Самая страшная книга 2019 (сборник)

Голос Клары сделался совсем ледяным:

– Собирай вещички и вон из моего фургона.

– А все-таки, кто убил слоновщика? Львы? Слон? Клоуны? Твой братец? Может быть, ты, Клара? Или весь ваш проклятый цирк поучаствовал?

– Он уже не двигался! – В ее голосе звучали слезы. – Генрих сказал, что тело нужно бросить в клетку ко львам, иначе прозектор определит истинную причину смерти. Вызвались Бобенчиковы… Мы не знали, что он еще жив. А когда львы стали его рвать… он вдруг очнулся и закричал! Я до сих пор слышу этот крик…

Издав дрожащий вздох, она продолжала:

– Мы не могли поступить иначе… Год назад в Одессе расстреляли слона Ямбо. Его изрешетили разрывными пулями… полчаса он умирал в муках на глазах у зевак… Разве мы могли обречь на такое нашего единственного друга?

Теперь Павел понимал, почему бегут люди. Они боялись не слона, а его хозяина. Желая спасти Господина Элефанта, Шульц впал в безумие и обрек на гибель весь цирк.

– Но отвлекла ты меня нарочно? – настаивал он.

– Да, – призналась она. – Поверь, я не знала, что они задумали! Я лишь боялась, что Матвей расскажет тебе про Генриха… А из-за них ты и сам обо всем догадался.

Если она и лгала, он слишком хорошо понимал ее, чтобы осуждать. Разве он сам не готов был ради давно умершего брата лишить человека жизни?

Повинуясь порыву, он опустился перед ней на колени, взял ее за руку и заговорил с жаром:

– Теперь я все понимаю Клара… нам надо бежать! Подальше от этого страшного цирка! Мы могли бы жить вместе… я устроился бы на службу…

Клара высвободила руку и отстранилась:

– Если и я отвернусь от Генриха, он сойдет с ума, неужто не понимаешь?

– Пойми, Клара, ведь он уже безумен! Он погубит тебя…

– Будь что будет. Нам не по пути, дорогой сударь. Пусть лучше Господин Элефант раздавит меня.

– Если понадобится, я уведу тебя силой.

Она рассмеялась:

– В следующий раз тебе придется и брать меня силой. Я уже жалею, что отдалась тебе в первый.

Он вскочил, непроизвольно сжав кулаки. Клара дерзко усмехнулась сквозь слезы:

– Давай! Ударь меня, если тебе станет от этого легче. Ведь я гадкая, распутная, дерзкая, я плоть от плоти этого цирка! Бей! Генриху помогает. Мы могли бы одолжить у него хлыст…

Плечи Павла поникли. Он понял, что все кончено.

Неужели он едва не отрекся от цели ради этой наглой, бесстыжей, невежественной циркачки?

Молча собрал он свои вещи, наспех оделся и покинул ее фургон.

Цирк был тих, будто вымерший. В предрассветных сумерках Павел столкнулся с Матвеем. Лицо бедолаги превратилось в сплошной лиловый кровоподтек, один глаз заплыл, губы вздулись лепешками. Он затравленно глянул на Павла здоровым глазом и поспешил прочь, прижимая к груди узелок с вещами.

12

Послеполуденная жара укутала город изнуряющим покрывалом, но оказалась бессильна остановить стекающиеся в цирк толпы, привлеченные вчерашним парадом. Словно подтверждая известное выражение о «самом демократичном из искусств», перед куполом шапито вскоре собрался самый разнообразный люд.

Впрочем, иллюзию демократичности быстро развеял взвод солдат, проводивших досмотр посетителей на входе, и появление губернаторского экипажа, окруженного отрядом конной стражи.

Губернатор вышел из кареты в сопровождении двух дюжих румяных молодцев. Он поднял руку, приветствуя народ, офицеры опустили руки на тяжелые кобуры, предостерегая его. Неприязненный ропот прошел по толпе.

Павел, уже облачившийся в униформу, остановился у входа в слоновник. Массивная фигура губернатора с поднятой ладонью колебалась в знойной зыби, словно само солнце защищало его, искажая прицел для возможного стрелка. Рука Павла непроизвольно коснулась ливреи, за полой которой был припрятан наган.

Он вошел в слоновник.

Клара лежала на спине Господина Элефанта, поглаживая рукой его массивную голову, а слон, причудливо изогнув хобот, вытирал ей слезы. При виде этой трогательной картины у Павла защемило сердце. Он хотел сказать что-то, но не находил слов. Слишком многое было высказано прошлой ночью.

Они молча ждали, стараясь не смотреть друг на друга. Клара то и дело поглядывала на брегет, оставленный ей братом, – без Матвея некому было «слетать» к ним, чтобы вызвать на сцену. Из главного шатра доносились отголоски представления.

Так прошло около часа.

Брегет заиграл веселый мотивчик. Не говоря ни слова, Павел дрожащей рукой ухватил Господина Элефанта за узду и повел из слоновника.

Легкий ветерок гулял среди палаток, освежая взмокшие лица солдат, оцепивших входы в главный шатер с оружием в руках. Солнечные зайчики играли на стволах винтовок.

– Э, брат! – крикнул вдруг юный солдатик, переложив винтовку из руки в руку. – Не торопись!

Попался, подумал Павел почти с надеждой. Но солдатик разулыбался по-детски:

– Эх, как представление-то посмотреть охота! Хоть на слона вашего погляжу…

– Сашка зеленый у нас еще! – хмыкнул командир, крутнув ус. – Такая мамзель тут, а он, вишь-ты, слоном любуется!

Солдаты расхохотались, засмеялась и Клара, хоть и вымученно. Щеки паренька, едва тронутые пушком, залил румянец. Он махнул Павлу рукой – проходи, мол. Совсем ведь мальчишка, с горькой завистью подумал Павел. У него-то целая жизнь впереди… Еще подумал, что на губернаторе, должно быть, поставили крест даже свои, раз дают в охрану таких вот молокососов.

Наверное, волнение передалось и слону, который вдруг грузно переступил с ноги на ногу.

Но на самом деле Господин Элефант переживал сейчас свой собственный кошмар.

Он помнил. Помнил эти громовые палки в руках двуногих.

– Спокойно, дружок, спокойно, – шептала Клара, похлопывая его по шее, но слон не мог быть спокоен. Это был даже не страх, а то неистовое отчаяние, которое заставляет загнанного зверя бездумно кинуться на врага. Одно лишь присутствие Клары усмиряло его.

Он шел навстречу двуногим, ожидая, что в любой момент страшные палки в их руках сразят его громом, как когда-то сразили мать.

Но двуногие расступились, пропуская его.

13

За краткий момент до выхода на сцену Павел испытал все то, что чувствует приговоренный, восходя на эшафот… или на арену, где уже поджидает слон-палач, готовый раздробить ему голову.

– Дамы и господа, представляю вам Господина Элефанта, величайшего слона в мире! – донесся до него голос Шульца.