Доброе имя

– Вы прямо о больном!

– Неужели все так плохо?

– Нет, отнюдь! В целом политика ведется очень разумная, с учетом возможных рисков и стремлением к опережению стран-конкурентов. Но вот кадровые назначения лично у меня вызывают ужас.

– Ужас?

– Что Вы знаете о советнике президента Вере Елисеевой?

– Ну, я читал ее биографию…

– А Вы знаете, что там такое количество лжи, что непонятно, есть ли там правда.

– Лев Сергеевич, идет запись. Вы произносите достаточно страшные обвинения. Вы готовы их подтверждать?

– Готов.

– И не боитесь встречных действий? Судов, например?

– Как я могу бояться, если я прав. Так уж получилось, что лучше меня никто не знает Веру Елисееву. Это моя первая любовь, у нас с ней общий ребенок. Только вы нигде не прочитаете и не услышите ни обо мне, ни о ребенке, ни о том, что Елисеева – это ее третья фамилия, что ее отца не зовут Антоном.

Вся съемочная группа еще шире открыла рты, ожидая, что сейчас еще будет. Ведущий один справлялся со своим удивлением и наслаждался будущим триумфом своей программы.

– Подождите, я не успеваю осмыслить. Вы утверждаете, что она не та, за кого себя выдает?

– Можно сказать и так. Сложно сказать, кто она. До того, как стать Елисеевой она была Верой Рубис, уроженкой Германии, гражданкой Канады. А еще раньше она была гражданкой России, носила то же имя, но другую фамилию и отчество, была другого года рождения. На должность в государственном управлении назначен человек, имеющий признаки использования ее в качестве секретного сотрудника какой-то специальной службы. И это не детектив, а реальность. И что самое удивительное, даже я не могу дать этому объяснение.

– Но, может быть, это наш агент. Ее специально вырастили, спрятав от хищных лап враждебных спецслужб, – ведущий намеренно гримасничал, пытаясь придать моменту немного гротеска.

Но Лев был предельно серьезен:

– Да, может быть. Политики руководствуются прежде всего целесообразностью. Но в таком случае меня ужасает отсутствие в этом человеке нравственности. Будучи моей женой, она исчезла, инсценировала собственное самоубийство, оставив меня и свою мать в неутешном горе. Родив потом ребенка, она оставила его посторонним людям, и старалась о нем не вспоминать. Я встретил ее позднее случайно. И тогда она из чистой своей прихоти разрушила мой второй брак. И в дополнение к своей изощренной жестокости, она на редкость развратна. Я скажу тяжелую для меня вещь, но я обязан ее сказать: когда она захотела оттолкнуть меня навсегда, она демонстративно при мне занялась сексом с двумя мужчинами, и я ничего не мог сделать! Кому служит человек, способный на такие поступки?

– Лев Сергеевич, это самое тяжелое признание, которое я услышал за всю свою профессиональную карьеру (да что там!), за всю жизнь. Я потрясен. Но профессиональная этика требует от меня предоставить слово Вашему оппоненту. Думаю, что следующую передачу мы проведем с участием Веры Елисеевой. Услышав столь тяжелые обвинения, Вера Антоновна, я полагаю, захочет что-то ответить на них. Возможно, если и Вы, и она будете согласны, мы проведем совместное интервью. Ну а на этом я прощаюсь. Напоминаю, что сегодня нашим гостем был Лев Сергеевич Соловейчик, потрясающий бизнесмен, восхитительный человек, и главный ньюсмейкер последнего года.

В студии все сидели, выпучив глаза от удивления. Ведущий испытывал восторг от неожиданно свалившейся в его руки сенсации. Лев чувствовал, как вступил в схватку, чувствовал охвативший его азарт борьбы, стремление идти до конца. Все это было знакомо ему, но одно мерзкое чувство примешивалось к этой благородной буре, гася ее: Лев боялся. Притом он понимал, что боится даже последствий этой передачи, на которую его толкнул более сильный страх – страх перед местью Веры.

Передача вышла на следующий день. Лев имел силы смотреть ее: увидеть и услышать со стороны, как он клевещет на Веру было бы для него слишком тяжело. Он полагался не на собственную оценку программы, а на реакцию других людей.

С момента начала передачи он просматривал комментарии: по большей части это были малозначащие восторги его поклонниц и поклонников. В момент, когда по хронометражу должны были звучать сведения о Вере, Лев чувствовал, как кровь начала стучать у него в висках. Он читал комментарии к передаче без всякого понимания. Постепенно он стал замечать, что никакого изумления зрители не испытывали. Никто не упоминал Веру. Лев предположил, что его обманули, и стал смотреть передачу сам. Проматывая короткими отрезками, чтобы убедиться, что интервью не нарезали в порядке, отличающемся от хода состоявшейся беседы, он добрался до конца. Ничего о Вере в передаче не было. Лев посмотрел комментарии: ничего кроме восторгов по его поводу. Тогда он посмотрел передачу целиком: кусок о Вере был просто вырезан. Его обманули. «Что этот червяк себе позволяет?» – взорвался Лев. Он тут же позвонил корреспонденту.

– Что это значит? – без всякого приветствия мрачным голосом спросил он.

– Здравствуйте, Лев Сергеевич! Великолепный рейтинг у нас с Вами. Поздравляю! Надеюсь, что это не последняя наша передача.

– Я тебе за что деньги заплатил? – не обращая внимания на словесную шелуху, Лев стал давить собеседника.

– За передачу с Вашим участием, – тот переменил тон и стал отвечать спокойно и без всякой тени испуга.

– Я тебе за слова о Елисеевой деньги заплатил! – Лев не выдержал и заорал, – Где?

– Лев Сергеевич, структуру передачи мы с Вами согласовали. То, что Вам нужен в эфир только этот кусок, никогда не звучало.

– Без этого куска мне остальное не нужно, не прикидывайся, что не понимаешь.

– У нас и без этого куска получилась великолепная передача. Я Вам рейтинг поднял.

– Не умничай! Выпускай послесловием к основному материалу.

– Не могу. У меня выкупили эту часть.

– Что-о? – опять заорал Лев, – Я к тебе сейчас приеду! Я тебе, …, … вокруг шеи завяжу!

Лев вызвал своих телохранителей. На двух машинах они отправились в студию, в которой вчера проходила запись. Двое из всей команды работали на Льва со времени его поездки к Вере в Китай – Игорь и Дмитрий. Дмитрий отсутствовал.

– Где Дима? В другой машине? – спросил Лев.

– Лев Сергеевич, не хотели Вас расстраивать, Дмитрий вчера скончался.

– Как это? – Лев нахмурился, еще не доверяя услышанному.

– Вчера на тренировке инсульт случился. Только недавно позвонили в больницу, сообщили, что скончался.

Лев сразу попытался связать это со своим выпадом против Веры.

– А убить не могли?

– Ну как? Все при нас происходило. На тренировке плохо стало. «Пойду», – говорит, – «отдышусь в раздевалку». Приходим, а он на полу лежит. Вызвали скорую, а там уж…

Но эти слова не успокоили догадку Льва. «У меня теперь только один свидетель против Веры остался. Мне с одним труднее, а им одного уломать проще». Он почувствовал, что вчерашний страх напомнил о себе и остудил его гнев.

В студию Лев входил уже успокоившись. Журналист не был занят и ждал Льва, а вокруг расположились такие же крепкие ребята, как и те, с кем приехал Лев. Лев демонстративно рассмотрел их, но ни с кем не поздоровался, а потом жестом подозвал журналиста:

– Отойдем.

Они удалились, чтобы их не было слышно.

– Кто такие? – спросил Лев.

– Лев Сергеевич, это те, кто материал выкупили. Сегодня после нашего разговора по телефону опять приехали. Выкупать запись разговора.

Лев схватил корреспондента за одежду на груди.

– Ты теперь на мне зарабатывать будешь?

– Я думал, Вы знаете! Они говорят, что защищают Ваши интересы.

Лев отпустил его.