На веку у Верчеенко было огромное количество проектов. И этот далеко не центральный. Да он вообще был против этого проекта и всячески стремился его покинуть, но почему-то его до сих пор беспокоил и не давал уснуть тот факт, что чертов тумблер щелкнул не его палец…
34.
Акайо Инитаро мирно покачивался в кресле качалке у себя в комнате.
Прошедший день можно было назвать как победой, так и поражением. Проект был закрыт, вероятнее всего, но он работал, и, что немаловажно, демонстрация тоже была произведена. А сигнал отправлен в космос.
Его мало волновала финансовая часть или собственная нажива. Он хотел стать предвестником будущего, человеком, который приведет цивилизацию в новую эру. Это было намного важнее.
Геджани думал, что он назвал проект «Прикосновением», потому что хотел прикоснуться к неизведанному. Но он ошибался. Акайо не хотел прикоснуться к будущему, стать его частью, он хотел прикоснуться к истории, слившись с ней в одно целое. Будущее наступает с каждой секундой, оно важно. Но куда важнее прошлое. Он не хотел стать забытым. Многие его считали сумасшедшим, но многие провидцем. Акайо сам порой задумывался, а так ли далеки друг от друга эти две стези?
С этими мыслями он постепенно погружался в сон. В кресле-качалке. В одежде. Так и не приняв душ.
35.
Александр Корвин сидел на полу в мастерской, облокотившись спиной о стенку. Его окружали станки и роботы. Последние полгода он буквально жил в этом длинном высоком зале под шум работающих автоматизированных линий, электрического треска, и надрывающихся системных кулеров. Небольшой диванчик на входе в мастерскую заменил ему койку в собственной комнате. Он был слишком погружен в работу последние полгода. Так что проще было перенести дом на работу, чем сделать обратное. Зачастую с ним оставался Хартли, но сегодня шотландец решил спать в своих апартаментах. Корвина это, в общем, не слишком расстроило. Он входил в число тех людей, которые высоко ценят уединение. Оно способствовало мыслительному процессу, никто не отвлекал ни своими речами, ни громкими мыслями, ни просто надоедливым присутствием.
Почему он сидел на полу в мастерской вместо того, чтобы довольствоваться положенной и давно обещанной порцией сна? Ну, в его комнате Верчеенко, а он последнее время невероятно громок и склочен, к тому же он, наверняка, не один. Корвин не был уверен, но по станции ходили слухи, а слухи в таком тесном замкнутом пространстве сродни истине. Да, и его как-то не волновало взаимное пользование друг другом его коллег. Его не волновало даже то, что таким образом Верчеенко лишал его спального места. Диван был удобнее, приятнее и безлюдней. Только он и машины. Идеальный баланс гармонии.
Он сидел на полу, потому что бессонница решила подобраться к нему именно сегодня, наталкивая на разные мысли: ностальгические и футуристичные. Сон, который накатывал на него волнами целый день (целые месяцы!) напролет, в самый ответственный момент затерялся где-то среди мыслей, одна из которых, что иронично, визжала где-то внутри черепной коробки Корвина: «Тебе пора спать, Саша!!!»
Однако мозг, как заведенный, переваривал события сегодняшнего дня. Словно старый диафильм медленно перещелкивал покрытые серой коркой древности слайды самоанализа и самокопания.
– Мне нужно чем-то заняться, – пробубнил себе под нос Корвин. – Нагнать сон и усталость.
Он оглядел свое рабочее место. Все в вечном беспорядке. Но хаос – только видимый: все на своих местах… в большинстве случаев. Проект закончен. Делать нечего.
Вдруг его взгляд упал на металлическую коробку, которую он притаранил с собой на станцию, и вскоре она вместе с ним перекочевала в мастерскую. Он встал и подошел к ней. Как ни странно, за полгода он так ни разу не воспользовался…
– Что это?
Корвин знал этот любознательный, пока еще не набравший будущей силы и грубости, голосок.
– Ты почему не спишь, Питер?
Мальчик тихо вошел в мастерскую, закрыв за собой дверь.
– А ты?
– Резонно… – вздохнул Корвин.
– Так что это? – мальчик подошел ближе, чтобы разглядеть коробку. – Я уже видел эту коробку, но и понятия не имею…
– Отец тебе не рассказывал?
– Ну…– замялся он. – Может быть…
Корвин растянулся в улыбке. Питер прекрасно знал, что перед ним лежит.
– Хочешь посмотреть?
Глаза мальчика торжествующе загорелись.
– А ты как думаешь?
Корвин снял коробку со стола и поставил на пол. Затем приложил большой палец левой руки к холодной плоскости, которая тут же подсветилась голубоватым светом.
– Идентификация по отпечатку? – восторженно спросил мальчик.
– Не только. Сканер берет пробу ДНК и проверяет струиться ли по сосудам внутри моего пальца кровь. Иными словами, считывает мое сердцебиение.
– Зачем?
– Вдруг мой палец здесь окажется отдельно от меня.
– А-а-а, – протянул Питер. – Фу! – он скорчил наигранно брезгливую мину.
Корвин щелкнул на сенсорном дисплее подсветившееся зеленым слово «INPUT». Коробка пискнула и начала раскрываться, словно цветок, раздаваясь в стороны. Мальчик заворожено наблюдал за коробкой, которая за несколько секунд перестала быть таковой. Теперь это был в человеческий рост закрытый экзоскелет, обтянутый плотной кевларовой тканью, что придавало ему схожесть с костюмом.
– За исключением черепной коробки и ребер, протекающие внутри костюма металлические вставки имитируют каждую кость человека. Тут все на приводах.
Мальчик рассмотрел блестящие системы штырьков, большинство из которых находились под кевларовым покрытием.
– Много энергии ест? – Питер привстал на носочки, чтобы заглянуть внутрь через верхний разрез, но Корвин одним резким движением раскрыл костюм.
– Меньше, чем мы думали…
– Тут везде датчики! – восторженно воскликнул мальчик, осматривая блестящие внутренности костюма на основе экзоскелета.
Большинство внутреннего «мяса» было вшито в мягкую подкорку, чтобы не создавать дискомфорт владельцу, но сами датчики должны были примыкать к телу. Они растекались бесконечной сетью по всему костюму, будто нервная система. По сути, они ею и были.
– Так и есть. Они реагируют на малейшее движение человека внутри и костюм его молниеносно выполняет.
– Задержка большая17?
– А ты со своим отцом времени зря не теряешь, – усмехнулся Корвин. – 0,01 секунды.
– Ничего себе!
– Приятно слышать.
– А пальцы?
– С ними было сложнее всего. Самые маленькие детали и одни из самых больших нагрузок. И тактильные датчики! Ох, мы с ними намаялись. Их нужно было минимизировать и защитить от внешних воздействий. Это удалось – костюм противоударный, водоотталкивающий, не горит в огне, не подвержен распаду при воздействии со многими химикатами и радиацией.
– С ума сойти, – восхитился мальчик. – Только вот…
– Что только вот?