Практическая антропология. Почему мы такие, какие есть

Считается, что человечество обязано письменностью системам ирригации. Точнее говоря, необходимость в искусственном орошении породила первые государства и письменность, которая стала «искусственной памятью» человечества, дав невероятный толчок ускорению прогресса, потому что теперь накопленные знания можно было передавать не только из уст в уста, но и «консервировать».

Мы все живем в государствах. И привыкли к этой форме организации социума. А ведь государство изначально было всего-навсего инструментом для выживания в условиях недостаточного увлажнения, формой жизни социального организма в бассейнах больших рек.

Размножившемуся населению, ведущему аграрный образ жизни, становилось тесно вблизи реки. Приходилось отселяться подальше от воды. Но сельхозкультурам нужна вода! Значит, нужна система ирригационных каналов. Без бульдозеров и экскаваторов, с помощью ручного труда и примитивных инструментов систему каналов можно прорыть, только используя и организуя труд огромного количества народа. А это возможно, только если есть аппарат принуждения. Так появилось государство. Не от хорошей жизни. От нужды. Но появившись, оно расширило ареал обитания, повысило несущую способность среды, позволив проживать на той же территории большему количеству едоков за счет систем орошения. Но государство предполагает налоги, на которые содержится аппарат насилия. А налоги требуют учета и контроля. А значит, письменности, которая, как мы знаем, необычайно подстегнула прогресс в технике и культуре…

Однако переход на новые технологии, как это всегда и бывает, принес новые проблемы. К чему приводит полив земель? Повышается уровень грунтовых вод. И когда он превышает некий критический предел, за счет испарения воды в приповерхностных слоях, нагреваемых солнцем, начинается процесс соленакопления, поскольку вода всегда содержит соли. Вода испаряется, а соли остаются. Получается солончак…

Впервые с проблемой потери плодородия почв в результате их засоления столкнулись в древней Месопотамии, а сегодня треть всех обрабатываемых почв являются засоленными. Каждый год от наступления солончаков человечество теряет до 300 тысяч гектаров земель, ранее пригодных для ведения сельского хозяйства. Для сравнения: сельскохозяйственные территории Польши составляют более 15 миллионов гектаров. То есть за полвека мы теряем целую Польшу. А Польша, между прочим, третья в Евросоюзе страна по запасам пахотных земель после Франции и Испании.

Но и это еще не все. Про глобальное потепление, обусловленное производством парниковых газов, которые выбрасывает наша промышленность, все уже слышали. Но мало кто знает, что влиять на климат человечество начало без всякой промышленности – еще не расставшись с каменным топором.

Дело в том, что опустынивание, то есть изменение на территории огромных пространств цвета земной поверхности с зеленого на желтовато-грунтовый повысило альбедо (отражающую способность) планеты. Альбедо песка составляет 0,4, а зеленых растений – 0,2. То есть раньше солнечное излучение поглощалось растениями, а теперь оно отражается обратно, нагревая воздух. Создается зона высокого давления, мешающая проливаться дождям. И это еще больше иссушает местность. Образуется положительная обратная связь, которая быстро завершает катастрофический процесс опустынивания и высушивания.

Но главный парадокс заключается не в этом, а в том, что такие жаркие, казалось бы, пустыни служат для атмосферы планеты огромными холодильниками и нарушают ее прежнюю температурную стабильность, прежний тепловой гомеостаз, или термобарическое поле Земли. Как и почему это происходит?

Атмосфера, в силу прозрачности, получает от солнечного излучения только треть своего тепла. А остальные две трети она добирает от нагретой земной поверхности. Причем больше даже не от суши, а от океана – через возносящуюся вверх испаряющуюся воду. Основная масса солнечной энергии, падающей на Землю, тратится на испарение воды – с поверхности океанов, рек, озер, болот, древесных листов. Количество теплоты, попадающее в океаны, испаряет ежегодно с их поверхности слой воды толщиной два метра. Потом эта вода проливается над планетой дождями и возвращается реками в океаны… Так вот, поднявшись ввысь с восходящими потоками, водяной пар начинает конденсироваться, превращаться обратно в воду, отдавая атмосфере так называемую скрытую теплоту парообразования, то есть ту тепловую энергию, которую вода саккумулировала, совершая фазовый переход от жидкого состояния в газообразное. Так и происходит нагрев атмосферы.

То есть тепло транспортирует вода.

В пустынях воды нет. Именно поэтому и говорят, что пустыни являются областями охлаждения планеты, – от пустынь тепло в атмосферу не транспортируется паровозиками водных молекул. К тому же из-за высокого альбедо и постоянно чистого, безоблачного неба пустыни падающее на песок солнечное излучение отражается обратно в космос.

Сахара с Аравийской пустыней, с которых мы начали разговор, вовсе не единственные «рукотворные» пустыни, процесс образования которой запустил человек. Когда-то огромными стадами одомашненных копытных были выбиты в пыль и превращены в пустыню тучные ковыльные степи в Заволжье и Прикаспии. А обильное орошение плодородных некогда долин Тигра и Евфрата превратило их в засоленные пустыни. Погибли от ирригации земли на севере и северо-западе императорского Китая. И продолжают гибнуть по сию пору! За последнее время миллионы гектаров китайской пашни превратились в пустыню, пески наступают на Пекин, а более 24 тысяч деревень на севере страны полностью заброшено: на песке не посеешь. И это при том, что по обеспеченности пахотной землей на душу населения Китай занимает в мире второе место с конца (0,08 га на рыло). Хуже только у японцев – 0,03 га на голову. А если учесть, что Китай продолжает интенсивно терять землю из-за быстрого огорожанивания (за последние десять лет города и заводы в Китае съели более 900 тысяч га пашни да плюс землю ест автомобилизация, поскольку каждые 5 млн автомобилей требуют 1 млн га земли под дороги, автосалоны, стоянки и заправки, а машин в Китае уже более 20 млн и они продолжают множиться), то ситуация в Поднебесной видится совсем печальной…

Закат цивилизации майя, о котором так много спорят, по всей видимости, был вызвал экологической катастрофой, к которой привела хищническая вырубка лесов и выжирание среды. Американский профессор Д. Ленц, исследуя древние города индейцев майя, обратил внимание на странный факт – в индейских храмах эпохи майянского расцвета балки были сделаны из прочного сапотового дерева. Балки эти не только прочны, но и выглядят красиво – прямые, ровные. А вот храмы эпохи упадка имеют в качестве балок синий сандал – менее прочное, не очень высокое дерево, узловатое и потому малопригодное для строительства. Почему?

Потому что к тому времени хорошие деревья уже кончились – свели их начисто. А сведение лесов и распашка, как мы теперь знаем, приводит к эрозии почв и опустыниванию. Климатические модели показывают, что сведение лесов повысило среднюю локальную температуру майянской местности на 3–5 °С за счет формирования устойчивого антициклона с постоянно безоблачным небом. А с безоблачного неба не идут дожди. Результат – засухи, неурожаи, голод.

Лес индейцы вырубили под пашню. У них было так называемое «мильповое» земледелие. Это разновидность подсечно-огневого. Индейцы вырубали лес, ждали, когда древесина подсохнет, затем сжигали. Зола использовалась как удобрение, и в течении 3–4 лет земля давала хороший урожай маиса. Затем почвы истощались, и индейцы сжигали очередной участок леса… Таким образом, человечество, перейдя от охоты и собирательства к сельскому хозяйству, остановило уничтожение среды по первой технологии и начало разрушать среду по второй. Правда, при этом на порядки выросла несущая способность среды, то есть появилась возможность прокормить на одной площади большее количество народу.

Я вижу, вам все это не нравится, друзья мои. Как-то неэкологично получается. Ничего не попишешь: мы – животные. А это значит, что полностью избежать разрушения среды для поддержания своего устойчивого неравновесия, своей выделенности из среды (попросту говоря, жизни) невозможно: такова физика нашего мира – чтобы противостоять нивелирующему давлению энтропии, нужно постоянно бороться. А для этого нужна энергия, которая берется из окружающей среды, потому что ничего, кроме окружающей среды, борющегося, как вы понимаете, не окружает. Брать и встраивать в себя чужую организацию и порядок для поддержания собственной внутренней организации как раз и означает разрушать среду, из которой мы этот порядок добываем, создавая тем самым в среде непорядок. Мы оплачиваем свой рост, свой прогресс разрушением окружающего. Энтропией. Поэтому все вопли экологистов и прочих поклонников зеленой религии о том, что надо жить в согласии с природой, гроша выеденного не стоят. И яйца ломаного.

Экологисты и леволиберальные маниловы с университетских кампусов, не имеющие достаточного образования, порой, умиляясь, приводят в пример разных пигмеев, которые живут, по их мнению, в согласии со средой. Порывшись в сети, можно без труда найти там такие, например, панегирические строки:

«Жизнь пигмеям дает лес – здесь они охотятся, собирают мед, плоды, коренья, личинок, орехи, съедобные травы и т. п. Прекрасные знатоки растений и животных, разумно относящиеся к окружающей среде, они отлично освоили тропические леса. По последним данным, гектар тропического леса может прокормить не более трех человек, поэтому пигмеям приходится вести кочевой образ жизни… Собирательство, как и охота, ведется в соответствии со строгими правилами бережного отношения к природе: нельзя срывать незрелые плоды; следует оставлять часть плодов на семена; запрещается одновременно собирать плоды со всех деревьев и кустарников, забирать весь мед у пчел, разорять дупла, выгонять рои и т. п.

На юге Африки в пустынях и полупустынях живут бушмены (саан). В суровых условиях они сумели создать сбалансированное хозяйство, сберегающее скудные природные ресурсы, достаточные для выживания. Некоторая часть бушменов сохраняет и поныне традиционный образ жизни. Охотники соблюдают древние правила природопользования: сроки охоты, запрет на убийство самок и детенышей и т. п.»

Вы бы хотели жить в таком вот равновесии с природой, друзья мои компьютерные? Без стиральных машин, стоматологии, социальных сетей, чешского пива, с голой задницей и копьем наперевес?.. Если нет, разговоры о жизни в согласии с природой предлагаю оставить. Тем паче что любая жизнь, даже пигмейская, все равно разрушает природу. Просто дикари это делают «экономно» – так, чтобы только поддерживать свое полуживотное тусклое существование. А мы разрушаем с умом, поэтому живем в комфорте, вышли в космос и вкусно кушаем.

Впрочем, эта книга не об экологии, а о том, как одно из животных выделилось из ряда прочего зверья. Оставшись при этом зверем.

Глава 2. На службе тела

Лежу я в одиночестве
На человеке голом,
Ни мужском, ни женском,
Каком-то среднеполом.

    Олег Григорьев

Как видите, уничтожать ландшафты наш вид начал еще в те далекие времена, когда представителей этого вида мы сами, зажав носы, с брезгливой миной отнесли бы скорее к животным, ибо дезодорантами наши далекие предки еще не пользовались, металлы плавить не научились и галстуков не носили.

Понятно, что мы, их потомки, овладев принципиально иными инструментальными возможностями, продолжили дело дикарей каменного века и варваров Средневековья совершенно другими темпами – нами с начала XVII века в одной только Северной Америке было вырублено лесов больше, чем за тысячелетие в Европе. Вот что значит интеллект!..

Наши предки изводили мегафауну столетиями, а белым колонистам в Америке, чтобы истребить многомиллионные стада бизонов, потребовались считанные десятилетия. Вот что значит инструментальные возможности!..

Когда-то на той территории, которая сейчас зовется Канадой и Соединенными Штатами Америки произрастало 170 миллионов га леса. Сейчас – 8 миллионов. В Китае, о котором я уже упоминал чуть выше, от прежнего лесного изобилия сохранилась десятая часть. В Греции, Италии и Испании – седьмая часть…

В общем, мы уже давно не живем в природных ландшафтах. Человечество, как улитка, обитает в собственном, построенном домике. Только у улитки этот домик раковина, а у нас – антропосфера, или техносфера, вне которой наш вид существовать уже не может. Мы живем в искусственно созданной среде.

Плохо это или хорошо?

Это не плохо и не хорошо. Это факт. Любой разумный вид во Вселенной существует именно так. Но что такое «разум»? И почему при его наличии мы порой ведем себя ужасно неразумно, рубя сук, на котором сидим, как это делали сначала охотники и собиратели, потом аграрные цивилизации, затем цивилизация промышленная?

Если в чашку Петри – широкое лабораторное блюдечко с питательным раствором – запустить колонию одноклеточных, они будут там весело размножаться, с удовольствием пожирая среду, в которой живут. И так будет до тех пор, пока бактерии не выжрут все и не начнут массово дохнуть от бескормицы и отравления продуктами собственных выделений. Абсолютно неразумное поведение!

И чем оно отличается от поведения человечества перед Неолитической революцией, когда из-за выжирания среды вымерло 90 % населения планеты? Чем это отличается от хищнического уничтожения среды аграрной цивилизацией? Или от загрязнения ее же (среды) продуктами выбросов промышленности уже в Новой и Новейшей истории?

Разум всего лишь инструмент экспансии. Конечно, развитый мозг предоставил нашему виду мощные конкурентные преимущества перед другими видами – из-за этого отрыва многие представители нашего вида наотрез отказываются становиться на одну доску с животными, порой с целью унизить называют друг друга животными, приписывая тем плохие черты, а себе возвышенные, и даже мифологизируют разум: ведь именно разительное отличие нашего вида от прочих позволило церковникам приписать нашему виду наличие у него некоей особой волшебной сущности – души. Которая есть как бы частичка Бога, то есть некоего Сверхразума, – вот насколько нами идеализируется наш разум, который мы в своих мифах превозносим над собой и природой!

Но ничего волшебного в разуме нет. Ничего сказочного и потустороннего. Напротив, наш разум глубоко животен по своему происхождению. И никаких мифологических сущностей для его постижения не нужно.

Разум есть просто гипертрофированная способность. У жирафа и лебедя гипертрофированная шея. У слона – длинный нос. У глубоководной рыбы-удильщика – светящаяся в темноте приманка на особом длинном отростке. А у нас – развитый мозг. И все перечисленные «удлинения» только приспособительный дар эволюции, которая у всех видов шла по-разному.

Мозг вовсе не предназначен для того, чтобы строить стальные мосты через реки и выходить в космос на ракете. Мозг – так же как печень или поджелудочная железа – всего лишь скопище клеток, возникшее для решения специфических задач тела. Каких?

Перемещения в пространстве!

Мы ведь не флора, мы фауна – говорю это с гордостью! Мы не торчим на одном месте, как растения. У растений мозга нет. Потому что им не нужно двигаться. А если и нужно, их несет ветер, как глупое перекатиполе. А вот для неслучайного (осмысленного!) движения нужны датчики и координация движений. То есть глаза, уши и мозги – то, что напрочь отсутствуюет у растений.

Сложную задачу по координации движений тела в пространстве и реагированию на внешние раздражители решает особое скопище нервных клеток под названием «нервная система с мозгом во главе». Эта система быстро анализирует поступающие сигналы и в обратку выдает управляющие сигналы – какие мышцы сокращать, то есть какие движения совершать (бежать, кусать, спариваться).

В результате эволюции часть клеток постепенно специализировалась именно на задаче приема и передачи электрохимического сигнала – точно так же как часть клеток специализировалась как клетки кожи, крови, печени и пр. У природы не было полупроводников с лампами, и она экспериментировала с тем, что оказалось «под рукой», – живыми клетками. И, кстати, не факт, что полупроводниковый мозг оказался бы лучше. Специализированные нервные клетки получили возможность отращивать длинные «провода» и «контактные площадки», получать, обрабатывать и передавать дальше химические и электрические сигналы, которые являли собой кодировку. Природе понадобилось счетно-решающее устройство, и она его создала.

Так возник новый клеточный орган – мозг.

Органов у движущихся биоконструкций было много. Печень специализировалась на очистке, складировании и производстве разного нужного добра и была похожа на депо. Кишечник работал на расщепление органики и был похож на трубку. А вот желеобразный мозг напоминал клубок или сеть проводов в виде отростков клеток, по которым постоянно бегали импульсы.

В этот особый орган, защищенный черепной коробкой, поступают электрохимические сигналы как изнутри тела, так и из окружающего пространства, находят там отражение в виде целой бури электрохимических реакций, а на выходе орган… чуть не написал «выделяет мысль». Нет, не мысль выделяет, а посылает отраженные и преобразованные электрохимические сигналы по проводам обратно. Управляя тем самым мышцами и другими обеспечивающими движение органами.

Клетки нервной системы и мозга называют нейронами. За сходство с клубком или сетью совокупность нейронов в мозгу называют нейронной сетью, или нейросетью. В ней происходит анализ информации и ее накопление (запоминание).

Нейросеть возникла в результате эволюции для ловли закономерностей. И она их честно ловит и фиксирует, чтобы использовать найденное в дальнейшем. Слепой отбор природы не создавал мозг для рисования Джоконды или разработки теории относительности. Задача была скромнее – координировать в пространстве движущееся создание и запоминать удачные ходы с целью повышения выживаемости модельного ряда (вида).

Что нужно для успешного выживания? Нужно, перемещаясь в пространстве, активно добывать энергию для перемещения, убегать от тех, кто хочет воспользоваться накопленной тобой энергией, и выполнять еще одну специфическую функцию – размножения, то есть согласно включившейся неодолимой программе искать половых партнеров и с ними скрещиваться. В принципе вся сокровищница мировой литературы этому и посвящена – борьбе с конкурентами да размножению. Ну и еще осмыслению смерти – «быть или не быть, вот в чем вопрос». Потому что все движущиеся и недвижущиеся создания созданы природой смертными, так как природе начхать на отдельного «солдата» (особь), она оперирует «батальонами» и «полками» (видами, семействами, родами).

Окружающая среда на планете меняется, и дабы очередное колебание условий не выбило всю жизнь на планете, она должна постоянно меняться, подстраиваться под среду. А для подстройки нужна перетасовка свойств. То есть мутации и смешение генетического материала.