Стражи Аламита

– Не волнуйся моя любимая сестрёнка, ты будешь последней, сначала я расправлюсь со стражниками и их выродком, – ответил король, косясь с пренебрежением на младенца. Он медленно стал подходить к ним, вытирая кровь Джейка с лезвия клинка, об полу своего плаща.

– Не подходи, ублюдок! – закричала Мэрион, и изо всех сил старалась порвать сдерживающие её цепи.

После очередных криков Мэрион, у Джейка сильно разболелась голова, острая боль пронзила его сознание, внезапно словно видение, он увидел ужасающую сознание сцену, именно ту, что видела Мэрион. Он решительно встал, подошёл к ней и сильно потряс за плечи, пытаясь, как можно скорее разбудить, он не мог дальше наблюдать, её мучений, даже в кошмарном сне. Мэрион вцепилась ему в руки, не открывая глаз, крича ему в лицо:

– Не тронь, не тронь меня!

– Это я, Мэрион, это я Джейк, проснись!

Мэрион открыла глаза, взгляд её беспорядочно блуждал по пещере, она не могла понять, где реальность, а где сон.

– Джейк? Ты жив? Как здорово, что ты жив, ты даже не представляешь, как это здорово! – обнимая его, прошептала Мэрион.

– Спасибо за хорошую новость, – пытался пошутить он.

– Что тебе снилось? – спросил юноша, больше для приличия, чем для подтверждения своего видения.

– Мне снилось, что я потеряла тебя, – застенчиво, слегка успокоившись, ответила Мэрион, не вдаваясь в подробности своего сновидения.

– Хорошо то, что хорошо заканчивается, – подытожил он. Скоро рассвет и нам нужно примерять амуницию.

Глава XXIII. Неужели началось?

Стоял обычный летний день, голубое безоблачное небо сливалось на линии горизонта с океанской гладью. Волны с размеренным шумом бились о берег, чайки с криками кружились вдоль песчаного мыса, периодически опускаясь на отмель, подбирая выброшенную волной рыбу, мелких крабов и моллюсков. От океана веяло прохладой, звук прибоя успокаивающе «ласкал слух», ничего не предвещало беды. На берегу сидели двое разведчиков, от скуки бросая камушки в набегавшую волну, смотрели притупившимся взором на волны, и вели непринуждённый разговор.

– Ещё два часа ждать, когда нас сменят, – сказал разведчик по имени Крокус.

– Поскорее бы, а то всё в глазах рябит от солнца и волн, нет ни чего хуже в жизни, чем ждать и догонять, – сказал второй разведчик, по имени Хойя.

– А тебя кто-нибудь ждёт дома, кроме родителей? Ну, девушка у тебя есть? – более конкретно спросил Крокус.

– Конечно, есть, – расплываясь в добродушной улыбке, сказал Хойя. – Её Зарой зовут, она мне платок, вышитый своими руками, подарила, провожая в армию, – ответил Хойя.

– Она красивая? – продолжил приставать с вопросами Крокус.

– Конечно красивая! – в нашей деревне все девушки красивые, – с восхищением в голосе сказал Хойя. – А у тебя, что нет девушки? – задал встречный вопрос Хойя, опережая очередной вопрос напарника. – Приезжай к нам, мы тебе хорошую невесту подберём, – не дожидаясь ответа от товарища, предложил добродушный Хойя.

– Спасибо за предложение, я подумаю, – ответил Крокус.

– Сейчас война начнётся, неизвестно чем для нас всё это закончиться, поэтому лучше, когда тебя никто не ждёт, – задумчиво ответил Крокус.

Возникла небольшая пауза. Солнце стояло в зените, близился полдень. Волны переливались на солнце зелёно-голубыми бликами, ветер наносил запах соли и прелых водорослей.

– Хойя, а чем ты занимался до армейской службы? – спросил Крокус.

– Я кузнецом был, вместе с отцом в кузнице работал, сколько мы оружия перековали, ты бы видел! – с задумчивым взглядом и с улыбкой на устах от приятных воспоминаний, ответил Хойя. Крокус оценивающим взглядом посмотрел на напарника, как будто в первый раз его видел.

Хойя был среднего роста, крепкого, пропорционального телосложения, с хорошо развитыми, рельефными не по годам руками. На смуглой коже лица выступал юношеский пушок. Несмотря на тёмный цвет волос, у Хойя были тёмно-голубые глаза, свойственные больше для блондинов, чем для брюнетов. Он сидел на валуне, загадочно улыбаясь, погружённый в приятные воспоминания, свойственные юношеской романтичности. Крокус был двумя годами старше своего напарника, и поэтому считал себя лидером в этом дозоре, он старался быть похожим на старших соратников, в нём не по годам была видна повышенная серьёзность и наигранная неприступность.

– Вот я и смотрю, понять не могу, когда это ты успел накачать такие мышцы?! А ты кузнец, оказывается, – оценивающе сказал Крокус, почёсывая, нагретый солнцем затылок.

– А ты чем занимался? – спросил Хойя, освободившись от приятных воспоминаний.

Крокус был землепашцем, помогал отцу в крестьянском деле, его ремесло было менее престижно и доходно, чем у его напарника, несмотря на то, что он был старше, выглядел не так роскошно, как Хойя, его внешние данные оставляли желать лучшего. Он был долговязым деревенским парнем, с незапоминающейся внешностью, с рыжими взлохмаченными волосами, и веснушками во всё лицо. Он задумался, прежде чем ответить, так как, внешнее превосходство товарища, и разжигаемая в глубине души зависть к его внешности не давала сосредоточиться, и собраться с мыслями. Вдруг Крокус привстал с насиженного места, напряженно разглядывая линию горизонта.

– Посмотри, Хойя, что там за чёрная точка на горизонте? – спросил Крокус, показывая пальцем направление, переведя разговор на новую тему, в душе радуясь, что ему не пришлось отвечать на вопрос напарника. Хойя быстро вскочил с камня, и стал смотреть в направлении, указанном товарищем.

– А вон ещё одна и ещё, и ещё! – возбуждённо сказал Хойя, указывая направление. Вскоре по всей линии горизонта были видны чёрные точки, приближаясь, они увеличивались в размерах, стали напоминать корабли, много кораблей. У разведчиков на двоих не хватило пальцев пересчитать все корабли, они не обучались грамоте, и всё, что было больше количества пальцев на руках, определялось словом много.

– Я побежал в лагерь, доложу обстановку, а ты пока перемещайся вот на ту горную гряду, где у нас установлены камнемётные машины, отходя, продолжай следить за кораблями, – приказал, убегая в сторону лагеря Крокус, своему напарнику.

Корабли приближались к берегу, тихая и уютная бухта с пологим берегом, была слишком маленькой для приёма сразу такого огромного количества. Кавалькада кораблей вынужденно выстроилась в ряд по десять кораблей, и стала причаливать к берегу, вся линия горизонта потемнела от тёмно-серых парусов, идущих под чёрно-белым флагом, с изображением головы змеи.

Хойя со всех ног пустился вдоль берега, добежал до горной гряды и по скользкой горной тропинке стал подниматься наверх каньона, постоянно оглядываясь на берег. Он видел, как чужие корабли заходили в бухту, его сердце колотилось, в голове «прыгали и сбивались» мысли.

"– Неужели началось?" – спрашивал он сам себя, пробираясь по горной тропинке, то и дело поскальзываясь, царапая колени о горную породу. Тем временем Крокус уже добежал до лагеря иристонцев, и стоял перед головой Ланцеглотом, докладывая тому обстановку.

Глава XXIV. В стране эльфов

Стояла теплая, летняя погода. В распахнутые настежь окна залетал аромат цветов и благоуханий королевского сада. Было обычное, ничем не отличающееся от остальных, летнее утро. Совсем недавно умолкли петь цикады, прячась в тени от первых лучей восходящего солнца, сад наполнялся пением и щебетанием птиц, в поселении лесных эльфов, а правильнее это место называть Долиной эльфов. На небольшом, уютном балкончике деревянного дворца, располагающегося на огромном дереве, сидела юная восьмилетняя принцесса эльфов Даная, вместе со своей подружкой, которая расчёсывала, и укладывала ей волосы золотым гребешком. Пока Розетта делала укладку волос, Даная, маленькими, тоненькими пальчиками, поправляла своё платьице из листьев каких-то чудесных растений, красиво украшенное цветами, похожими на ромашки. Подружка закончила свою работу и на голову вместо золотой короны, она надела венок, из таких же цветов, которые украшали красивое платье принцессы. На светло-русых волосах принцессы это смотрелось очень красиво и элегантно. Даная аккуратно взяла зеркальце, лежавшее на небольшом столе, и взглянула на своё отражение в нём. Её милое бледное личико было сплошь покрыто веснушками, узкие губы расплывались в красивой улыбке, за которой скрывались ровные белые зубки, её серо-голубые глаза озорливо «смеялись». Она заправила слегка длинную чёлку за остроконечное ушко, оставаясь довольной своим видом, положила зеркало на место, взяла клинок, висевший на спинке стула, и укрепила его на тонкой, «осиной» талии с помощью кожаного, плетёного ремешка.

Но только они собрались уходить с балкона, как вдруг послышался звук, напоминающий лёгкое хлопанье крыльев, девочки оглянулись и увидели белого голубя, севшего на перила своего балкончика. Даная осторожно, чтобы не вспугнуть голубя, подошла к перилам, протянув к нему руки, тихонько взяла голубя, прижала к своей груди, и увидела на его шее небольшую ранку, жалостливо произнесла:

– Ах ты, бедняжка… А что это у нас на лапке? – произнесла она, глядя на маленькую бумажку, крепко привязанную к ноге голубя. – Сейчас, мы отнесём тебя к моим родителям, – сказала Даная, поворачиваясь к двери, нежно поглаживая воркующую птицу по голове. Принцесса с подружкой бегом отправилась к родителям показать голубиную почту. Но, к сожалению, родителей, нигде не было видно, ни в покоях, ни в гостиной.

– Розетта, ты поищи их в саду, а я посмотрю в папином кабинете, может они там? – сказала Даная, и девочки разбежались. Маленькая принцесса тихонько постучала несколько раз в дубовую дверь отцовского кабинета и вошла внутрь. Но к своему огорчению, вместо отца она увидела своего старшего брата Цэриуса с друзьями.

– Я не помешала? – с детской наивностью спросила принцесса. – Что сегодня обсуждаете, если не секрет? – не дожидаясь ответа, спросила принцесса своим звонким, как звон колокольчика, голоском.

– Результаты недавней охоты, – нехотя ответил принц.

– А у меня для вас новости, – сказала Даная.

– Давай не сейчас, иди, погуляй пока, – раздражённо произнёс Цэриус, выпроваживая сестру из кабинета.

– Но Цэриус, у меня письмо, – почти плача произнесла девочка.