Бегство в реальность

– Это ты Филипп из Аркадии[2 - Коннар принимает Филиппа Аркадьевича за уроженца Аркадии – исторической области Древней Греции. Также термин «Аркадия» является метафорой для обозначения некоей идиллической страны.], член клана Прунковых? – тем временем подал голос пришелец. На чистейшем русском языке.

– Да-а-а… – протянул писатель. Всеми силами он пытался соврать, но под взором этих ледяных глаз почему-то не смог. – Я Прунков…

– Хорошо… – произнёс пришелец и поднял меч над головой, своротив при этом люстру и оцарапав потолок.

Писатель моментально лишился чувств.

Когда он пришёл в себя, кто-то бил его по лицу настолько сильно, что голова Филиппа Аркадьевича моталась из стороны в сторону по максимально доступной ей амплитуде и уже, кажется, готова была оторваться.

– Хватит! Не надо! Не убивайте! – тихонько застонал писатель.

– И он ещё называет себя мужчиной! – донесся до Прункова тот же суровый голос. – Всего-то шлёпнул пару раз по щекам…

Опасаясь картины, которую он должен будет вновь увидеть, Филипп Аркадьевич всё же разлепил веки. Полуголый мужик по-прежнему возвышался над ним. Возвышался грозно и даже, наверное, зловеще. Правда, меч опустил.

– Я не могу покарать бесчувственное тело: в этом нет чести, – изрёк пришелец. – Вставай и прими смерть как пристало воину, Филипп из Аркадии!

– Но за что? – в отчаянии вскричал Прунков. – За что?

Мысли писателя бешено заметались в поисках спасения. Если это и правда Коннар, он не должен вот так запросто убивать невооружённого человека! Он ведь положительный герой! Хотя в некоторых менее известных интерпретациях…

– За что? – взревел гигант. – И ты ещё имеешь наглость задавать подобные вопросы, червь? Ты, по чьей воле я испытал столько мук, понёс столько лишений и получил столько ран? Да на мне живого места нет по твоей своевольной прихоти, из-за твоей жалкой и мелочной жажды наживы!

Только сейчас, присмотревшись внимательнее, Прунков заметил, что всё тело, лицо, руки и ноги варвара покрыты сетью шрамов: широких и узких резаных и рваных ран, укусов и ожогов.

– По твоей воле, – продолжал Коннар, – я вынужден был лезть в топкие болота, безводные пустыни, заброшенные города и пещерные храмы; по твоей воле я сражался с ядовитыми пауками и змеями, потусторонними тварями и демонами, воющими призраками и сумасшедшими колдунами… И для чего? Ради золота и драгоценных камней? Чтобы немедленно потерять всё это по твоей же прихоти! Десятилетия скитаний по чужим землям. Десятилетия войн, предательств и западней! Кто смог бы выдержать такое? И ты ещё удивляешься и спрашиваешь у меня: "за что?"

Коннар сделал паузу и с нескрываемой ненавистью уставился на писателя. У Прункова слегка отвисла и начала мелко подрагивать нижняя челюсть. Никогда он так не смотрел на свою работу… Он силился найти и выставить перед собой наподобие щита нечто способное хотя бы частично извинить его в глазах варвара. И нашёл.

– Но ведь не всё было так уж плохо! А как же сотни женщин? Красавиц, падавших к вашим ногам? И ещё вы стали королём…

Гигант на секунду как будто смягчился, но тут же вновь посмотрел с гневом:

– Да, были и неплохие моменты. Но спустя годы бесконечной борьбы ничего уже не радует и хочется лишь немного покоя… А королевство приносило мне больше проблем, чем радости. Покушения и заговоры, заговоры и покушения – вот всё, что я видел! Благодаря твоим аморальным причудам, жалкий червь! Иногда я вообще не успевал сообразить, что со мной произошло: то я король, то опять простой наёмник и искатель удачи. Как это случилось? Почему? От твоих измышлений у меня голова идёт кругом, Филипп из клана Прунковых! Я теперь даже не понимаю, сколько мне лет! Тридцать? Сорок? Пятьдесят? Или двадцать? Я с ума схожу из-за тебя, аркадиец!

Прунков не нашёл ничего лучшего, чем начать сумбурно оправдываться:

– Извините, простите… Это всё ремейки и перезапуски серии… С начала, понимаете? Я же не знал… Это просто работа такая… Просто способ заработать на кусок хлеба… Я ведь приношу людям радость, в конце концов!

– Радость?! – взревел Коннар. – Людям?! Люди, по-твоему, радуются, глядя на мои страдания?

– Почему страдания? Подвиги, победы…

– Что это за победы, после которых я каждый раз вновь оказываюсь в каком-нибудь очередном гнилом трактире с кружкой похожего на мочу пива и протухшей козлятиной на ужин? Где-нибудь в такой глуши, куда по своей воле не отправился бы даже скрывающийся от преследования беглый раб?

"Да-а-а, – обескураженно подумал Прунков, – с его точки зрения всё выглядит совсем иначе… Никогда бы не предположил, что Коннар может устать от приключений. И вообще, как придуманный персонаж может от чего-то устать?"

– Каюсь, каюсь! Помилуй меня, о Великий Король! – в поисках спасения Филипп Аркадьевич перешёл на литературный язык. – Не ведал я, что творил! И к тому же лишь часть вины лежит на моих жалких плечах! Ведь всего одиннадцать книжек вышли из-под моего – да будет оно трижды предано забвению – затупившегося пера! Не книжек – никчёмных книжонок! И притом две из них – в соавторстве… Есть другие, гораздо более жадные до славы и золота писатели, приложившие грязные руки к твоим неправедным гонениям! Их множество, о Великий Король, множество! И я знаю их всех! И с величайшей радостью назову их имена, стоит только Вашему Величеству того пожелать!

Коннар посмотрел на Прункова с брезгливостью.

– Поверить не могу, что подобный жалкий червь стал источником столь тяжких испытаний. Молишь о прощении? Готов предать своих собратьев по ремеслу ради него? Не утруждайся. Я и сам узнаю всё то, что мне нужно будет узнать. Прими смерть с честью, недоступной тебе при жизни!

Прунков резко вскрикнул и зажмурился, тщетно стараясь вновь сбежать в тёмный мир обморока, выручивший его в прошлый раз. Мысли бешено заметались по черепной коробке в поисках спасения, и в самый последний момент, когда писатель опять услышал звон оцарапавшего потолок лезвия меча, он решился.

– Нет!!! – завопил Прунков. – Я всё скажу! На самом деле виноват…

Могучий удар сотряс входную дверь в квартиру Филиппа Аркадьевича Прункова. Металлическая дверь выдержала.

– Там рычажок сбоку… – послышался робкий голос из глубины квартиры. – Нужно всего лишь потянуть его…

– Закрой свой грязный рот, аркадиец! – прервал Коннар. – Радуйся, что сохранил голову! Обойдусь без твоих советов. Довольно ты мне указывал…

Писатель счёл за благо промолчать.

После нескольких мощных ударов дверь слетела с петель, и Коннар оказался на лестничной площадке. Подождав, пока его шаги затихнут внизу, Прунков взял телефон и дрожащими руками набрал номер районного отдела полиции.

– Срочно приезжайте! – пролепетал писатель, как только на том конце провода ответили. – Он меня избил! В моём собственном доме! Срочно приезжайте! Но только с оружием, слышите! Он может ещё вернуться! Он опасен! И ещё он дверь сломал…

Спокойный и деловой голос на том конце произнёс:

– Ваша фамилия.

– Я Прунков! Филипп Аркадиец… То есть Филипп Аркадьевич! Срочно приезжайте!

– Подозреваемый всё ещё поблизости?

– Да не знаю я! Приезжайте!

– Заприте дверь и ждите наряда.

– Не могу я запереть! Вы что, меня не слушаете? Он её сломал! Вышиб напрочь!

– В квартире есть кто-нибудь ещё?

– Нет!

– Попробуйте позвонить соседям. Спрячьтесь у них.

– Я попробую…

– Диктуйте ваш адрес.

– Воронцовский переулок пять, квартира двенадцать.

– Сотрудники полиции скоро будут у вас. Вам известно имя подозреваемого?

– Да, это Коннар-варвар.