Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса

Тонкий и плоский металлическо-стеклянный предмет светился цветной заставкой с изображением огромных женских грудей. При прикосновении Ильича компьютер открыл последний сайт. Такого количества голых девок с членами в любых местах не видывали в совокупности все члены Совнаркома вместе взятые. Владимир ахнул, и палец ткнул в наименее непристойную картинку.

– Это что такое, товарищ? – обратился к соседу.

– Порнография, папаша, самое популярное искусство эпохи.

– Безобразие форменное! К искусству относятся лишь лучшие образцы эротики!

– Хуже, лучше, а пипл хавает. Популярный контент в И-нете. Не нравится, так смотри иное.

– Не знаю как.

– Говно вопрос. Учись.

Облегчившись, недобросовестный заемщик застал пожилого дядьку прилипшим к планшетнику. Попытка отобрать встретила яростное сопротивление.

– Так и быть. Но интернет-трафик денег стоит, башляй тогда.

– Да-да, возьмите в кармане моей жилетки, – не отрывая носа от дисплея, пробормотал новообращенный раб сети. – Скажите, любезный, дата в уголке правильная?

– Правильнее не бывает.

– И год?

– И год, и время. Пойду, курну, пожалуй, на улицу.

Слоны бегают быстро – до 48 км/час. «Слон» им не конкурент, но с трусцы перешел на спринтерский темп, дабы куратор через витрину кафе узрел усердие. «Латте макиато», – бросил официантке, обессилено рухнув в кресло.

– Не хер рассиживаться, – последовало возражение от ожидавшего офицера ГБ. – Ноги в руки и пошел выяснять всё, что сможешь, про некого двойника Ильича, который вчера с вами в обезьяннике сидел.

Окрик не произвел ни малейшего эффекта, что напрягло оперработника.

– Бабки за прошлый месяц где? – эффектно выдержав паузу, процедил сквозь зубы нацик. – Я три «шкурки» написал.

– Фуфло – твои агентурные сообщения, конкретики ноль, – ответил собеседник и чуть смягчился. – Деньги у меня с собой. Есть что интересное?

– Лысого с рыжей бородой видел, хотя тот держался особняком. Видимо, с бодуна башка у него ходуном ходила, руками щупал постоянно. Выпустили его раньше нас.

– Это и сам знаю – уже подняли записи с видеокамер в ОВД, беседовали с дознавателем. Что еще знаешь?

– Потом чел вышел на улицу, и с ним балакал один из наших.

– ФИО.

– Я не понял: тебе «ленин» нужен или кто?

– «Ленин». Найти его надо.

– Это можно, за дополнительную плату, ясный перец.

– Сколько?

– Тыщ 20, – прикинул «Слон» и тут же понял, что продешевил, ибо опер сразу полез за бумажником, – или 30.

– Разогнался, держи двадцатку. Выкладывай.

– Лысый одолжил трубу у нашего и куда-то звонил. Типа, в больничку.

– Название помнишь или имена какие?

– Не, но номер-то в памяти мобильника должен остаться.

– Вытаскивай дружбана на встречу и по-любому выясни номер. Иначе возьмем тебя плюс его на цугундер и по полной отымеем. Ясно?

Агент не понятия не имел, что цугундер изначально вошел в русский как название гауптвахты на военных кораблях, но полагал, что ГБ подобными заимствованиями впустую не бросается.

– Легко, только ему надо будет проставиться. А выпивка денег стоит…

– Сделаешь сегодня, будешь в шоколаде – заплачу за месяц по двойному тарифу.

– Уже набираю, – застучал по кнопкам «Слон» со скоростью, недоступной тезкам с хоботами и хвостами. – Алле, Викинг брат Одина, сижу в одиночестве, а пива тут море. Где «тут»? Запоминай адрес. Сейчас подъедешь? Лады.

Самые въедливые в здравоохранении – работники, точнее, работницы административно-финансового отдела. Сотая городская больница, на бумаге превратившись в многофункциональный медицинский центр, обрела эффективных менеджеров. Их функция проста: выжимать из врачей и больных максимум денег при минимуме затрат, а также готовить чудесную отчетность для вышестоящих инстанций. Когда в отделении появилась представительница АФО, Мария сразу настроилась на неприятности. И они последовали.

– Здрасте. Как с использованием коечного фонда?

– Нормально.

– Ненормально! Пациент у вас неучтенный лежит, процедуры получает дорогостоящие, а страховки у него нет и даже паспорта. Серьезное нарушение, придется докладную составить.

– Порядочный человек, – Маша достала из сумочки деньги, ранее полученные в ГУМе от матери пролеченного наркомана и протянула стукачке.

– Только из уважением к вам замнем на сей раз, доктор. Но чтоб завтра и духу его тут не было.

– Смену закончу и выпишу.

– Не вздумайте, – предупредила сотрудница, – никаких бумажных следов. А то вдруг проверка. Даже на поступивших по «скорой» лиц без документов обязано медучреждение немедленно отправлять сообщение в полицию. Не было его тут, а, если спросят кого из пациентов или персонала, то ведь здесь наркологическое отделение – мало кому кто привиделся.

– Спасибо за подсказку, – поблагодарила Мария.

– Да что ж я не понимаю! – деньги перекочевали в бюстгальтер. – Мы же люди, должны друг дружке помогать.

Телефон Марии, доставшегося ей как выморочное имущество умершего в отделении наркомана, стал известен ГБ ровно через десять минут после того, как в нем сел аккумулятор, сделав невозможной триангуляцию местоположения по вышкам сотовой связи. Локализация звонков по номеру показала лишь, что тот в основном находился в районе больницы № 100 и в Жулебино. Опергруппы получили задание выдвинутся и прочесать. Но Владимир и Мария уже приехали к ней домой на метро, и пока были в безопасности.

– Товарищ Дю, есть свежие данные, – докладывал помощник. – Наши через нациков определили нужный мобильник, а через техуправление ментовки вычислили, где находится Ильич. Сейчас физически контролируют нужный адрес.

– Где?

– Жилой микрорайон, на окраине, обычная многоэтажка. Квартира принадлежит врачихе Сотой градской, она и привезла туда Ильича.