Хранители. Чернобыль Лэнд

– Щассиво оссаваса, – сквозь зубы пробормотал Сазан и, покачиваясь на нетвердых ногах, зашагал к выходу из бара.

По знаку хозяина Проныра выключил воду в раковине, торопливо вытер руки о передник и подошел к перебравшему со спиртным клиенту. Не обращая внимания на вялые протесты, помощник бармена повел Сазана к двери, аккуратно поддерживая того за локоть.

Когда Проныра вернулся и снова зазвенел пивными кружками, споласкивая их под струей проточной воды, из-за столика в дальнем углу бара встали двое одетых в черные комбинезоны мужчин – один высокий, широкоплечий, с физиономией профессионального боксера, другой тощий, как жердь, с лицом спившегося интеллигента – и тоже направились к выходу. Носорог скользнул по ним равнодушным взглядом и продолжил вытирать сверкающую мокрыми боками посуду закинутым на плечо длинным полотенцем.

Сазан, пошатываясь, спустился по скрипучим ступеням крыльца, прислонился к поддерживающему навес столбу и вперил мутный взгляд в качающиеся, как лодки на волнах, серые от времени деревянные прилавки местного рынка. Нижняя губа проводника отвисла. Из уголка рта к подбородку тонкой струйкой покатилась слюна. И хотя сколоченные из досок торговые ряды сейчас пустовали, он отчетливо услышал разноголосый гомон продавцов и покупателей.

Самым краем утопающего в хмелю сознания Сазан понимал, что это из приоткрытых окон бара до него долетают отголоски шумных разговоров. Но поскольку ему всегда хотелось открыть в себе хотя бы маломальскую сверхъестественную способность, он убедил себя, что каким-то невероятным образом его мозг уловил сигналы из прошлого.

Когда-то на этом стихийном рынке каждый день торговали найденными на просторах Зоны дешевыми артефактами, оружием и боеприпасами. Здесь отоваривались желторотые новички. Даже Сазан отметился тут покупкой старенького обреза и дюжины патронов к нему в первые дни пребывания внутри периметра.

С тех пор как на отравленных землях возник «Чернобыль Лэнд», торжище наполнялось ряжеными не чаще одного раза в два-три месяца, когда в «Светлый» централизованно привозили заграничных туристов. В основном китайцев и японцев. Жители Поднебесной и Страны восходящего солнца всегда и везде ходили большими группами, лопоча по-своему и беспрестанно щелкая фотовспышками смартфонов.

В отличие от европейцев и американцев, азиатов не интересовала охота на псевдомутантов как самоцель. Они предпочитали наблюдать за ней со стороны, снимая происходящее на камеры телефонов. Загонщиками и охотниками в подобных шоу чаще всего выступали сотрудники парка, вроде того же Сазана, но иногда японо-китайские туристы становились свидетелями настоящих сафари на мутантов. В такие моменты гости радовались как дети, с диким восторгом в глазах наблюдая за тем, как богачи из стран Старого и Нового Света гоняются за биомехами на багги и квадроциклах и стреляют из всего, что попадалось под руку, вплоть до ручных гранатометов.

Сазан постоял еще немного, собираясь с силами, оттолкнулся от столба и побрел, шатаясь, к торговым рядам. Он понимал, в таком состоянии ему не добраться до технического городка. Шанс дойти домой без приключений у него появился бы после двух-трех часов спокойного сна. Можно, конечно, было выдрыхаться и за пределами «Светлого», где-нибудь под кустом, например, но хотелось сделать это с относительным комфортом. Широкая скамья подходила для этих целей лучше всего.

Но главная причина, по какой Сазан решил провести несколько лишних часов в «Светлом», заключалась в безопасности. Бывшие сталкерские деревни неспроста охранялись, как и раньше. Туристам говорили, что вооруженные люди на вышках – это антураж, дань традиции и не более того. На самом деле бойцы с нашивками канувших в лету сталкерских кланов несли полноценное боевое дежурство. С биомехами периодически творились странные вещи. Они выходили из-под контроля и нападали на всех без разбора. Хорошо, если дело ограничивалось разборками тварей между собой, но бывали и случаи нападения на людей.

В разное время от клыков и когтей псевдомутантов погибло семеро проводников, а более двадцати сотрудников парка получили ранения. Ученые расследовали инциденты и пришли к выводу, что во всех ситуациях виноват сбой системы «свой-чужой». Типа сканеры биомехов неправильно считывали сигналы вшитых в комбинезоны чипов, что и приводило к трагедиям. Раз такое бывало, и не раз, кто мог гарантировать, что больше подобное не произойдет?

К тому же Сазан входил в число тех двадцати человек, кому «посчастливилось» оказаться один на один со свихнувшимся псевдомутантом. Повезло еще, что это была биомеханическая копия пучеглазки, а не того же сушильщика, например, или большенога, да и магазин «калаша» тогда был под завязку набит патронами. В ощем, в тот день сталкер, можно сказать, отделался легким испугом. Биомеханическая мутосвинья напала на него из кустов и, прежде чем он нашпиговал ее свинцом, саданула ему по бедру похожим на костяной гарпун копытом. Крови было немало, но в целом рана оказалось неглубокой. Вовремя наложенный жгут и перевязка решили проблему.

– И чего набрался, как дурак? – пробормотал Сазан, приближаясь к торговым рядам. – Подумаешь, буржуй денег отвалил. Обязательно пить, что ли?

В пяти шагах от цели пищевод проводника обожгло горячей волной прихлынувшего из глубин желудка алкоголя. Сазан начал судорожно хватать ртом воздух, потом прижал ладонь к губам, пытаясь сдержать рвотные массы, но все было без толку. Секунду спустя он согнулся в поясе и, упираясь левой рукой в колено, с рыком голодного зверя блеванул себе под ноги.

Хлопающий на ветру клеенчатый навес одного из прилавков частично заглушил звук приближающихся шагов. Сазан подумал, что это Проныра спешит к нему на помощь, и протянул назад растопыренную пятерню.

– Все нормуль, – прохрипел сталкер и смачно сплюнул рядом с дурно пахнущей лужей. В ту же секунду его сильно рванули за руку. Сазан возмущенно замычал, заваливаясь в сторону рывка, попытался сфокусировать взгляд на хулигане, но не успел. Твердый, как камень, кулак врезался в переносицу. От удара голова Сазана дернулась. На краткий миг глаза застил ослепительно яркий свет, а потом стало темно, как безлунной ночью.

Ноги проводника подкосились. Он стал заваливаться вбок и непременно упал бы на землю рядом с собственной блевотиной, но его подхватил похожий на боксера мордоворот из той парочки в черных комбинезонах.

– Чего встал? – сердито прошипел он субтильному помощнику.

Тощий подбежал к напарнику, закинул безвольную руку Сазана себе на шею и обхватил сталкера за пояс. Вдвоем они быстро поволокли бесчувственное тело к выходу из лагеря. Ноги проводника волочились по земле, оставляя за собой неровные полосы.

Заметив странную троицу, дежурящий у ворот охранник выставил перед собой руку. Порядок требовал проверки документов при каждом сомнительном случае. Именно этим он и намеревался заняться в ближайшую минуту.

– Че делать будем, Кастет? – В голосе худого прозвучали панические нотки. – А если он что-то заподозрит? Тому вертухаю с вышки завалить нас – как нефиг делать.

– Не бзди, Худя, прорвемся. Смотри и учись, как работают профессионалы, – прошипел мордоворот со свернутым набок носом и сказал во весь голос: – Перебрал малеха. Сил не рассчитал.

Охранник сам нередко закладывал за воротник, иногда напиваясь, что называется, в дрова. Пару раз он отрубался прямо в баре, а потом просыпался у себя в кровати. Видимо, собутыльники тогда таким же образом транспортировали его до дома.

– Бывает, – понимающе кивнул он и усмехнулся: – Не завидую ему. Завтра полдня башкой промается.

– Сам виноват. В рот никто силком не заливал.

– Иногда надо расслабиться, – менторским тоном заявил охранник, разве что пальцем не потряс перед собой. – Если организму время от времени не давать передышки, можно совсем кукухой поехать. А это в разы хуже похмелья.

– Ну ты прям с языка снял. Приятно встретить единомышленника, – осклабился Кастет, демонстрируя золотой зуб. – Слышь, брат, может, мы пойдем уже, а? А то он тяжелый, зараза, а нам еще топать и топать. Хотим до вечера его домой дотащить.

– Так оставайтесь здесь, – неожиданно предложил охранник. Глядя на пускающего слюнявые пузыри Сазана, он вдруг почувствовал нестерпимое желание оказаться на его месте. Даже ощутил горьковатый вкус водки на языке. Он мог напиться и в одиночку, но именно сейчас ему захотелось посидеть в компании и пофилософствовать. – Чего вам куда-то переться? Часов через пять темнеть начнет, а у меня смена скоро закончится. Посидим, выпьем по чуть-чуть, за жизнь поговорим, пока ваш друг отсыпается. Поутру уйдете, куда вам надо.

Кастет выдержал паузу, прищурив правый глаз, как будто обдумывал слова охранника. Наконец цыкнул зубом и покачал головой:

– Заманчивое предложение, брат, но мы лучше пойдем. Начальство может взгреть за милую душу. В другой раз обязательно посидим. Договорились?

– Договорились, – печально вздохнул охранник, шагнул к воротам и взялся за приваренный к засову штырь. Стальной брус заскрежетал в проушинах. Створки ворот со скрипом провернулись на толстых петлях. Кастет махнул свободной рукой караульному и вместе с напарником выволок Сазана за пределы лагеря.

Снова заскрипели петли, загрохотали захлопывающиеся серые полотнища с потеками ржавчины.

Часовой с нашивкой в виде головы волка на рукаве комбинезона перегнулся через перила вышки и окликнул сослуживца:

– Эй! Это че щас было?

– Разговор по душам, – огрызнулся охранник и резким движением руки задвинул засов.

Часовой пожал плечами, прижал приклад СВД к плечу и поймал в прицел приметную троицу. Грунтовая дорога, по которой тощий дылда и мордоворот тащили пьяного в хлам (а пьяного ли?) проводника, плавно изгибалась дугой в ста метрах от ворот. Странное чувство не отпускало дежурного. Ему казалось, охранник допустил ошибку, не проверив их документы, а он в этот момент совершал еще большую оплошность, давая им спокойно уйти.

Незнакомцам оставалось преодолеть порядка двадцати метров до исчезающего за густыми зарослями барбариса и жимолости поворота грунтовки, когда часовой вдруг ощутил нестерпимое желание пустить пулю в собравшийся толстыми складками бритый затылок широкоплечего. Любовно поглаживая подушечкой указательного пальца скобу спускового крючка, он чуть ли не до крови закусил нижнюю губу, борясь с навязчивой идеей, и не придумал ничего лучшего, как вообразить то, чего не мог себе позволить.

– Пуф! – еле слышно прошептал часовой и представил, как из головы бугая вылетает кровавый фонтан вперемешку с выбитыми пулей мозгами и обломками черепной кости. Ствол снайперской винтовки качнулся и сдвинулся чуть влево. Теперь в перекрестье прицельной сетки маячила худощавая спина дылды. Часовой снова изобразил губами звук выстрела и представил, как тощий падает на покрытую пылью грунтовую дорогу, увлекая за собой бесчувственного проводника.

После столь необычного сеанса самовнушения часовой почувствовал себя лучше. Тревожные ощущения пропали так же внезапно, как и появились. Сердце уже не билось пойманной в силки птицей, пульс постепенно приходил в норму, а по телу разливалось блаженное умиротворение.

Он опустил винтовку, прислонил стволом к столбу крытого железом навеса. Достал из нагрудного кармана застиранного комбинезона мятую пачку с фотографией пораженных никотином легких и жирной надписью «КУРЕНИЕ УБИВАЕТ». Постучал пальцем по дну, зацепил зубами кончик рыжего фильтра одной из трех наполовину вылезших из отверстия в пачке сигарет и, щелкнув зажигалкой, глубоко затянулся.

Глава 5

Договор

Едва дорога сделала поворот, Худя заканючил. Он жаловался на боль в ногах и чуть ли не захныкал, как ребенок, упрашивая напарника остановиться. Кастет не обращал внимания на стоны малахольного приятеля и продолжал переть как танк, поднимаясь по склону невысокого пригорка к растущим вдоль заброшенного шоссе пирамидальным тополям.

– Может, хватит уже? – Худя сбавил шаг в надежде, что Кастет наконец-то сменит гнев на милость и им больше не придется волочь проводника. – Давай затащим его в кусты. Смотри, какие густые. Никто не увидит, что мы там с ним делаем.

– Нельзя, – помотал головой Кастет и оглянулся. – Мы недалеко от лагеря. А вдруг он заорет, когда очухается? Не, я рисковать не хочу. И так до сих пор ощущение, будто вертухай на вышке взял меня на прицел. Вот перевалим за шоссе, тогда и займемся делом.

Непреклонность, с какой Кастет сказал последнюю фразу, лишала Худю надежды отдохнуть в ближайшие десять-пятнадцать минут. Он печально вздохнул и, стиснув зубы, поволок проводника к маячащей впереди шеренге шелестящих листвой деревьев.

– Все, привал! – скомандовал бугай, когда они перетащили Сазана через покрытую глубокими выбоинами и трещинами дорогу, прошли еще с десяток метров, завернули за кусты сирени и спустились на дно заросшей густой травой неглубокой низинки. Растущие по периметру распадка кустарник и низкие сосенки скрывали странную троицу от любопытных глаз со всех сторон. Только кружащие высоко в небе вороны видели, чем они занимаются.

Худя скинул с шеи будто налитую свинцом чужую руку и со вздохом облегчения повалился рядом с рухнувшим лицом в необычайно мягкую траву проводником. Кастет затрещал «липучкой», расстегивая комбинезон.

– Переверни.

– Чего? – Худя приподнялся на локте. Кастет стоял рядом с пленником, держа в руках компактный несессер из коричневой кожи с фигурным тиснением. В нем хранился, как он любил говорить, походный набор правдолюба. С его помощью мордоворот выбивал нужную информацию из любого, кто попадал ему в руки.