Евгения(тихо). Да ты гляди, нет ли мужа сзади. Гляди!
Миловидов. Гляжу!
Евгения. Он теперь, аспид, глаз с меня не спустит. Мне оглядываться-то нельзя: он подумает, что мы с тобой шепчемся.
Миловидов. Ну, не оглядывайся.
Евгения. А ты дерни себя за ус-то, как он войдет, дерни; я и буду знать, что он здесь, такую и речь поведу; нарочно, чтоб он слышал.
Миловидов. Бедовая ты баба! (Трогает себя за усы.)
Бессудный тихо входит.
Евгения(громко). Вам-то, барин, шутки, а муж-то мой сердится.
Миловидов. Уж будто и сердится! За что же тут сердиться, я не понимаю.
Евгения. Да ведь и правда, сударь, не хорошо; вы знаете, я женщина замужняя, мне это нейдет.
Бессудный уходит в среднюю дверь.
Миловидов. Ушел.
Евгения. Отведи им глаза!
Миловидов. Каким манером?
Евгения. Обмани ту дуру-то; поласкайся к ней! Будто ты теперь для нее приехал; она опять о себе возмечтает, мешать-то нам и не будет; да ты сделай так, чтоб и муж видел.
Миловидов. Мне это не долго.
Бессудный отворяет среднюю дверь и что-то шарит на лежанке. Миловидов берется за усы.
Евгения. Вам это стыдно! вы благородный! С купцов мы не взыскиваем, потому с них и взыскать нельзя – они без этого жить не могут; а благородные люди совсем дело другое.
Миловидов. Да что ты ко мне пристала! Я сказал, что пошутил!
Евгения. Вам-то ничего, да мне-то не хорошо.
Бессудный уходит.
Миловидов. Опять ушел.
Евгения. А вот он нынче ночью уедет…
Миловидов. Куда? На разбой, что ли?
Евгения. Кто его знает. Лошадь с поля пригнали, тележку готовят да с Жуком шепчутся. Так ты и приезжай; лошадей-то за кузницей оставь, а сам в задние вороты. Я тебя в сенях подожду.
Миловидов. Ну и отлично! Хватская штука! Так непременно: ты меня жди.
Евгения. Муж-то раньше свету не вернется.
Бессудный входит.
Миловидов(берется за усы). Я и не знал, что ты такая сердитая.
Евгения. Мы завсегда вам рады, и просто не знаем с мужем, как вам и угодить; только уж вы оставьте, вперед этого не делайте, прошу я вас.
Миловидов. Ну хорошо, хорошо!
Евгения. Чем потчевать прикажете? Чайку не угодно ли?
Миловидов. Нет, не хочу. Да что Аннушку не видно? Домой бы поехал, да пусть лошади отдохнут; хоть бы с ней поболтать.
Евгения. Кто ее знает, должно быть в светелке. Я, пожалуй, пойду кликну. Только вы мужу не говорите, что я вам выговаривала; а то он, пожалуй, рассердится: скажет, как ты, дура деревенская, смеешь господ учить, которые умнее тебя.
Миловидов(смеется). Хорошо, не скажу, не скажу.
Евгения(наткнувшись на мужа). Ох, чтой-то ты, Ермолаич, как перепугал! Я тебя и не вижу. Да когда же ты, Ермолаич, взошел-то?
Бессудный. Уж ты ступай, куда тебя посылают.
Евгения уходит.
Лошадей-то отложить аль нет?
Миловидов. Не надо, пусть так постоят. Какая жена-то у тебя строгая!
Бессудный. Полоумная она или умна, что ль, очень, уж я и не разберу.
Миловидов. Ты не разберешь, так кто ж ее разберет; тебя тоже на кривой-то не объедешь.
Бессудный. Оно точно, что меня объехать трудно; только нынче больно народ-то хитер стал. Люди-то всё умнеют, а мы-то стареем да глупеем.
Миловидов. Так ты боишься, что жена-то умней тебя будет, когда ты состареешься?
Бессудный. Уж это сохрани господи! глупей бабы быть! Не то что умней, а вороватей.
Миловидов. А ведь, должно быть, скверно, когда жена обманывает! Как ты думаешь?
Бессудный. Что хорошего! Да ведь каков муж! Другого обманет, так и сама не рада будет, что на свет родилась. Вот я тебе притчу скажу. Был у меня приятель, мужик богатый, человек нраву крутого. Только стал он за женой замечать, что дело неладно. Вот он раз из дому и собрался будто в город, а сам задворками и воротился, заглянул в окно, а жена-то с парнем. Что ж он, сударь, сделал!
Миловидов. А что?
Бессудный. А вот что: парню-то он дал уйти; выждал поры да времени, затопил овин, будто хлеб сушить, да пошел туда с той – с женой-то, с подлой-то, да живую ее, шельму, и зажарил. Вот что он сделал!
Молчание.