Чем вы готовы платить?

Дорожка шла вдоль берега и в одном месте спускалась к заливу, зажатая между оврагом, по дну которого бежал ручей, и остатками военных укреплений. Гриша с отцом ходили сюда собирать опята на стволе поваленной ветром гигантской березы. Спустившись по склону оврага к опятам, папа внезапно замер и стал знаками показывать Грише, чтобы он шел к нему скорее, но делал это как можно тише.

– Смотри, нора!

В склоне действительно зияло отверстие.

– Лисья, – продолжал отец шепотом.

Они стали пристально следить за входом в нору, будто лиса, если она внутри, могла совершить такую глупость – показаться им. Через несколько минут им это надоело.

– Не, она же не дурочка, чтобы вылезать. Пойдем, – вдохнул папа.

Они собрали опята и поднялись из оврага на дорожку, а потом поднялись еще выше, на укрепления.

– Пап, а здесь бои были?

– Были. Вот смотри: окоп, а над ним старая-старая ель, ствол близко от земли поврежден многократно. Это осколки или пули. Здесь были тяжелые бои. Только представь, как трудно этот склон штурмовать!

Отец с сыном помолчали, представляя страшные события: наверху сидят в окопах враги, которые стреляют по бойцам, пытающимся прорваться сквозь свинцовый дождь к окопам и заколоть врагов штыками. Ель, выросшая с того времени огромным деревом, выпустила над самым окопом ветку, укрывая окоп в длину в рост человека.

– Смотри, папа, будто человека прячет.

– Правда! Будто ель солдата берегла, его своим ветвями укрыла, и забыть его с тех пор не может. А может быть, здесь человек погиб, и дерево сень над ним раскрыло.

Папа поднял ветку. На дне углубления, бывшего когда-то окопом, виднелось отверстие в земле.

– Ну-ка, ну-ка! – папа подобрался к нему, – может, это второй выход из лисьей норы? Гриша, подержи ветку.

Отец приблизил лицо к отверстию и замер.

– Да тут сквозняк! Слишком сильный для лисьей норы. Может быть, это землянку взрывом засыпало, а сейчас грунт осыпался.

Гриша затрепетал. Вот это да! Мы нашли землянку! Если ее раскопать, можно столько разного найти!

Папа угадал его мысли:

– Только без меня не сметь сюда лезть! Там могут быть неразорвавшиеся боеприпасы. Металлоискатель нужен. Это не шутки, понял?

Отец поднялся из окопа и потянул сына за руку:

– Пойдем.

Но Гриша был так захвачен открывшейся тайной, что стоял на месте как вкопанный.

– А может, это просто лисья нора. Давай проверим: я сюда крикну. Если это нора, ты меня услышишь из норы на склоне. Иди, послушай.

Гриша пошел на склон. Когда попробовали, действительно, он услышал отдаленно звучавший из норы папин голос.

– Значит, лисья нора! – Гриша был очень расстроен.

– Конечно, после войны здесь саперы обезвреживали мины и снаряды, все землянки и укрепления взорвали, – папа рассуждал, когда они возвращались, – но ты все-таки обещай мне, что без меня туда лезть не будешь, опасно копаться. Снаряды до сих пор в земле находят.

С этого часа Гриша уже не мог успокоиться и все время думал о лисьей норе. «Папа сам сказал, что сквозняк слишком сильный. Может так быть, что лиса нору рыла и попала в засыпанную землянку? Конечно! Вот и объяснение: и нора, и землянка одновременно». На неделю папа уезжал в город на работу и возвращался только на выходные. В понедельник Гриша еще крепился и обещал себе дождаться выходных, но уже во вторник ему стало невмоготу терпеть. Он взял лопату, позвал свою подружку Женю и отправился с ней к старой поваленной в овраг березе.

– Мы с тобой здесь сотни раз были и не замечали. Я вот тебе сейчас кое-что покажу, – рассказывал он Жене, – мы с папой в воскресенье нашли.

– Что нашли? – Женино любопытство тут же вспыхнуло.

– Сейчас увидишь.

– А ты зачем лопату взял? – не унималась Женя.

– Сейчас поймешь.

– А я что буду делать?

Гриша немного пожалел, что открывается этой болтунье, но одному ему было страшно раскапывать землянку: а вдруг там мертвецы? Снаряды могут быть. Просто страшно от неизвестности. Дорога была недолгой, и за недолгими сомнениями дети уже пришли на место.

– Женя, слушай! Вот здесь лисья нора, – Гриша показал на отверстие в склоне.

– Ловить ее будем? Не надо, пусть живет. Давай лучше понаблюдаем за ней.

– Нет, лису ловить не будем. Похоже, что она свою нору прорыла в землянку, в которой солдаты жили, или в укрепление. Надо туда добраться. Я думаю, ход расширить.

– Это же опасно! А вдруг там мины? А! Так ты ход подземный будешь копать? А если он обрушится? – Женя решила отговорить Гришу от опасной затеи. Но одновременно она почувствовала, что сама не в состоянии уйти, не разобравшись, куда же ведет лисья нора.

– А с чего ты решил, что нора в землянку ведет?

– Мы с папой нашли второй выход. Оттуда так дует! Там под веткой елки, сходи посмотри, – Гриша рукой показал Жене в сторону окопа наверху склона.

Будто оказавшись участниками заговора и решившись в одно мгновение идти до конца, дети испытывающе поглядели друг другу в глаза.

– Ну? – спросил Гриша.

– Копай! – ответила девочка, – а я пока наверху посмотрю, что да как.

Гриша принялся копать. Лопата легко проникала в песок и, когда Женя несколько минут спустя вернулась, в отверстие в склоне горы уже можно было поместиться человеку.

– Я там намного раскопала дыру, она легко расширяется. Лиса, конечно, не могла такое вырыть. Пойдем, может лучше оттуда забраться!

– Пойдем, только сначала отсюда посмотрим.

Гриша заглянул в отверстие. Ничего не было видно. Он включил фонарик и направил его в нору. Свет пробрался по стенкам, но совсем недолго, сантиметров через 30-40 после ямы, которую раскопал Гриша, свет терялся в резко расширяющемся проходе.

– Подожди-ка, Жень, чуть-чуть еще. Я быстренько копну.

Гриша воткнул лопату в песок, и грунт осыпался крупными кусками, оголяя торец бетонной стенки и пустоту справа от него. Дети даже вскрикнули от неожиданной радости. Гриша принялся с небывалой скоростью отбрасывать осыпавшийся песок. И вот перед ними открылся бетонный коридор высотой в рост человека. Куча песка у входа и поднявшаяся пыль в свете фонаря – никаких других неудобств – иди свободно. Дети недоверчиво ощупали стены на предмет прочности, посветили в потолок – все было целым, без каких-либо повреждений.

– Пошли? – Гриша мотнул головой вперед, дожидаясь ответа.

– Пошли, – ответила Женя, оробев, но стараясь скрыть свой страх.

Дети, освещая дорогу фонариками, осторожно двинулись вперед. Каких-то двадцать метров однообразно устроенного бетонного коридора они прошли бы в обычной жизни за секунды, а здесь у них ушло на это не меньше пяти минут, которые к тому же казались невероятно долгими и насыщенными переживаниями. Им казалось, что они будто двигаются в другой мир, они страшились какой-нибудь внезапной опасности – завала, установленных мин, оглядывали и осторожно прощупывали чуть не каждый сантиметр. Но все было благополучно. Дети оглядывались назад, проверяя, все ли в порядке с входом, хотя беспокоиться об этом было не нужно: грунт не нависал над входом. Они светили фонариками перед собой, но свет не проникал дальше двух-трех метров, теряясь в пыли, которую дети поднимали своими шагами.

– Женя, ты можешь ступать аккуратнее? Сами же пылью дышим!

– Ты за собой следи, ноги волочишь.

Наконец они добрались до небольшого расширения коридора, за которым они нашли ступеньки в виде металлических скоб, ведущие наверх.

– Как дальше? – Женя задала вопрос, который мог бы задать и Гриша. Двигаться наверх можно было, только если браться двумя руками за скобы, а как же тогда держать фонарик?

– Потуши фонарик, посмотрим, что можно увидеть, – предложил Гриша.

Они оказались в темноте и стали присматриваться. Со стороны входа проникал свет, постепенно пыль осела, и дети начали различать в темноте очертания окружающего: такие же голые бетонные стены и скобы ступеней в стене, поднимающейся наверх.

– Давай так, – сказал Гриша, – я буду подниматься наверх, а ты стой здесь и когда я попрошу, будешь включать фонарик и светить мне снизу.

Гриша стал подниматься наверх по скобам, как и прежде ощупывая каждый свой шаг, но теперь он двигался быстрее, поскольку отдыхать на лестнице неудобно и хочется поскорее добраться до верха. Просить Женю включать фонарик он так и не стал, поскольку скоро стал вполне ясно видеть в темноте, а еще через какое-то расстояние он стал замечать пробивающийся откуда-то свет. Он поднялся на площадку, от которой шел такой же как внизу коридор, потолок которого в одном месте был разбит и в отверстие лился белый свет.

– Женя, поднимайся сюда! Ступени надежные. Я своим фонариком буду сверху светить.

– Сорок четыре ступени, – сообщила Женя, когда поднялась, – я считала.

Дети уже без опаски двинулись по верхнему коридору в сторону света и скоро выбрались на поверхность. Выход оказался именно тот же, как предполагали они – под старой елью. Но выбравшись на поверхность земли дети и узнавали, и не узнавали это место. Во-первых, сам выход, который Женя оставила немного разрытой лисьей норой, теперь был аккуратно устроенным входом в блиндаж, по краям прямоугольного отверстия росла ровно подстриженная трава. Во-вторых, старая ель росла посреди памятных знаков, на которых дети прочитали фамилии бойцов, героев-моряков, погибших при штурме укрепленного участка финского фронта. Тем не менее, убедившись в том, что это не ошибка, и они вышли именно там, где ожидали, и удивившись, когда это успели так благоустроить это место (неужели они так долго ползали под землей!), Женя и Гриша отправились домой.

– Вот это да! Надо будет родителям рассказать! – начала Женя.

– Ни в коем случае! – перебил Гриша, – ругать будут. Я отцу обещал, что без него туда не полезу. Да ты на себя посмотри: будто из шахты вылезла – вся в пыли, в грязи. Придется сейчас мыться, одежду чистить. Будем домой как разведчики пробираться, чтоб никто не заметил, – Гриша проговорил это с улыбкой, но задача была не такой уж простой.

– Давай так: пойдем в заливе искупаемся, и постираем одежду.

– Фу! – ответила Женя, – вода грязная. Там купаться противно.

– Потерпишь!

Дети окольными путями, чтобы не встретить знакомых отправились к заливу. Они специально отправились на самый уединенный участок берега, где людей почти не бывало. Но когда они пришли туда, были неприятно удивлены обилием отдыхающих. Особенно много было детей. Люди с нескрываемым удивлением рассматривали Женю с Гришей, видимо, осуждая их за внешний вид. Сколько хватало зрения, по всему берегу было многолюдно, множество отдыхающих плескались в воде.

– Да ну их всех! – разозлился Гриша и кинулся купаться прямо в одежде.

– Ребята, зачем воду загрязняете? Идите прежде помойтесь! Малыши купаются, – обратилась к Жене находившаяся рядом женщина, Она выговорила это твердо, но вполне дружелюбно, чем заставила Женю стыдится.

– Этой воде хуже не сделаешь! – попыталась отшутиться Женя.

– Все-таки не надо, – проговорила женщина.

Гриша вышел на берег и, сопровождаемый недоуменными взглядами, подошел к Жене.

– Что происходит, не понимаю. Вода чистая, прозрачная. Пойдем куда-нибудь отсюда.

Дети отправились дальше, рассчитывая найти уединенное место, где можно было бы почиститься. Они шли по дорожке вдоль берега залива и удивлялись все больше и больше. Окружающее их было каким-то более нарядным, праздничным, помытым, чем обычно. Асфальтовая дорожка, по которой они шли, и на которой они изучили каждую выбоину, казалась вовсе незнакомой, такой ровной. Они проходили мимо заброшенного пионерского лагеря, который оказался открыт и наполнен детьми. Женя с Гришей хотели помыться в Черной речке, втекающей в залив, но и по берегам речки было множество людей. Рыбаки ловили рыбу, и Гриша даже остановился от восхищения, когда увидел, какую крупную рыбу достают они из воды. А он, сколько ни пытался здесь ловить, ничего кроме мелких окушков поймать не мог. Только пройдя вверх по течению далеко в лес, дети наконец смогли спокойно помыться и постирать одежду.

– Может я сплю? – спросила Женя.

– Да уж, что-то случилось явно, пока нас не было. Может быть мы под землей много дней провели, – ответил Гриша, – надо скорее домой возвращаться, может, нас уже ищут. Только за лопатой надо зайти, я ее у входа оставил.

Лопаты на месте не оказалось. Только к вечеру Женя с Гришей возвратились к своим дачам. Здесь их также ждали неожиданности.

Куда все заборы делись? И откуда столько детей. Жене и Грише дети были не знакомы, но они откуда-то знали Женю и Гришу.

– Мама! Гриша вернулся! – малыши побежали в Гришин дом.

– Что все это значит?! Кто это? – Гриша остановился от удивления.

Из дома вышла мама, вокруг которой крутились мальчик и девочка, лица которых Грише показались знакомыми.

То же самое произошло и с Женей. К ней в дом кинулась кудрявая черноволосая, как и Женя девочка и привела бабушку и маму. «Когда бабушка приехала?» – подумала Женя, – «И кто эта девочка?»

И Женя с Гришей, уже не будучи в состоянии справиться с обилием впечатлений и недоумений одного дня, взмолились, чтобы их отпустили поскорее спать, напугав матерей своим странным видом и поведением.

****

Сквозь сон Гриша слышал шум дождя по крыше, потом дом ожил, послышалось топанье, смешки, мама стала командовать: «Раз, два, три, четыре… направо, налево, направо, налево, вдох-выдох, вдох-выдох», потом все стихло. Гриша снова провалился в свой привычный сон почти до обеда. Но долго поспать ему не дали, по дому снова заходили. Пришлось вернуться к действительности. Гриша открыл глаза и долго приходил в себя. Ничего подобного с ним никогда раньше на происходило: он был не в состоянии собрать мысли, чтобы понять, где он, какое сейчас время и даже, что особенно пугало, у Гриши не было ясного понимания кто он. Все вокруг было, как и вчера, знакомым и незнакомым одновременно: комната явно стала больше, в ней появился шкаф с книгами и кресло. Гриша наконец нашел в себе силы подняться и подошел к шкафу: очень красивые книги, почти как в дедушкиной библиотеке, только расставлены книги были аккуратнее. Золотом тисненые корешки: русская классика, Стивенсон, Диккенс. Фенимор Купер и Жюль Верн были потрепаны более других, что явно свидетельствовало о предпочтении читателей. Вошла мама.

– Проснулся? Доброе утро! Как ты себя чувствуешь? – с некоторой тревогой спросила мама.

Гриша молча таращился на нее: мама выглядела гораздо моложе, чем обычно.

– Только ты не надейся, что тебе сегодня удастся увильнуть. Ты мне обещал готовиться вместе со всеми.

– К чему?

Мама встревожилась сильнее и внимательно смотрела Грише в лицо.

– Папа, мама и я – спортивная семья.

Но мама никогда не занималась спортом. По Гришиному лицу всегда можно было понять, что он думает.

– Что вчера случилось? У Жени одежда была мокрая. Где вы были?

Гриша не скрывал от родителей почти ничего, но здесь он чувствовал, что никак не может открыться, пока не разберется, что произошло с миром, пока они с Женей ползали под землей.

– Мы по лесу гуляли.

– Это я знаю, но почему так долго? Весь день. Да еще пришли мокрые. И ведешь себя, будто с луны свалился.

– Мама, ничего не произошло, мы по лесу гуляли, честное слово.

Последняя фраза произвела магическое действие. Мама сразу успокоилась. Раньше бы она стала пытать, требовать все рассказать, не верила бы. А тут – сразу улыбнулась.

– Ну, ладно. Только ты уж слишком много времени за чтением проводишь, я тебе это много раз говорила. Читай, конечно, но я теперь твой режим контролировать стану. Будешь больше времени спортом заниматься. Я думаю, мы вполне можем в районном туре соревнований победить.

Мама вышла из комнаты, оставив Гришу в недоумении. Он стал рассуждать сам с собой: «Когда это она говорила, что я слишком много читаю? Читать заставляли, это постоянно. «Брось свой телефон! Возьми хоть Пушкина почитай»… Очень захватывает. Идет направо – песнь заводит. Да и что с ней произошло? Папа, я помню, предлагал ей бегать вечером, никак не мог уговорить. А тут собралась в районных соревнованиях победить».

Пришла Женя.

– Доброе утро, Дарья Михайловна! – послышался ее голос.

– Доброе утро, Женечка! – ответила мама.

– Гриша проснулся?

– Проснулся. Да уж, загулялись вы вчера. Ты-то как?

– Спасибо, все хорошо, – Женя как всегда была очень вежлива и выдержана со взрослыми.

Когда Женя вошла к Грише в комнату, они долго молча смотрели друг другу в глаза.

– Что ты думаешь? – спросила Женя.

– Мы с тобой в сказку попали. Только мне совсем не весело и не интересно.

– И мне не весело. Но интересно. У меня теперь две сестренки есть.

Ясная мысль пронзила Гришу как стрела:

– Так ведь и у меня брат и сестра.

– У тебя два брата и сестра. Старший брат, Семен, в спортивном лагере. Он шахматами занимается.

– Семен? Шахматами? Скука какая! Как ты узнала?

– Наши мамы, когда мы спать легли, разговаривали. Я подслушала и запомнила, а утром сестренок расспросила. Моих сестренок Маша и Вера зовут, а у тебя Коля и Катя, и Семен еще. Запомни!

– А я где был, пока у меня сестра и братья появились?

– Мы с тобой под землей были.

– Фильм ужасов.

– Не говори!

Все это и вправду было ужасно. Новый мир был милым и добрым, но хотелось вернуться назад. Просто потому, что приспособиться к такому количеству изменений было невмоготу. А что будет, если за несоответствие новым условиям последует какое-нибудь наказание? Страшно! Свинцовая тяжесть легла где-то в груди.

– Пойдем, что ли, погуляем. На экскурсию, так сказать, в чужой стране, – пошутил Гриша, но получилось у него совсем не смешно.

– А у нас в домике ванная есть, как в городе. И вода горячая. Я утром под душем мылась, – сообщила Женя, когда дети отправились в сторону залива.

– А у нас в квартире газ! – отозвался Гриша. Он теперь находился в сумрачном настроении и разговаривал соответственно, – зачем ты мне это говоришь? Хвастаешь? Я еще не разобрался, может, у нас ванна с гидромассажем.

– Вполне может быть. Я говорю, чтобы мы с тобой к жизни по-новому привыкали.

– А… – протянул Гриша театрально.

– Гриша, что ты ворчишь, будто я во всем этом виновата.

– Я тоже не виноват.

– А я тебя и не виню. Только давай не будем ругаться, а подумаем, что теперь делать.

За разговорами они пришли на пляж. Их ровесники играли в пляжный волейбол.

– Женя! Гриша! – закричали ребята радостно, – Давайте с нами играть.

– Я не умею, – сказала Женя вполголоса, – соглашаться?

– Давай попробуем, познакомимся хотя бы.

Они включились в общую игру. Почти все игроки были незнакомы Жене и Грише, но совершенно дружелюбно и как с давними знакомыми обращались с нашими героями, чем приводили их в замешательство. Только Игорь был им знаком, но они избегали его прежде. Игорь в детстве перенес менингит и рос злобным, мстительным и глупым мальчиком. Однажды он разозлился и бросил в Женю топор. Хорошо, что топор ударил ее не острием, а обухом, но и синяк был в пол-спины. Здешний Игорь был такой же доброжелательный, как и все люди. И даже он, скорее всего, был заводилой в компании ребят. Во время перебрасывания мяча он вдруг начал читать стихи, а другие участники подхватывали, и продолжал тот, кто отбивал мяч. А если игрок забыл строчку, он считался проигравшим. Женя и Гриша проигрывали без перерыва. Ребята по-доброму посмеивались и подхватывая мяч, подхватывали и продолжение стихов вместо проигравших.

– Не могу больше, – первая сдалась Женя, – я устала.

– Купаться? – воскликнул Игорь, – Купаться! – тут же продолжил он уже утвердительно.

Все ребята, не желая играть без Жени, тут же остановились. Они скинули с себя футболки и шорты и кинулись в воду. Игорь потащил Женю. Но Женю эта игра совсем не обрадовала, и Игорь, увидев ее недовольство, тут же прекратил.

– Ну, прости!

Он убежал догонять других. На берегу остались только Женя и Гриша.

– У меня мозг закипает, пойду охладиться, – сказал Гриша и кинулся в воду. Он отделился от группы, лег в воду лицом вниз и лежал, пока хватало воздуха, а все другие ребята весело догоняли друг друга, ныряли, брызгались. Пытались вовлечь его в игру, но у них ничего не получилось, Гриша молча недовольно посматривал на них.

– Хватит, познакомились, – шепнул Гриша Жене, когда вышел на берег, – пойдем отсюда.

Женя кивнула.

– Пока, ребята, мы пойдем, – крикнула она купающимся. Они замахали руками в ответ.

Женя с Гришей отправились бродить по окрестностям, не имея никакой ясной цели. Наконец они устали и присели отдохнуть на лесной полянке.

– Нужно как-нибудь обратно пробираться.

– Нужно. А как?

– В сказках что происходит: мы можем вернуться тем же путем, каким сюда попали.

– Сумасшествие какое-то! Мы в сказке!

– Тебя это удивляет? По-моему, самое удивительное, что мне мама сразу двух сестер родила: одной четыре года, другой восемь.

– А мне мама еще и старшего брата родила.

– Пойдем скорее назад… – тоскливо простонала Женя.

– А с какого входа: со склона или из окопа?

– Надо посмотреть, какой вход открыт.

– Точно!

– Пошли.

Они отправились к окопу, из которого вышли в этот новый мир. Окоп окружал воинский мемориал в память о погибших в этом месте бойцах. Дети огляделись, нет ли кого-нибудь, кто мог им помешать и кинулись к отверстию, прикрытому еловой веткой. Гриша отвел ветку в сторону, пропустил Женю и следом за ней юркнул в прямоугольное отверстие. Но проход, по которому они вчера выбирались наверх, оказался засыпан землей метрах в трех от выхода. Гриша попытался копать землю руками, но толку в этом не было никакого.

– Все! Здесь прохода нет. Пошли со склона попробуем, – вздохнул он.

Дети развернулись и стали выбираться на поверхность. И как только они вылезли, несколько рук схватили их с такой силой, что сопротивляться было глупо.

****

Гришу и Женю повезли в сторону города. На микроавтобусе, в который их привели, было написано «Народная дружина». Так ребята узнали, кому в руки они попали. Народная дружина состояла из шести крепких молчаливых дядей. Один из них сел за руль, а остальные разместились в салоне микроавтобуса вокруг Жени и Гриши. Дружинники внимательно следили за задержанными, но вовсе без злобы или ненависти, какие обычно испытывают по отношению к нарушителям порядка. В их взглядах, скорее, читалась жалость к ребятам. В микроавтобусе не было ничего, что напоминало бы о его назначении: ни решеток на окнах, ни жестких деревянных сидений, ни наручников. Обычный микроавтобус с мягкими сидениями. Женю с Гришей везли по нижнему Приморскому шоссе, столь знакомому ребятам. Ехали они необычно медленно, не более 30 километров в час, часто останавливались, чтобы пропустить пешеходов. У Гриши вертелась в голове мысль о побеге. Он посмотрел Жене в глаза и понял, что она думает о том же. Но только куда они побегут? У кого укроются?

– Куда нас везут? – спросил Гриша. Это были первые слова, произнесенные после того, как ребят схватили.

– В воспитательную колонию, – ответил один из дядей.

– За что? – почти рефлекторно вырвалось у Жени.

– А вы сами как думаете? – спросил дружинник вместо ответа и прямо посмотрел Жене в лицо.

Женя не отвечала.

– Как могло прийти в голову глумиться над памятью погибших бойцов? – выговорил дружинник с горечью, – Эх, вы!

– Мы не глумились, – ответил Гриша.

Но ему не стали ничего отвечать, и весь оставшийся до города путь все молчали. Испуг от задержания сменился тревогой за будущее, причиняющей ребятам почти физическую боль. А тот в свою очередь сменился тупой тоской. И только, когда ребята увидели, куда их привезли, острая скорбь от неминуемой расплаты снова стала рвать сердце. Микроавтобус въехал в ворота психиатрической больницы на Удельной. Женя знала это место, ее бабушка жила неподалеку, и они иногда забредали сюда во время прогулок. Жене всегда было страшно в этих местах, и она расплакалась. Гриша попытался остановить ее, посмотрев осуждающе, но только сам чуть не разрыдался, встретившись с ней взглядом.

Дружинники передали детей работникам больницы, которые, правда, были одеты совершенно обыкновенно, совсем не в форму или в белые халаты. Гришу и Женю переодели в чистую одежду, отвели каждого в отдельный домик и оставили в одиночестве.

Женя кинулась на отведенную ей койку, уткнулась лицом в подушку и горько разрыдалась. А Гриша, оставшись один в своем домике, опустился на пол и долго без всякой мысли смотрел на входную дверь. Спустя несколько часов дети все же успокоились и стали осматриваться. За все это время их никто не побеспокоил. Сначала дети осмотрели устройство домиков. В домиках была спальня, ванная, и большая комната, подходящая для учебы или игр. В ней был большой шкаф с книгами, огромный письменный стол, стенд с большими листами бумаги и огромное количество разнообразных канцелярских и художественных принадлежностей: белая и цветная бумага, краски, карандаши, фломастеры. Затем дети осмотрели из окон окружающую территорию. Оказалось очень мило. Вокруг домиков было высажено огромное количество цветов и цветущих кустов. Дорожки, посыпанные битым кирпичом или выложенные тротуарной плиткой, разделяли газоны, заросшие ярко зеленой травой, оранжевыми настурциями или желтыми и синими анютиными глазками. На белых садовых диванах сидели люди, которые спокойно беседовали или читали книги. Под окном у Жени рос огромный розовый куст, весь усыпанный алыми цветками. Гриша попробовал выйти из домика в сад. Ему никто не препятствовал. Он отправился на поиски Жени. Люди, мимо которых он проходил, доброжелательно кивали ему. Только один старик посмотрел на него холодным оценивающим взглядом. Выдержать этот взгляд Гриша не смог и, отведя глаза, постарался поскорее уйти от него. Увидев в окне домика Женю, Гриша побежал к ней.