Перестроечная кувыркайка

– Да-да! Из столицы! Девчата могут подтвердить, – мстительно закивала главбух.

«Чертовщина какая-то!» – подумал Несиделов, слушая все это у открытой форточки бухгалтерии. Захотелось вернуться и объяснить недоразумение. Но остановило упоминание о кольце, недавно купленном на вокзале у подозрительного типа. Отбросив сигарету, Несиделов малодушно заторопился в сторону ближайшей пятиэтажки. При этом донимала мысль, где он видел лейтенанта из группы захвата?

– Вот он! Держите его! – раздался крик со стороны конторы керамзавода.

Неожиданный вопль вытряхнул Несиделова из мешка воспоминаний на булыжную мостовую реальности. Андрей помчался во всю прыть, мгновенно сообразив, кого именно собираются держать. Недвусмысленный окрик «Стой! Стрелять буду!» вогнал аудитора в ближайший подъезд, словно шар в биллиардную лузу.

Несиделов резво прыгал через три ступеньки. Казалось, он поднимался к звоннице – сердце колоколом ударяло в голову, через мгновение вторило в пятках, затем снова возвращалось к голове. На нижних этажах милицейские сапоги затаптывали последние проблески его самообладания.

Споткнувшись, аудитор утерял одну туфлю, через пролет сбросил и вторую. С разбегу, словно кот по портьере, взлетел по вертикальной чердачной лестнице.

Такая прыть похвальна для всякого человека. Особенно, если учесть, что по спине и бокам Несиделова колотил футляр с фотоаппаратом, а в руке болтался пудовый портфель… с месячной зарплатой предприятия. В полусознательном состоянии Андрей в кассе вместо своего саквояжа прихватил заводской, с миллионом казенных денег.

Бежал Андрей не хуже олимпийца. Но на плоской крыше пятиэтажки скорость пришлось поубавить. Недавний жар его намерений остыл.

Дело в том, что в прежние времена микрорайоны проектировались таким образом, что дома располагали друг от друга на значительном расстоянии. Перепрыгнуть с одной крыши на другую было очень проблематично, особенно, если ты не воробей. Бежать было решительно некуда. Но стремление к движению осталось. Впрочем, и оно поубавилось, стоило Несиделову приблизиться к краю крыши, которая, как и все крыши, заканчивалась пугающей бездной.

Так уж заведено, что равнинный человек, оказавшись в поднебесье, удостоверяется в своей исключительности с помощью плевка. Пока слюна совершает плавное падение вниз, человека распирает от гордости своего возвышенного положения и новой порции слюны. За неимением времени Несиделов пренебрег подобным способом самоутверждения. К тому же, его взору открылись не только разверстая бездна, но и балкон квартиры верхнего этажа.

Не раздумывая, Несиделов развернулся и свесил с крыши босые ноги, а затем отпустил руки.

Одна его нога угодила в картонный ящик, лежавший на балконе, вторая – пробила тряпичное сиденье раскладного стула. Руки невольно взмахнули, портфель с месячной зарплатой керамического завода полетел куда-то вниз.

Андрей освободил ногу из капкана сложившегося стула, свесился через перила, но портфеля на земле не увидел. «Вероятно, валяется под нижним балконом, – подумал Андрей, – заберу позднее. А если кто-то поднимет раньше – не велика беда, там одни методички».

Милиционеры выскочили на крышу. Не обнаружив беглеца, они помчались к будочке, служившей выходом из другого подъезда. Они рассуждали вполне здраво – грабитель, насильник и торговец фальшивым золотом вовсе не ангел, поэтому летать не умеет. Улизнуть мог только через другой подъезд.

Андрей же в это время, сидел на балконе и созерцал Посторомкинские окрестности. Благостная панорама умиляла его. Широченный простор, извилистая река, вдалеке – огороды и очертания леса. Вот оно, вот оно истинное благолепие! Из шумной суетливой столицы – в патриархальную глубинку. Единственное, что мешало удовольствию – докучливая мысль: «А если на балконе появится хозяин?»

Осторожно ступая, Несиделов приблизился к застекленной двери и тут же отпрянул – в комнату вошла девушка. Немного постояв, Андрей вновь осмелился приблизиться к стеклу и тут же замер.

Это она!

Отраженные солнечные блики на стеклах размывали увиденное. Но сомнений не оставалось – в нескольких шагах от него стояла девушка, которая давно ему снилась, и о которой он мечтал всю свою жизнь.

Недавние волнения сразу отхлынули, отошли на второй план, а может, улетели следом за портфелем. Осталось предвосхищение счастья и благодарность провиденью, доставившим его на балкон таким замысловатым путем.

Хозяйка квартиры кинула сумочку на кровать, затем и сама рухнула на нее. Хрупкая, невысокого росточка, светловолосая, лежала она недолго – секунды три, затем резко поднялась, стянула желтую блузку, затем начала освобождаться и от прочих деталей дамского туалета.

Несиделов застыл в твердокаменном параличе. Внутри бушевал ураган. Только два-три невнятных соображения пробились наружу: «Как быть? Постучать и предупредить? Или насытить взор волшебной картиной, а затем – через полчасика – тактично дать о себе знать?» Как и всякому мужчине, ему не пришло в голову попросту отвернуться. «А если девушка испугается, закричит и помчится в милицию? Опять обвинят в насилии?! Как поступить?!»

Губы пересохли от лихорадочных мыслей. Впрочем, нет – скорее от увиденного.

СТАНОВЛЕНИЕ ПРОТОГОРОВА

Романа Наумовича Протогорова – руководителя Посторомкино – все его коллеги за глаза называли деятельным бабуином. Вот уже много лет Роман Наумович волок свою собственную судьбу в нужную сторону, как упрямого теленка. Это был сорокалетний крепкий мужчина квадратной комплекции. Шея у него отсутствовала, поэтому голове ничего не оставалось, как вырастать сразу из туловища.

Протогоров обладал несколькими несомненными достоинствами, основное из них – способность извергать пространные речи. При этом он неистово жестикулировал. В такие минуты со стороны казалось, что он борется или дерется с кем-то невидимым. Собеседников он имел обыкновение слушать не более пяти секунд. И с каждой новой затянувшейся секундой недовольство в Протогорове нарастало. В такие моменты голова Романа Наумовича кренилась вперед, словно готовясь проломить оборону соперника.

Обездвиженным Протогорова видела только его супруга – Лариса Николаевна. Случалось это вечером, после ужина. Градоначальник замертво падал на кровать, словно кто-то невидимый выключал его электропитание. Вероятно, тут сказывалась перегрузки от прежней, хитро заверченной жизни Романа Наумовича.

Многие завидовали Протогорову – все-таки первый человек в городе. Но редко кто мог по достоинству оценить, каким трудом это первенство доставалось.

Жизненный путь Романа Наумовича был суров и тернист.

Воротившись из армии, будущий градоначальник некоторое время слесарил на керамическом заводе. Заочно учился в энергетическом институте. Пошел на повышение, два года работал энергетиком, затем возглавил парторганизацию, откуда был приглашен в идеологический отдел исполкома. Казалось бы, настоящая жизнь только начиналась. Но тут его карьеру коварно подкосила неожиданная перестройка – многообещающую должность партийного работника пришлось оставить.

Голова у Романа Наумовича была светлая, поэтому мысли в ней стали заводится темные. Такое со многими может произойти в момент зарождения рыночной экономики.

Зарегистрировал Протогоров частное предприятие «Всехподряд-Инвест-кидалтинг» и вскоре у него появились первые серьезные деньги. Тут следует заметить, что бывший партработник никогда не одобрял капитализма – просто ему нравился процесс превращения чужих денег в свои.

Вскоре Протогоров купил «Мерседес», разумеется, черный – это излюбленная расцветка потомственных трубочистов и паровозных кочегаров. Появилась и секретарша – на двадцать лет моложе и на столько же сантиметров выше его. Повсюду Протогорова стали сопровождать бритоголовые охранники, готовые разбежаться при первой опасности. Карманы пиджака Роман Наумович набил дорогими телефонными трубками. Одним словом, выглядел счастливым и здоровым, как бык перед забоем. Плывущие к нему со всех сторон деньги разместил в уважаемом «Промгопстопбанке».

Вот тут-то он и дал маху!

Банк неожиданно лопнул. И так интересно лопнул, что управляющего с деньгами взрывной волной забросило на Кипр, а Протогорова – на больничную койку: сердечко прихватило.

Первое время Роман Наумович с коллегами по палате все время норовил затеять диспут: «Чем разбойник отличается от банкира и отличается ли вообще?»

Когда же выписался из больницы, то узнал, что секретарша на длинных ногах ушла к его конкуренту. Охранники же, оставшись без жалованья, со знанием дела поколотили бывшего шефа. Еще и пообещали ежегодно отправлять его только к самым известным костоправам.

Полежал Протогоров на больничном матрасе еще раз, но выводов не сделал – организовал негосударственный пенсионный фонд под названием «Обеспеченная старость». Старость, разумеется, подразумевал свою. Вклады принимал от клиентов не старше сорока лет. «До шестидесяти при такой жизни никто из них не дотянет, – решил он, – пенсию платить будет некому. А там, гляди, еще что-нибудь произойдет: революция, переворот, дефолт… Да мало ли что подстерегает человека на его многотрудном пути».

И только Протогоров собрал деньги с будущих короткоживущих пенсионеров, только воротились секретарша и головорезы-охранники, – вышло постановление об отзыве лицензий у частных пенсионных фондов.

Вкладчики, естественно, явились за своими деньгами. А их, как вы понимаете, у Протогорова уже нет. Да и откуда им взяться, если охрана жирует? Опять же, секретарша…

Но будущие пенсионеры не унимаются, требует воротить свои денежки. Иначе, грозят, самого преждевременно пенсионером сделаем! А с этой публикой шутки плохи. От древа познания у многих только пробка в головах, но кулаки свинцовые.

Долго скрывался Роман Наумович от своей гневной клиентуры. Не хуже Ленина в Разливе и фуражку носил, и письма на пенечке писал. И так уединение пошло ему на пользу, что однажды Протогорова осенило податься в политику.

Вот тут-то он и схватил свою синюю птицу за жабры!

Одним словом, Романа Наумовича удачно контузило общественной жизнью. Стал Протогоров выступать на митингах, требовать социальной справедливости. Говорил, словно по писаному, что и не удивительно – все беды народные были ему доподлинно известны. Сам в свое время руку к ним приложил.

Клеймил Роман Наумович правительство и оппонентов налево и направо. Заодно и себя укорял (не вслух, конечно): «Как же я, голова садовая, раньше не придумал обратиться к политике?! Теперь не только пенсионеров, а любого смертного можно безнаказанно обирать. Три года охранников-дармоедов кормил, подставлял им бока. То ли теперь – на новой выборной должности – милиция бесплатно охраняет».

А как же, вы спросите, секретарша?

Да никакая она теперь не секретарша! Сначала подругу переименовали в референта и товарища по партии, а затем с помощью загса сделалась она госпожой Протогоровой.

ЗНАКОМСТВО

Андрей Несиделов сидел на балконе пятиэтажки и все не мог определиться, как ему поступить: и дальше любоваться точеной фигуркой девушки, или обнаружить себя? Решился на самый противоестественный для мужчины вариант – постучал.

От неожиданности девушка подпрыгнула и убежала. Вскоре в проеме двери, сбоку, осторожно показалась ее прелестная головка. Затем появилась и вся хозяйка квартиры.

Несиделова постигло разочарование – за несколько секунд девушка успела одеться. Но печалиться Андрею было некогда – ему надлежало демонстрировать дружелюбие. Он по-обезьяньи размахивал руками, стучал себя в грудь, улыбался во весь рот.