Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Колобок

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Следователь составил протокол и предложил Маше поехать на экспертизу. Для порядка. А вообще был уверен, что это «глухарь». Так на языке милиционеров и следователей, как известно, называется нераскрытое преступление. Действительно: улик никаких, кроме грязных носков под кроватью и следов от обуви, а все прочее уничтожила сама потерпевшая. Зацепится тут не за что, разве что отпечатки окажутся в компьютерной базе. Что маловероятно, потому что, судя по всему, никакого насилия тут не было. Банальная история. Привела с танцев парня, а когда явился жених, решила таким образом оправдаться. Но, похоже, жених в это не верит. И правильно делает.

2

Машин жених, юрист Юрий Павлодаев, тем временем отправился в офис, где служил юрисконсультом в строительной фирме, которой руководил его родной брат Максим. Фирма строила жилые дома на деньги будущих жильцов. Торговля недвижимостью приносила солидную прибыль, и брат Максим, как говорится, процветал и срывал все доступные ему цветы жизни. Павлодаевы имели кавказские корни, и старший брат был пронырлив, активен и умел постоять за себя. А младший, Юрий, Машин жених, родившийся и выросший в северной столице, был подобен тепличному растению. Он так и не сумел, несмотря на все старания его матери, вписаться в северный пейзаж. Ему были чужды забавы сверстников, особенно зимние. В детстве, когда ребята околачивали снежками сосульки или рысили по реке на лыжах, он зяб в квартире, смотрел телевизор или читал книжки. Словом, жил в этом городе застенчивым гостем.

Зато его брат был в полном смысле хозяином жизни. Крепкий, упитанный, коротконогий, он самодержавно восседал в своем директорском кресле. Уверенность и довольство читались на его лице, когда он подписывал бумаги или бросал короткие фразы в телефонную трубку. Свою секретаршу Светлану он всегда встречал похотливым взглядом, и на его губах появлялась глуповатая ухмылка. Он развлекался с ней не у себя в кабинете, как чаще всего делают его коллеги, а ездил к ней на квартиру, благо та жила одна, снимала жилье, потому что приехала в Питер из Любани. Максим взял к себе юрисконсультом брата, и это было хорошо во многих отношениях. Первое: родственник трудоустроен. Второе – удобно и безопасно в смысле конфиденциальности. Все секреты в семье. А секреты были. Договоры с потенциальными жильцами заключались на очень выгодных для фирмы условиях, и с такими юридическими подвохами, что даже если они окажутся обманутыми, фирма особой ответственности не несла. Хотя Павлодаеву незачем было обманывать ожидания дольщиков. С поставщиками стройматериалов Павлодаев младший составлял очень толковые договоры, по которым товар приобретался по низким и стабильным ценам. И это тоже хорошо. Еще один способ добывания прибыли лежал в другой плоскости – банковской. Иными словами, деньги дольщиков «крутились» и обрастали процентами, как брошенная в цистерну с молоком деревяшка обрастает в пути вкусным и свежим сливочным маслом. Обещанные сроки окончания строительства поэтому переносились на год или даже два, и это было, конечно, мошенничеством. Жаждущие скорого заселения дольщики от этого страдали, но поделать ничего не могли, потому что договоры предусматривали задержки строительства по объективным причинам.

Жена Максима, Наташа, как многие супруги богатых людей, была домашней хозяйкой, и все свое свободное время отдавала уходу за своим телом и походам по модным бутикам. Обычное дело. Вставала поздно, часами проводила время в ванне, где холила свое роскошное тело. Наташа была рыжей и белокожей, среднего роста, с широкими, влекущими бедрами и большой, четвертого размера, грудью, украшенной мелкими веснушками. После омовений и процедур любила ходить по дому в коротком атласном халатике без нижнего белья. Это было удобно и в то же время слегка возбуждало. В один из таких дней, когда она лежала в гостиной на белокожем диване и просматривала журнал мод, раздался звонок, и она пошла открывать дверь в развевавшемся при каждом шаге халате, думая, что это муж. Он иногда заезжал в течение дня, чтобы перекусить. Но за дверью, когда она ее распахнула, стоял незнакомый крепко сбитый молодой человек очень приятной наружности. Он сказал, что доставил неоплаченную бандероль. И если она хочет ее получить, пусть заплатит пятьдесят три рубля двенадцать копеек. Она впустила его, и когда закрывала дверь, халатик распахнулся, и у почтальона заблестели глаза. Наташа усмехнулась и пошла в гостиную за деньгами. Мелких денег не было, она взяла пятисотрублевую банкноту и подала молодому человеку. Он криво улыбнулся и сказал, что у него нет сдачи. Уловив его похотливый взгляд, она покраснела и сказала, что у нее других нет, и чтобы он зашел завтра. Не желая непредвиденного развития событий, она указала ему на дверь, и когда он ушел, почувствовала себя очень возбужденной. И, когда час спустя, пришел Максим, она набросилась на него, к его удивлению, прямо в прихожей. Они даже не добрались до спальни, устроившись на белом кожаном диване в гостиной.

На другой день примерно в то же время раздался звонок, и Наташа посмотрела в глазок. За дверью стоял давешний почтальон, но не один, а с высоким и очень симпатичным молодым человеком. Открывать или нет? Она была в мужниной клетчатой рубашке, и решала, пойти ли ей переодеться, или вообще не открывать. Очень ей нужны эти бандероли. Но дверь она, конечно открыла. Такие симпатичные мальчики… Такие возбудительные…

Они вошли, почтальон положил бандероль на столик и стал снимать куртку. А его приятель, ни слова не говоря, приступил сразу к решительным действиям. Он взял ее на руки и отнес на диван, затем, благо она была без нижнего белья, моментально (и когда успел возбудиться?) ею овладел. Она хотела закричать, но не успела, потому что почтальон закрыл ей рот. Кричать уже не хотелось. «Если тебя насилуют, – пронеслась у нее в голове женская аксиома, – расслабься и получи удовольствие». И через минуту Наташа стонала от страсти и получала удовольствие, какого не знала ранее. Сделала вывод, что экстремальный секс дарует подлинное наслаждение.

Но когда все закончилось, она осознала, что ее изнасиловали. И это взывало к отмщению. Но как отомстить? Вызвать милицию? Но тут вполне ясно, что делать это совершенно бессмысленно. Их двое, и они сбегут, не дожидаясь милицейского наряда, который раньше, чем через час, вряд ли явится. Задержать их тут можно только обманом. И она решила все-таки вызвать милицию. Предложила парням выпить, поставила на стол бутылку виски и сказала, что пойдет в ванную. Все было классно, и она на них не в обиде.

Стоя под душем и глядя на мобильник, который краснел на стеклянной полочке, Наташа стала колебаться. Звонить или нет? И опять передумала, потому что сообразила, что смывает сейчас следы преступления. Когда вышла из ванной в гостиную, там уже никаких следов пребывания тинейджеров не было. Не оказалось на столе также бутылки виски. Она сильно удивилась. Неужели ей все это пригрезилось? Однако в прихожей, на столике, лежала бандероль. Стало быть, они считают, что я расплатилась, возмутилась она. Неужели эти поганцы думают, что мне цена пятьдесят три рубля двенадцать копеек? Но воспоминание о случившемся приятном происшествии подавило в ней возмущение, и она успокоилась.

На другой день тинейджеры явились снова и спросили, понравилось ли ей проводить с ними время? Она ответила вопросом на вопрос: зачем они уперли бутылку, и вообще, почему смылись по-английски? Почтальон ответил, что торопились. А теперь у них есть в запасе целый час, и они хотят это время провести так же, как и вчера. Оба при этом ухмылялись. И опять, не дав ей опомниться, стали тискать и лезть за пазуху. Она вывернулась и сказала, чтобы они были паиньками. Взяла их за руки, как школьников, и отвела в спальню. На этот раз она получила гораздо больше удовольствия.

Когда мальчики ушли, не дав внятного ответа, когда придут в следующий раз, и придут ли вообще, она задумалась. То, что она изменяла мужу, ее мало волновало. А вот если они поселили в нее спирохету или СПИД, это уже серьезно. Надо сдать анализы, решила она. И еще, подумала Наташа, надо будет вечером заглянуть к Ирине Романовне, которая жила двумя этажами выше. Ирина Романовна была одинокой женщиной и работала судьей в районном суде. Она всегда ласкающим взглядом смотрела на Наташино декольте, когда она приходила к ней попить чайку. Странно, что с этой полной и некрасивой женщиной у Наташи сложились очень доверительные отношения, и она всегда с ней советовалась по всяким житейским делам. Болтали они, конечно, и о мужчинах, хоть Ирина Романовна эту тему не поддерживала. Этот случай нечаянного прелюбодеяния Наташа решила поведать соседке от третьего лица.

Но прозорливая Ирина Романовна, когда Наташа пришла к ней вечером и рассказала описанную историю, сразу поняла, что тут не все чисто, и наводящими, хитро поставленными вопросами (не забудем, что она была судьей), принудила Наташу признаться, что героиней этого рассказа была она сама. Ирина Романовна посоветовала Наташе познакомиться с этими мальчиками поближе (да уж куда ближе, хмыкнула Наташа) и выяснить их имена и фамилии.

3

Борис Ильич Вагинсон, гинеколог, принадлежал к тому типу людей, которые нигде и никогда не теряют своей выгоды. Он работал одновременно в поликлинике, стационаре, институте и экспертом в уголовной милиции. Он уважал свою профессию не только из-за зарплаты, но и потому, что страстно любил исследовать глубины женской натуры. И некоторые благодарные пациентки вознаграждали его с помощью тех органов, какие он исследовал и успешно лечил. И не удивительно: Борис Ильич был молодым жгучим брюнетом выше среднего роста.

В тот день, когда на предмет экспертизы по поводу изнасилования в его кабинет пришла Маша, у Бориса Ильича было очень хорошее, и даже игривое, настроение. Усадив пациентку в специальное, хорошо знакомое всем цивилизованным женщинам, кресло, он замурлыкал какой-то приехавший в голову модный мотивчик, и, вооружившись инструментами, приступил к работе. И выяснил, что половое сношение имело место быть, но очень сомнительно, что оно было насильственным. К этому выводу его подвигли опыт, совмещенный со знаниями специалиста в этой области медицины. Что ж, подумал он, девочка блефует с корыстными целями, и этим не грех воспользоваться. Такое в его практике случается не впервой. Если дама была хорошенькая и игривая, он без особого труда договаривался о приватном свидании в обмен на нужное заключение. Бывали случаи, когда справка обменивалась на пухлый конверт, и это было основополагающим стимулом в его работе. Правда, основной доход ему приносила работа в клинике, где он успешно и без ошибок (ни одного пока неудачного случая) прерывал беременность без всякой боли.

А сейчас он с лукавой усмешкой посмотрел на Машу и сказал:

– Ну а теперь расскажите, как все произошло, и какие меры принуждения применил преступник.

– Пистолет, – сказала Маша, – он приставил мне пистолет вот сюда, – она показала на свою грудь, слева, где сердце, при этом как бы случайно расстегнула верхнюю пуговицу блузки.

– Понятно, – ответил Борис Ильич, – это вы расскажете следователю, а по моей части все чисто. Никаких следов насилия я не обнаружил. Половой акт имел место быть, но, по моему заключению, не насильственный.

– Как это? Выходит, я вру?

– Не знаю. Пусть следователи разбираются. Мое дело – экспертиза.

– И вы эту ерунду напишете в справке?

– Могу и другую ерунду, – рассмеялся врач.

– Да уж лучше другую, – она поняла намек и тоже разулыбалась.

Чтобы подтвердить свой интерес, Борис Ильич подошел к Маше и указательным пальцем провел по очертаниям бюстгальтера.

– Ага, – сказала Маша, – значит, вы хотите пригласить меня на свидание.

– Если вы не против.

– А справка?

– Само собой. Если свидание пройдет успешно.

Встреча состоялась уже вечером в подвальном ресторане, утонувшем ниже асфальта метра на два. Из маленьких окошек были видны только обувь прохожих и пыль. Душновато и неуютно. Стеклянные столики и шелест на них бумажных салфеток от повешенного под потолком уродливого вентилятора. Шепотливые тайны ветра. Букетик рысящих от дуновений фиалок, блудливые края салфеток, мечущиеся на руках спутника черные волоски, щекотка от легкого движения шарфика на шее и приятное течение по декольте возбужденного воздуха.

Пили шафранового оттенка шампанское, выгрызали ластящихся к языку устриц. Борис Ильич игриво шутил на темы своей профессии. Помните, говорил он, в сочинении Гоголя «Мертвые души» Собакевич извещает собеседника, что устрицу он и в рот не возьмет, он знает, на что она похожа. В чем тут юмор, Маша не вдруг поняла.

Неуютное пространство полупустого зала, шелковистая мелодия скрипок, идущая из черных, под потолком, квадратов репродукторов, стук каблуков официанток по сиреневым плиткам пола. Скука смертная. А ведь еще предстоит оказание сексуальных услуг этому горбоносому гинекологу, и она подумала, что не слишком ли это высокая цена за возможность доказать жениху свою мнимую целомудренность?

Когда они вышли из такси и направились к уходившему за высокие деревья дому, огороженному высоким чугунным забором, бросавшим ажурную тень на проезжую часть, она еще раз засомневалась: нужно ли ей идти в гости к Борису Ильичу, следует ли топтать таким способом тропу к святому семейному очагу? Ведь пока еще не поздно отказаться, повернуть назад и уйти. Она колебалась, но они уже вошли в большой освещенный двор с руинами фонтана и поломанными скамейками, бросавшими свои уродливые тени на неровную брусчатку. У парадной появился высокий человек, и его огромная тень скользнула по рыжей стене дома. Было ощущение просмотра кадров триллера, не хватало только зловещей музыки. Тень незнакомого человека застыла на стене, когда они подошли к входной двери, и оставалась неподвижной, пока гинеколог открывал ее магнитным ключом. Затем тень сломалась, и ее острые углы устремились к двери. Прямо Хичкок, подумала Маша, и в эту секунду рядом ними высветился хозяин тени – молодой парень в вязаной на голове шапке и темных очках. На плече его висела сумка, из которой торчали газеты. Он скалил сверкавшие на свету красивые зубы и явно намеревался пройти вместе с ними в открытую дверь. Борис Ильич хотел было что-то у него спросить, но тот уже протиснулся в проем и сказал:

– Я почтальон. Спасибо.

Гинеколог удивился:

– Почтальон? Кто разносит почту в такое время?

– Я студент, подрабатываю. Раньше не получается, – парень с веселым хохотком продолжал излучать обаяние.

Борис Ильич неуверенно пожал плечами, и все трое вошли в парадную. Маше показалось, что она уже раньше слышала этот характерный хохоток, да и белозубая улыбка кого-то ей смутно напоминала.

Парень легко взбежал по ступенькам, ведущим на площадку первого этажа, открыл свою сумку, швырнул на пол пачку рекламных газет и затем очень быстро извлек цепь с двумя шариками на концах. Он продолжал скалиться.

– Это ограбление, – с тем же веселым смешком, – давайте-ка, господин ухажер, содержимое кошелька, а вам, мисс, эти сережки совершенно не к лицу.

Крашеная темной тусклой краской цепь в руках грабителя стала угрожающе вращать тяжелые шарики.

Борис Ильич инстинктивно попятился, потом по-рыцарски заслонил Машу и сказал:

– Не делайте глупостей, молодой человек.

И тут Маша пронзительно завизжала. Грабитель стремительно сбежал по ступенькам, ударил гинеколога по голове, и тут же закрыл Машин рот широкой ладонью. Стали открываться двери квартир на первом этаже, и молодой человек быстро нырнул к выходу и скрылся. Борис Ильич присел на корточки, прижал руку к голове, а Маша снова закричала. Из ближней квартиры выбежал мужчина в пижаме и ринулся к захлопнувшейся двери парадной. Но грабителя во дворе уже не было. Его фигура мелькнула сквозь решетку и исчезла. На лестничную площадку тем временем выходили жильцы первого этажа и окружили сидящего на полу гинеколога. Маша попыталась выйти из окружения, но какая-то толстая женщина толкнула ее необъятной грудью и спросила:

– Это ты орала?

Маша, всхлипывая, рассказала, что на них напал этот парень. Сказал, что он почту разносит, студент, мол, подрабатывает. Тут же вызвали скорую помощь и милицию. Борис Ильич поднялся на ноги и попросил не вызывать никакой милиции и скорой. С ним ничего серьезного не стряслось, к тому же он сам врач. А сбежавшего уже не поймать. Он, понятно, не хотел огласки. Квартира, куда он водил женщин, была не его собственная, а съемная. Собственная у него тоже имелась, и там проживали, кроме него, жена и двое курчавых мальчиков, восьми и четырех лет. Поэтому ему очень не хотелось, чтобы эта история со съемной квартирой достигла ушей жены, которую по иронии, как говорится, судьбы, тоже звали Машей.

Но звонок прозвенел «Там, Где Надо» (незабвенный «Чонкин»!), а именно в энном отделении полиции Петроградского района, ибо происшествие случилось на Каменностровском проспекте, каковой в советское время назывался именем красного губернатора Сергея Кирова. Так что машина следствия была запущена, и если даже Борис Ильич очень бы захотел добровольно покинуть место преступления, ему это попросту не дали бы сделать собравшиеся на лестничной площадке.

Первой приехала скорая помощь. Бориса Ильича его коллеги осмотрели, но ничего, кроме шишки на лбу, не обнаружили. Он остался дожидаться наряда милиции и дежурного следователя, каковые и подъехали минут сорок спустя, как уехала скорая.

Следователем оказалась женщина. Лет ей на вид было около тридцати, и особой красотой не отличалась, хотя была и по-своему привлекательна, – нежный овал лица, опушенные длинными ресницами карие глаза, но фигуру портили короткие ноги и вызывающе широкие бедра. Шажки у нее были быстрые и смешные. Ее помощник, флегматичный молодой человек, озирался на стены и морщил лоб. Он держал в руках серый чемодан, который не знал куда поставить, а потом пристроил на подоконник.

– Надежда Ивановна, – спросил он, – можно начинать?
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
2 из 4

Другие электронные книги автора Александр Петряков