Схватка за параллель

– Ваши планы, мадам? – интересуюсь предельно вежливо.

– В корабль. Лично доставлю Координационному Совету, пусть с тобой разбираются и оставят меня в покое.

– Девочка, ты серьёзно думаешь, что тебя оставят в покое? Посмотри кругом: спецназ, окруживший поселение, наверняка прибыл не для контроля поединка. Сдаётся, что явились они сюда не за мной – по всем данным, я далеко отсюда. Не удивлюсь, если ваш Совет объявил большую охоту и, похоже, живая ты им не нужна, – длинно и, возможно, путано даю сегодняшний расклад.

Зерно сомнений заронено. Кроме того, десантники, почуяв неладное, начинают движение в нашу сторону. Меч медленно, буквально по миллиметру, опускается вниз. Ситуация вынуждает к этому, но лёд недоверия в глазах растопить не удаётся. Что ж, временное перемирие лучше, чем рубить друг друга в плотном кольце врагов.

Хватаю за руку совершенно растерянную, на грани истерики женщину и тащу в здание. Её команда приходит в себя и активно занимает позиции. Залпы с обеих сторон затягивают местность непроницаемым облаком пыли. С трудом в красноватой мути различаю несколько силуэтов, упрямо бегущих на меня. Даю длинную очередь и с удовольствием наблюдаю, как несколько наиболее крутых на полной скорости летят на землю. Живые так не падают.

Оглядевшись по сторонам, с удовлетворением замечаю: оборона занята, и командир на месте. Самое лучшее, что могу, – умолкнуть в тряпочку, обороняя отведённый сектор, не путаясь под ногами. Как ветерану далёких войн, мне становится очевидной проигрышная ситуация. Если у атаманши нет плана, то выход один – прорываться.

Но, похоже, ситуация совершенно не заботит Великую. Видимо, план есть, тем более стрельба, не успев разгореться, затихает. В щель наблюдаю перегруппировку спецназа, отмечая высокий профессионализм и какую-то машинную чёткость. Валом накатывает усталость, боевой азарт уходит, а мелкая дрожь в руках может отрицательно сказаться на моём героическом имидже. Поэтому рву липучку на кармане и лихо отправляю в рот сигарету.

Зажигалка даёт совсем слабый огонёк, но сигарета тлеет. Грудь привычно заполняется дымом, и лёгкий туман в голове чуть успокаивает нервы. Ароматный дымок привлекает к моей скромной персоне всеобщее внимание. Под это дело даже решаюсь оглядеться повнимательней. Рядом у окна стоит женщина в яркой голубой накидке, в руках изящное оружие, но самое главное – она как две капли воды похожа на Великую, сидящую за столом. Взгляд бежит дальше и ещё раза четыре останавливается на удивительно похожих лицах. Близняшки? Пытаюсь заговорить, но по недоумению в глазах соседок понимаю: языков не знают. Может, помог бы английский, но для беглой беседы мой словарный запас чертовски мал.

Ожидание боя давит. Отбросив стул, Мэри подходит к восточной стене и жмёт тайную панельку. Разгадка проста как гвоздь – подземный ход. Рука в некогда изящной, а после перетрубаций изрядно ощипанной перчатке делает жест, означающий одно – я получаю право протоптать тропу к спасению.

Не заставляя просить дважды, ныряю в узкий, но сухой и чистый тоннель. Правильно, деревню всего с полгода назад воздвигли. Иду в полный рост, но несколько крутых поворотов в кромешной темноте наносят определённый ущерб физиономии. Мощная обшитая металлом дверь преграждает путь. Толстая стальная пластина с успехом заменяет засов. Можете смеяться, но в одиночку дверку открыть не могу. Впрочем, помощь приходит быстро. С двумя бойцами покрепче с корнем вышибаем препятствие. Слой земли и дёрна, маскировавший снаружи, разметаем в мгновение.

Выхожу первым. Лаз выводит в глубину леса, оставляя стоянку шлюпов в стороне. Можно смело раствориться в чаще, у противника не так уж и много пехоты. Но, прокрутив в голове последние события, понимаю – надо бежать с планеты. При таких ставках всю звёздную систему спалят. Я бы, кстати, тоже перестраховался. Не дай бог кто исчезнет да ненароком язык развяжет. С этим подхожу к Великой, чей колючий взгляд буквально парализует. Она, кажется, читает мысли: кивает в направлении кораблей и ребром ладони проводит по шее. Международный сленг – будем мочить.

– Великая, – шепчу, – что будем брать?

– Большой шлюп. Осмотрись; если что, действуй по обстановке, прикрою.

Вот такой командир мне по душе. Терпеть не могу начальников, вешающих на уши лапшу и не в состоянии принять ни одного решения.

Корабль приближается, увеличиваясь в размерах. Ба, да это та самая посудина, с борта которой я покинул замок. Как тесен мир! Приближаюсь к люку, но первая неприятность – у трапа ошивается военный. Мелкими перебежками приближаюсь к нему на расстояние броска. Не торопясь восстанавливаю дыхание, собираясь метнуть нож. Но часовой внезапно решает обойти периметр, спасая себе жизнь, и открывает проход на борт. Юркнув в люк, беру бойца на мушку, устанавливая контроль над ситуацией. Даю отмашку, и наши идут уже не таясь. Боец начинает дёргаться, но, повернувшись на свист, быстро оценивает ситуацию в нужном русле. Пара понятных жестов, и воин делает ноги, предварительно простившись с оружием. Прикрываю вход, давая время команде занять места.

Тихо жужжат моторы, герметизируя палубы. Ключ на взлёт. Мэри, видимо, решает сразу раствориться в космосе, а у меня несколько иные планы. Не пряча далеко автомат, указываю направление к избушке. Может, я и плохой человек, но Шарика не брошу. Взгляды скрещиваются, словно рапиры. Мэри в ярости.

– Открывай ворота и до свидания! Здесь мой друг, без него не полечу, – ультимативно лезу на рожон. Необходимость в друге становится такой насущной, что, несмотря на опасность, останусь.

Курс нервно меняется, и через пару минут летим над родными местами. Следуя чётким командам, шлюп приземляется в сотне метров от хижины.

– Мадам, через три минуты не вернусь – улетайте. Без собаки я не путешествую…

* * *

Опасность всюду, напряжение буквально разлито вокруг; Джек сконцентрирован до предела и готов к любым неожиданностям. Он неотлучно сопровождает хозяина.

У Первых трудные дни. Великие встревожены, враг атакует, но для псов враг становится врагом, только когда они могут почувствовать его агрессивность и опасность. Картинки с места сражений для них не более чем красочные кадры. Впрочем, вскоре враг обретает реальные очертания.

Холодное небо. Мрачно-серый замок со стенами, заросшими мхом. Ворота, обитые металлом, и толпа плохо одетых измождённых существ возле них. Тонкий ручеёк пленных, в колонну по одному, попадает на дворцовую площадь. Пёс чувствует их ужас. Видимо, для устрашения непокорных в центре дожидаются работы несколько виселиц, ветер качает верёвочные петли на перекладинах.

Пленных сортируют. Сегодня все Первые здесь, и для каждого из двенадцати формируется своя группа. Бесчисленные помещения замка поглощают прибывших. Для многих сегодня воистину Судный день. В самом деле, их деяния судят боги, воле которых они осмелились перечить. Многие пленные искалечены, на лицах застыло выражение страха и безысходности.

Егорий и Джек идут по тёмным коридорам замка. У массивной двери хозяин ненадолго задерживается, поправляет одежду и гладит пса по загривку. Джек не хочет заходить сюда: если бы не хозяин, то и близко не подошёл к этой двери. Волна ужаса бьёт по мозгу пса, едва он оказывается за порогом пыточной. Только человек с его извращённым разумом мог сотворить место, где животный страх разлит в воздухе и бросает в панику с первого же вдоха. В комнате находится враг хозяина, а значит, и враг Джека. То, что это противник непримиримый, пёс понимает сразу, но Егорий, словно чувствуя намерения собаки тотчас расправиться с недругом, останавливает.

Удобно устроившись в кресле, Великий начинает допрос.

– Дрей, вы лесной тролль планеты Вея?

В ответ еле слышное шипение, лингвистический переводчик бесстрастным механическим голосом сообщает ответ.

– Допустим, это я.

– Нет смысла запираться. Боги знают всё. Но я требую, чтобы ты, ничтожный, покаялся! Почему вы взяли в руки оружие, создали банду из таких же троллей и выступили против святого Павла, почему сопротивлялись небесной гвардии?!

– Да я готов и сейчас рвать зубами вас и ваших солдат! Режьте, жгите, и это мои последние слова, – пленный в ярости откусывает себе язык и плевком посылает его в сторону Егория.

Великий спокоен, он мысленно отдаёт псу приказ. Огромная чёрно-белая туша приближается к скованному повстанцу. С клыков, больше похожих на острые кинжалы, капает слюна. В глазах пленника страх; Джек, чувствуя это, делает ещё шаг и изготавливается к прыжку. Ужас лишает пленного рассудка, бросает его тело в жуткую дрожь и ломает волю. В голову пса хлынул поток образов, картинок, лиц, но, повинуясь воле хозяина, он и не пытается ориентироваться в этом хаосе воспоминаний и переключает их на Егория.

Ночь. Пара крохотных лун над головами, видимость не дальше вытянутой руки. Перед троллем стоит человек, закутанный в длинный плащ. На голове некое подобие шляпы. Тьма скрадывает очертания, но ясно, что гость высок и строен.

– Уважаемый Дрей, вы готовы к выступлению? – голос из мрака.

– Да! Оружие получено, можно выступать хоть сейчас! – Тролль уверен в себе.

– Через три луны, запомните, уважаемый, не раньше. – В голосе гостя зазвенел металл.

– Великий…

Голова тролля взрывается словно бомба. Джек, почувствовав ситуацию, успевает отскочить за стол, и кровавое крошево разлетается в разные стороны. Мрачный интерьер комнаты, окрашенный таким жутким способом, приобретает ещё более зловещий вид.

Брезгливо оглядевшись, Егорий встаёт и быстрым шагом покидает комнату. Пёс следует за ним, ни на секунду не задерживаясь в этом кошмаре. Джек впервые чувствует замешательство прежде уверенного в себе хозяина. Зверь понимает, что врагом стал кто-то из своих.

– Всем Первым! Чрезвычайный сбор! Допросы временно прекратить! – Приказ отдан, Егорий лаконичен. – Джек, подожди за дверью.

Пёс не обижается. Он может узнать всё, что будет происходить за закрытыми дверями, для телепатического контакта почти нет преград, но правила приличия требуют оставлять друзей за порогом.

Первые суетливо проходят в кабинет; Егорий, воспользовавшись правом чрезвычайного сбора, заинтриговал всех. Псы располагаются у входа на роскошном ковре. Двенадцати огромным зверям тесно даже в довольно большом помещении. Сразу начинается телепатический разговор, и через несколько мгновений они уже в курсе всех дел друг друга.

На боевых псов навалилось много. Охрана и сопровождение друга и в миру, и в бою – это не работа, а жизненная потребность, но допросы врагов и постоянное напряжение выкачивают силы.

Решение Великих понятно псам. Поиск предателя; а то, что руководит повстанцами предатель из числа Великих, стало ясно сразу после того, как все открыли нужную часть своих воспоминаний и через друзей сделали их общедоступными. Предатель сам назначил себя Великим, более того – он считает себя выше их.

* * *

Крики: «Шарик, Шарик!» – могут поднять и мёртвого. Пёс наверняка ждал меня. Мохнатой ракетой летит навстречу, ломая по пути не только кусты, но и небольшие деревца. Сердце радостно колотится; я бегу к нему, крича и размахивая руками, как мальчишка. От страшного лобового столкновения летим на землю и кубарем катимся по сиреневой траве.

– Шарик, друг, – шепчу в ухо. – Полетели. Здесь сейчас опасно, но мы обязательно вернёмся.

Заскочив в избушку, выгребаю последние боеприпасы и на всякий случай – небольшой мешок с мелкими камешками. Бежим по трапу, и шлюп стартует, толком не задраив люк.

Сидя на корточках, обнимаю большую ушастую голову. В глазах пса слёзы, да и сам шмыгаю носом. Неожиданно замечаю Великую. Она внимательно и удивлённо рассматривает нас. Суховатым тоном приказывает занять каюты и делает странное сообщение – полёт будет проходить по струне.

– Зачем, если в нашем распоряжении портал МпЭса? – кричу в спину.