птица крутится и ждёт,
что её перевернём
на иную половину,
где пластинка и игла
зазвучат, но по другому —
если смерть совсем прошла:
шарик пыли будет небом,
шарик глаза будет дном —
птицу из бумаги ими
в голос птицы мы свернём.
(2/02/2017)
«с каждым днём ощущаешь…»
с каждым днём ощущаешь
как скуден словарный запас
и скудеет ещё – только голод
оставлен от нас —
голод слова и полость
колодец и лопасти, сема сома
и закрученный в волос язык
у самого дна
с каждым днём всё светлее
в колодце и памяти жук
отгрызает шаги голый голод
и камер иных перестук
(2/02/2017)
«Язык замкнётся в языке…»
Язык замкнётся в языке
замка, доставши
в нём немоты красивый мёд
который чаще
блистает в снеге и – в сугроб
вливаясь – лошадь,
сама есть снег, но след её
растает позже,
чем твой фонарик,
что в руки таился коже,
как светлячок ход пробурив.
и – разворошен,
как муравейник – человек
из сна достанет
своё прозрачное лицо.
Затем – отпрянет.
(2/02/2017)
Бегство
Бегство твоё было похоже на яблоко, что скатилось
по ступеням росы, что рассыпали ромалы в сене —
оставалось идти там, где дыхание билось белой мошкой
над дугой человека парящею как молоко над крынкой —
запотело молчанье твоё – всё достижимо,
всё приходит, встаёт как колокол медный над головою,
качает шарик окна, как младенца птица,
кушает отсутствие наше напополам с половою.
там, где ты рай нащупываешь – как русло
наметив себе, голавль сбывается льдом с рекою,
отражение подсекает тебя, как рыбак отраженье
своё, и лицо его ловит воды последний глоток.
Дальше – жажда, глухое жженье, ожог кислорода,
что ест его изнутри, как яблоко воды воду,
человек каждое своё движение, рыбак рыбу,
пойманную собою.
(02/02/2017)
Половина
Половина человека
остаётся на земле
в его датах, в речи, в веках,
перечисленных золе
неотложным переводом
и одышкою парной
оленят, идущих рядом
с тем, что он здесь звал душой.
Только после обернётся
половина посмотреть,