное, чем торговать может только Питер Залевски. Мне нужна медицинская база данных с одного старого кораблика, «Пирогов» назывался. Говорят, забавное было суденышко. Я знаю, что информация у Вас есть и мне нужны полные сведения, клянусь усами, лапами и хвостом. Завтра, на вечернем моционе, прикрепите нужный мне кристаллик к сидению этой лавочки, а то знаете ли в сто лет может всякое случиться со старым человеком. И смотрите, полноту информации я проверю по контрольной сумме файлов и наличии следов пароля, стертого Вами пятьдесят два года назад в день падения Канопуса и поражения флота Лиги в районе Ригеля. То есть мне нужна не копия базы, а сама база, записанная на том кристалле, что стоял на «Пирогове». Копию можете оставить себе.

Легкое движение воздуха и странный гость растворился во тьме, словно и сам был сгустком ночи, назойливым и чрезмерно любопытным призраком. Залевски выждал пару минут, поднялся и неторопливо направился к роскошной вилле, шаркая ногами по ровным пластиковым плитам.

Горничная, красивая статная девица лет двадцати пяти, обеспечивала не только комфорт, но и безопасность президента, будучи еще и офицером службы безопасности империи. Да, хороша лань, понесет не остановишь, но в таком возрасте думать о легконогих бегуньях не положено, вот Питер и не думал. Держат его под контролем зарги, ох и держат, контролируя даже по пути из сортира в умывальню. Подарок Ирбиса незаметно перекочевал из пальто в карман брюк, пока горничная была занята своими делами.

– Господин президент, – послышался грудной, низкий голос прислуги, – Спешу, спешу. Давайте пальто. Какое влажное! На улице сыро.

– Да все хорошо, не беспокойся за меня, – кряхтел Питер, массируя ладонью поясницу, – Старость не радость.

– Я буду жаловаться! – топнула ногой девица, – Завтра замотаю в термоткань и повезу выгуливать в закрытой от влаги коляске! Вечерняя роса вредна для здоровья.

– Все? Принеси мне в кабинет горячего чая и сто грамм коньяка для поднятия тонуса.

– Прошу, – надула губы горничная, подавая теплый стеганый халат, – Сейчас принесу, но коньяк…

– Я врач, дорогуша, и предпочитаю натуральное сосудорасширяющее средство биологически активной дряни. Меня никто не искал?

– Пока нет. Если что-то надо, то я на кухне, делаю чай.

Залевски согласно кивнул, открыл дверь кабинета, покачал головой, увидев кучу бумаг на столе. Ладно, бумаги утром рассортирует секретарь, а пока посмотрим официальные имперские новости. Питер устроился в кресле, включил стереовизор и на экране замелькали картинки светской хроники. Горничная поставила на журнальный столик чашку ароматного чая, отмеряла в фужер ровно сто миллилитров алкогольного напитка и вышла из кабинета.

Да, подарочек от Ирбиса не посмотришь. Президент осмотрелся по сторонам и в который раз убедился, что от видеоконтроля никуда не спрятаться. Что за наказание. Мысли же зарги не контролируют, значит думать пока безопасно. Зачем Ирбису база «Пирогова»? На кого он работает? Это произошло двадцать лет назад, когда пришлось пройти курс омоложения и на торжественном приеме в честь этого события ему пришла записка, автор которой просил о встрече. Встретились, договорились о взаимной выгоде и все. За все эти годы, Залевски так и не узнал личности Ирбиса, который, впрочем, выполнял условия договора полностью.

Кто же он такой? Бывший офицер тайной службы Лиги? Сомнительно, ведь прошло столько лет, а не каждому дана возможность омоложения организма. Более того, этот тип имеет возможность летать по другим системам, а значит он либо зарг, либо тот, кто не вызывает подозрения у новых повелителей Галактики. Кто же интересуется сведениями с медицинского судна, списанного на металлолом сорок пять лет назад? Ищи кому это выгодно и найдешь ответ. Стоп, а что же ему нужно, какие исследования? Много их было, всего и не вспомнишь. А вот это забавно и Питер внимательно прислушался к сводке новостей на экране.

– Великий Консул республики Сагенерти в беспокойстве, – бесцветным голосом сообщал диктор, – Угриф Фиобо младший, единодушно избранный нашими союзниками Великим Консулом на очередной срок, вызвал обеспокоенность растущей активностью нового религиозного культа, адепты которого поклоняются четырем пророкам, имена которых прокляты Великой Матерью Заргов. Есть предположение, что первосвященник культа, личность которого хранится в глубокой тайне, является автором нашумевшей поэмы «Звездный Ветер и Огонь». Арестовано более сотни активных адептов, которые будут стерилизованы и подвержены полному стиранию памяти. Ни один из них, даже под пытками, не выдал главу культа. Переходим к сводке новостей, посвященных избранию пяти тысяч, на которых падет благодать…

Питер переключился на канал, передававший светомузыкальное шоу, и снова углубился в размышления. Забавно. Культ Чань Ляо вымер сам собой, но свято место пусто не бывает, поскольку Вера не терпит пустоты. Подумать только, Гривин стал святым. Ладно Вета, та просто была ангелочком во плоти, но ее супруг уж точно, скорее смахивал на черта, чем на святого. Залевски решил ничему не удивляться, даже если появится рыцарский орден «Черных Ангелов», призывающий к крестовому походу за освобождение гробницы пророков. В интересное время он живет, но за что же такое проклятие то, на его седую голову.

Горничная заглянула в кабинет, выключила стереовизор и накрыла спящего президента пушистым пледом. Зарг в ее теле недовольно заурчал, но вскоре успокоился. Девушка тяжело вздохнула. В последнее время симбиоты стали очень беспокойными, а от этого болит спина и такое ощущение, что по позвонкам кто-то водит рашпилем. Оставив своего подопечного отдыхать, служанка поднялась в свою комнату, чтобы отправить отчет начальству о поведении контрольного объекта – Питер Залевски.

* * *

Ветер времени не пощадил Янтарес, лазурную планету на пограничье Галактики, откуда открывалась прямая дорога к Малому Магелланову Облаку. Когда-то во времена Лиги, была мысль создать здесь космическую базу для контроля межгалактического пространства, но планы так и остались планами, поскольку именно Питер Залевски наложил «вето» на это решение не желая портить самобытность местной цивилизации. А потом и портить было некому, ибо Лига сгинула в межпланетной войне. Каждый хочет спокойной жизни, но откуда ее взять, если новые хозяева звезд не забыли ничего, да и форпост в этой системе был очень удобен. Мнения военных империи мало чем отличались от взглядов своих коллег из Лиги, но вот не было среди заргов разума, равного осмотрительности Питера Залевски. С другой стороны, зачем нужна власть? Чтобы ею пользоваться, а всякую мелочь, типа одичавших аборигенов, можно растоптать или превратить в рабочую скотинку.

Ветер, ревущий на горных перевалах, рождающий изысканные снежные бураны, старался сокрушить горы, но даже утонченные обвалы и снежные лавины пасовали перед камнем, твердым и холодным, безучастным ко всему. Пусть воет вечный бродяга, порождение демонов, но ему не сокрушить обитель, созданную в недрах высокой горы, ибо даже демоны отступают перед святостью.

Старик, с седыми выцветшими волосами, беззубым ртом, дрожащей рукой окончил писать свиток, поставил точку на последнем слове и служка, мальчишка лет десяти, пересыпал чернила песком, чтобы они впитались в пергамент. Старик тяжело вздохнул и закрыл глаза на мгновение закрыл, чтобы вспомнить многое. Вот и окончено дело всей жизни, но для кого этот текст, написанный витиеватым сагаторским письмом? Желающих наставит Бог, ибо не только же испытания посылать на головы верующих, но и надежду надо дарить.