Фрейя

Уже далеко за полночь, окончательно высушив друг друга до дна, оба заснули на миг. Мишка очнулся от тихого шёпота:

– Миша. Миш.

На кровати сидела нагая Оля. В лунном свете, её фантастические глаза отливали каким-то колдовским цветом. Молочно белая нагота была похожа на белоснежный каррарский мрамор.

– Что, Оленька?

– А почему ты меня каким-то чужим именем называл? Толи Феней, толи как-то так.

– Фрейя.

– А кто это?

– Была такая богиня у древних викингов. Богиня любви и жизни. С такого же цвета волосами и глазами, как у тебя. А когда она плакала, из глаз её катились золотые слёзы. И ещё она со своими подругами валькириями, уносила павших войнов с поля боя, в Валгаллу, рай викингов.

– А я смотрела фильм про викингов. Точно, ты немного похож на них. Такой же дикий. В эти две ночи, во всяком случае.

– Угу. А в Европе, в средние века, всех рыжих женщин, особенно с зелёными глазами, сжигали на кострах. Их считали ведьмами, причём их потрясающая темпераментность, считалась подтверждением их ведьмовства.

Похихикав, вновь отдались страсти. Вскоре уснули.

Под самое утро, Мишка проснулся от деликатного покашливания за дверью. Набросив халат, вышел во двор. Под магнолией стоял батоно Давид. Какой-то слегка посеревший.

– Прости сынок, отрываю я вас от вашего счастья. Машина за тобой приехала. Полковник там из безопасности. Говорит лететь вам надо. За девушку не беспокойся, я посижу, подожду когда проснётся, всё объясню. До самого её отъезда, как за родной дочкой послежу.

– Спасибо, батоно Давид. Только не говори ей ничего. Скажи, что авария на шахте случилась, меня вызвали. А где та шахта, ты не знаешь. Не нужно обнадёживать. Кто знает, как оно будет.

Транспортным бортом перепрыгнул в Ташкент. Оттуда на вертушке МИ8, в просторечье, – «Мишка», в Курган-Тюбе на базу подскока.

– Хе! Мишка на «Мишке», каламбур однако.—Хмыкнул Мишка, летя над горами Памира.

Командир встретил деловито, приобнял, и сказал:

– Раскачиваться некогда, экипируйся, получай всё необходимое, по готовности, – доложи.

Утром снова в вертушку, и уже за Речку. Оторвавшись километров на пятнадцать, от точки выброса, командир скучковал вокруг себя ребят.

– Братишки, знаете сами, я никогда в панику не вдаюсь. Но сегодня позвоночник аж мёрзнет. Какую то жопу чует. Очень прошу, не расслабляйтесь. Задача вроде обычная, в одном из кишлаков несколько духовских командиров на совет собрались. Охрана небольшая, стволов тридцать. Не доверяют они друг другу. Но западло в том, что в пяти километрах ещё два кишлака. И хоть разведка говорит что они пустые, моя интуиция орёт, что это не так. Если там духи есть, то начав зачищать основной кишлак, мы уйти не успеваем. Тогда хана. Но работать надо.

Уже подползая к рубежу броска, Мишка был уверен, что сегодня празднует бал пушистый северный зверёк. Так и получилось. Группа попала в классическую огневую засаду. По ним работало с полдюжины миномётов по пристрелянным ориентирам, и несколько безоткаток.

Последнее что он запомнил, – ослепляющая вспышка…

– Голова болит. Сильно. Глаза режет, хоть и закрыты. Первым делом осмотреться. Приоткрыл на миллиметр глаз. Белый потолок. Уже легче. У духов такой цивилизации нет. Открыл оба глаза. Больничная палата. Типичная. Совковая. Совсем хорошо. Значит парни прорвались и его уволокли. Хотя у нас такого не принято. Но я не в претензии. Поднять руку. Что-то звякнуло, и руку держит. Скосил глаз. Наручник. Обычный, ментовский.

Распахнулась дверь. Вошли несколько человек в белых халатах, среди них Батя. Полковник Сорокин, руководитель центра спецопераций.

– Очнулся, махновец? – Неласково полюбопытствовал незнакомец в очках с золотой оправой.

– Батя, а какого он хрена? Сними браслеты, я ему его очки в харю вобью.

– Замолчи. Навбивался уже. А вам, товарищ майор, не мешало бы представляться, прежде чем начинать разговор с подследственным.

– Бать. С какого хрена я подследственный?! Где командир? Что с группой? Что это за хрен? И снимите блядь, с меня эти херовы браслеты!!!

Мишка задёргался на кровати, пристёгнутый к ней наручниками, заколотился головой об изголовье. Внезапно потерял сознание.

Мишка опять очнулся. В палате были двое.

– Товарищ полковник, у него вторая сильная контузия за год. В его голове может происходить всё что угодно. Его необходимо накачать психотропами.

– Чтоб он от твоих психотропов, овощем стал? Мне необходимо знать, что случилось с группой. И почему вернулись только двое, и те ни хрена не помнят.

– Бать. Кто двое?

– Ты и Бульбаш.

– Значит Бульбаш, меня выволок?

– Бля. Бульбаш и себя не вытащил бы. Ноги у него перебиты осколками. А вот у тебя, кроме пары царапин и контузии, нет ничего. И это ты Бульбаша приволок к вертолёту. И это ты, когда прилетели в Курган-Тюбе, накинулся на полковника госбезопасности, и чуть глотку ему не перегрыз. Вовремя вырубился. И неделю без сознания лежал, под глюкозой. Может объяснишь, что это было???

– Бать. Я только взрыв помню. Очухался уже здесь, в браслетах. Я думал, меня ребята приволокли.

Месяц велось следствие. Пришло к выводу, что нападение на полковника, было совершено в бессознательном состоянии. Все остальные нестыковки закрыли грифом совершенной секретности. Дивера со съехавшей кукушкой, на волю выпускать никто не собирался. Так и сгинул бы где-нибудь на урановых шахтах, или в качестве учебного материала для молодых волкодавов ГРУ. Но Батя нажал на какие-то свои рычаги. Мишке зачитали приговор трибунала. За нападение на вышестоящего начальника, его приговорили к лишению всех наград и званий. Одели в поношенную песчанку, сунули в руки воинское требование на билет, и выпнули из изолятора КГБ.

Перед отъездом, Мишка решил навестить Бульбаша. Батя, на прощание объяснил, как его найти.

Сестра проводила Мишку до палаты, тот вошёл. Увидел друга стоящего на костылях, кинулся обнять его. Тот шарахнулся от Мишки, не удержался на костылях, упал. Мишка опешил.

– Вась. Что это ты от меня, как чёрт от ладана шарахаешься? Я пока ишшо не привидение!

Бульбаш с трудом сгрупировался, поднялся опираясь на костыли.

– Неожиданно просто.—Буркнул он.—Пошли в сад, там посидим. Душно здесь.

Нашли в дальнем уголке сада укромный уголок, закурили.

– Мишань, прежде чем разговор вести, пообещай мне одну вещь.

– Какую?

– Не ищи меня больше никогда, ладно? Забудь что был такой на свете. Ты знаешь Миш, я никогда ничего не боялся. А теперь я крови боюсь.

– Вот это переклинило братуху, штатный спец по допросам, начал крови бояться… делааа.—Подумал Мишка.

– А больше всего я тебя боюсь. Я в монастырь пойду после госпиталя. Страшно мне очень. Спасибо тебе что вынес меня, но честно, лучше бы ты меня там оставил.

– Братишк, а членораздельно говорить можешь?