Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

В Генеральном штабе должен быть такой порядок, чтобы был аппарат, который будет руководить и заниматься разведкой и в мирное, и в военное время. Ведь как ни странно, разведывательные сводки подписывал я, тогда как разведывательные органы по существу не подчинены 5-му Управлению Красной Армии.

<…>

Мы за все время выбросили довольно круглую цифру агентов, и надо отметить, что из них большинство погибло.

Сталин. У вас есть один агент в Англии, как его фамилия, Черний, кто он такой?

Проскуров. Он уже здесь, это не агент, а военно-воздушный атташе, комбриг Черний.

Сталин. Он писал, что через несколько дней будет большой налет авиации на нефтепромыслы Баку. Через несколько дней он писал, сообщит подробности. Прошло шесть дней, прошли две-три недели, а дополнений никаких нет.

Проскуров. Он приехал и ничего не мог доложить.

Сталин. И этот Черний, человек, которому вы верите, сообщил, что 12 тыс. цветных войск вводится в Румынию. Я говорю, что это не может быть. Вы спорите, что он честный человек. Я говорю, что честный человек, но дурак. (Смех.)

Проскуров. Товарищ Сталин, вам известно, в каком мы находимся положении?

Сталин. Вот вы его посылаете, пускай он скажет, что, по некоторым данным, будет налет на Баку, а у вас просто сообщается, будет налет, по достоверным источникам, подробности будут сообщены через несколько дней. Вы его спросили, верно ли, он ответил – верно, а потом оказалось, что никакого ввода войск не было, а таких источников будет много. Я боюсь, что если ваши агенты будут так и дальше работать, то из их работы ничего не выйдет.

<…>

Мерецков. Если посылаешь командира с посылкой за границу, командир боится идти в такую разведку.

Сталин. Не надо связываться с сетью, а одиночкой действовать, как турист.

Мерецков. Командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Трусят командиры.

Проскуров. Командиры говорят так, что если в личном деле будет записано, что был за границей, то это останется на всю жизнь. Вызываешь иногда замечательных людей, хороших, и они говорят – что угодно делайте, только чтобы в личном деле не было записано, что был за границей.

Сталин. Есть же у нас несколько тысяч человек, которые были за границей. Ничего в этом нет. Это заслуга.

<…>

Проскуров. Конечно, глупо. Надо сказать, что наши разведчики были заражены тем же, чем и многие большие командиры, считали, что там будут с букетами цветов встречать, а вышло не то.

Поэтому я прошу разрешить коренной вопрос относительно хозяина разведки. Хозяин разведки в Красной Армии должен быть, и командиры всех степеней должны будут заниматься разведкой по существу. Иначе мы будем и дальше сталкиваться с таким же делом, как и теперь. Тысячи товарищей с мест пишут, что войсковые разведчики занимаются всем, чем угодно, он и ординарец, он и временно замещает командира, уходящего в отпуск, из оперативного и прочих отделов.

Кроме того, нам нужно, тов. Сталин, убедительно прошу, создать в мирное время под различными шифрами такие учебные роты, учебные подразделения, которые были бы готовы вести разведку в военное время.

Сталин. В мирное время сажайте людей, заранее надо сажать людей.

Проскуров. Меня очень много ругали за то, что я организовал диверсионно-партизанские группы и отряды. Было большое сопротивление. Тов. Шапошников дал указание штабам, чтобы никаких таких отрядов не организовывать. А некоторые организовали и получили колоссальную пользу.

Шапошников. Нет такого указания.

Проскуров. Это так точно. Есть такое указание, свидетелями являются Смородинов и Тимошенко. Нужно создать такие отряды обязательно, а то в военное время активным путем добивались средств разведки. Не надо этого бояться.

Сталин. Надо, чтобы они язык населения знали. Что вы русских бросите в тыл, ничего они не знают – языка не знают, нравы не знают. Разведчики язык должны знать. Сколько людей вы послали в Финляндию теперь в мирное время? Не посылали и не думаете посылать.

Проскуров. Разведчиков посылаем.

Сталин. …Представьте нам список, кого куда посылаете. Мы хотим знать. Если вы говорите, что получены сведения из источника, то это на нас действия не производит, мы смеемся над этим. Давайте нам список в Главный военный совет.

Проскуров. Я рад, что этим вопросом вы интересуетесь, потому что после этого дело пойдет лучше. (Проскуров даже позволил себе похвалить Сталина, а до этого все больше спорил и критиковал руководство НКО. – А. О.)

<…>

Сталин. …шифром по телеграфу все нельзя передать, нужно вызвать человека сюда, пусть он схематически расскажет, мы его будем допрашивать, он наивный человек. По телеграфу все нельзя передать.

Проскуров. Полковник Скорняков по приказу народного комиссара обороны немедленно выехал сюда и все донесет.

Сталин. По телеграфу нельзя все сказать, нельзя сказать все шифром. Вы люди из разведки, должны знать, как это делается, я не разведчик. Вот об этом нужно было бы сказать…

А. О.: Эта стенограмма – уникальный материал, который позволяет как бы услышать высказывания советских высших военачальников из их собственных уст. Обсуждение недостатков, выявленных во время финской кампании в организации, вооружении и управлении Красной Армии, показывает, что почти все эти недостатки являлись следствием жесткой командно-диктаторской сталинской системы:

– режим сверхсекретности, распространявшийся даже на полученные военной разведкой материалы, главной целью имел не получение информации о состоянии армий зарубежных стран, а недопущение получения каких либо сведений о зарубежной оценке Красной Армии и СССР;

– атмосфера страха, царившая вследствие массовых репрессий 1937 г., привела к тому, что советские командиры считали крайне опасным для себя факт пребывания за границей с любой целью – дипломатической, разведывательной, образовательной и т. п. и всячески уклонялись от этого;

– в результате разведка не имела хозяина, варилась в собственном соку, ее кадры неправильно и нерационально использовались, и, как правило, служебная карьера заметных разведчиков заканчивалось расстрелом.

Сталин выразил недоверие информации военно-воздушного атташе в Англии комбрига Черний о намечавшемся налете английской авиации на нефтепромыслы Баку, который не состоялся в указанное время. Причинами же нарушения плана удара по нефтепромыслам Баку, Майкопа и Грозного был мир, заключенный СССР с Финляндией, и высадка немецких войск в Дании (9 – 12 апреля) и Норвегии (9 – 14 апреля), после чего французскому и английскому руководству стало уже не до Среднего Востока. А после захвата немцами Парижа в июне 1940 г. англо-французский план этого удара оказался у Гитлера, и он наверняка ознакомил с ним Сталина. То есть достоверность информации комбрига Черний была подтверждена, тем не менее 7.06.41 г. он (в это время начальник курсов при Военной академии штурманского и командного состава) был арестован и 31.1.43 г. умер в тюрьме.

Кроме того, эта стенограмма показала крупным планом одного из истинных героев нашей страны тех давних времен – Героя Советского Союза 33-летнего заместителя наркома обороны и начальника Разведуправления Генштаба комдива Ивана Иосифовича Проскурова. Он абсолютно откровенен, искренен и чист настолько, что позволяет себе без всяких расчетов говорить правду и называть вещи своими именами, иногда с большим риском для себя (например, он прямо говорит Сталину о том, что в Финляндии рассчитывали на легкую победу, а вышло все не так). При этом он называет конкретных действующих лиц – наркома обороны (Ворошилова, который по какой-то причине не присутствовал на этом седьмом заседании), своего непосредственного начальника – начальника Генштаба Шапошникова, замнаркома обороны Мерецкова, начальника артиллерии РККА Воронова и т. п. Эти качества Проскурова прекрасно понял Сталин, сказав ему: «У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить». Сам же вождь, не будучи разведчиком, но переполненный ядом, желчью и недоверием, ровно через год снимет Проскурова с ответственной работы, после этого через два месяца его арестуют и 28 октября 1941 г. расстреляют в Барбыше под Куйбышевым во внесудебном порядке по личному указанию Берии.

Приложение 6. Прием Муссолини полпреда СССР 24 июля 1940 г

24 июля 1940 г.

Сегодня в 12.30 был принят Бенито Муссолини. Он встретил меня у дверей своего огромного кабинета. Во время беседы Муссолини был любезен и по окончании аудиенции проводил меня до дверей кабинета.

В самом начале беседы Муссолини сказал, что он надеется, что мое пребывание в Риме будет способствовать развитию итало-советских отношений.

Я ответил, что очень рад, пользуясь первой встречей и знакомством с ним, выразить свое удовлетворение по поводу моего назначения в страну многовековой традиционной культуры, которая является предметом глубокого изучения в Советском Союзе.

Затем добавил, что 20 июня глава Советского правительства В. М. Молотов в ответ на заявление г-на Россо сказал, что Советское правительство изъявляет готовность на обмен мнениями по всем вопросам, интересующим обе страны. Советский Союз отнюдь не является защитником существовавшего до последнего времени англо-французского господства в Европе. Господствующему положению этих стран приходит конец. Соответственно усиливаются на международной арене голоса СССР, Италии и Германии.

Муссолини отметил, что Италия была первой страной, установившей дипломатические отношения с Советским Союзом, и что эти отношения развивались в сторону тесного сотрудничества, нашедшего свое выражение в пакте дружбы и ненападения, заключенного между СССР и Италией в 1933 г. За последние годы отношения Италии с СССР ухудшились в связи с испанскими событиями (при этом Муссолини добавил, что мы должны всегда говорить правду). Но в настоящий момент нет никаких препятствий к тому, чтобы отношения между странами были дружественными и продолжали успешно развиваться.

Муссолини подчеркнул, что Итальянское правительство рассматривает существующие отношения как длительные и долженствующие развиваться по пути их дальнейшей нормализации и улучшения.

Касаясь вопроса о Бессарабии, Муссолини сказал, что он вполне понимает Советское правительство, когда оно потребовало возвращения того, что СССР должно принадлежать по праву.

Затем он заявил, что столь же благожелательное отношение Италии существует и в вопросе о Прибалтике, повторив, что к Советскому Союзу возвращается то, что ему принадлежало раньше, и что Итальянское правительство считает это вполне справедливым. В связи с этим Муссолини добавил, что он заявил министрам [посланникам] Прибалтийских стран о незаинтересованности Итальянского правительства в вопросе Прибалтики.

Муссолини подчеркнул, что в настоящий момент у трех стран: СССР, Италии и Германии, несмотря на различие внутренних режимов, имеется одна общая задача – это борьба против плутократии, против эксплуататоров и поджигателей войны на Западе.

В конце аудиенции он еще раз выразил уверенность в том, что мое назначение будет способствовать развитию отношений между Советским Союзом и Италией. Со стороны Италии, заявил Муссолини, будет сделано все возможное для дальнейшего укрепления и улучшения отношений между обеими странами.