Крейсер «Иосиф Сталин»

«Сталинская техносфера», носящая вынужденно военный характер, была предназначена для космического творчества человека. Сталинская наука, создавшая «атомный и ракетный проект», искала ответы на то, как расселиться человеку на иных планетах, как овладеть разрушительными стихиями природы, как одухотворить машину. Создать гармонию природы, души и машины. Сталин, принесший в жертву двух своих сыновей, вырастил третьего – Юрия Гагарина, который унес в Космос бриллиантовую звезду Сталинской Победы.

Одухотворенный мистик и духовидец, Сталин вернул в русский народ православие, укротил богоборческое зло, окропил «сталинский проект» святой водой русской веры.

Победа в Отечественной войне была вершиной сталинской космогонии. Подтвердила истинность его устремлений. Имела поистине космический смысл, ибо не позволила согнуться земной оси, отбила атаку космической тьмы, исправила дефекты истории, повернув историю от смерти к бессмертию.

Сталин окружил себя великими людьми, каждый из которых – на поле брани или в мастерской художника, в атомной лаборатории или на колхозном поле – воплощал его идеи и замыслы. Сегодняшние лидеры, занятые бессмысленной деятельностью, окружены пустотой, в которой микроскопические деятели стремятся уничтожить все отрасли сталинизма.

Сетуя по поводу крушения Великой Страны, испытывая горе от низвержения «сталинской цивилизации», – все той же «космической русской цивилизации», – мы уповаем на то, что рано или поздно сталинский опыт будет продолжен. Сталинские открытия не пропадут бесследно. Человечество вновь соберется для Общего Дела и ополчится на смерть.

Пусть расколоты сталинские монументы. Пусть переплавлены его бронзовые статуи. Туманный, светящийся Сталин идет по России, не касаясь земли.

Восстановленный памятник Мухиной, блистающие, из космических сплавов, «Рабочий и Колхозница» – это памятник Сталину, памятник Русской Победе, которая была одержана задолго до начала войны. У самых истоков сталинизма.

МЕДНЫЙ ВСАДНИК И ХРОМАЯ ЛОШАДЬ

Бог придумал для человека множество страданий и болей. И одна, невыносимая, – чувствовать себя сыном гибнущего народа. Страдает все – душа, разум, совесть. Каждая клеточка страшится, кровоточит, обливается слезами. Каждая горькая весть о сиротах, погорельцах, брошенных стариках, спившихся крестьянах убивает тебя самого. Тюрьмы, абортарии, катастрофы поездов и электростанций превратили Россию в зону смерти, в территорию нескончаемых убийств, уменьшающих народ на миллион в год. Великий народ, создавший божественную культуру, непомерное государство, сходит на нет, оставляет пространства, исчезает, как пар.

Русское самосознание переживает кризис. Одно из проявлений кризиса – отказ от имперского духа русской истории, от идеи великого государства. Согласно этому взгляду, спасение остатков народа возможно лишь на ограниченных территориях, населенных коренными русскими, где скудные ресурсы больше не расходуются на удержание Кавказа, на периферийные войны, на противодействие китайской или американской экспансии. Впервые этот взгляд восторжествовал в эпоху горбачевской перестройки, которая и выполняла задачу «сброса окраин», превратила Россию из империи в «национальное государство». Власть, управляемая Западом, отторгла от России драгоценные территории, тридцать миллионов русских, цивилизованные, возделанные русскими руками пространства, превратив «остаточную Россию» в неимперское образование.

Стало ли лучше русским? Для русских, превращенных в «разделенный народ», лишенный «имперского задания», потерявших плоды своей тысячелетней истории, это стало космической катастрофой. Эта катастрофа воспроизводится сегодня новым поколением «неимперских русофилов», псевдонациональной, неимперской властью, танцующей под флейту могучих иностранных империй. Вновь мы слышим о неизбежном отступлении русских, о необходимости «сбросить» Кавказ и другие «инородческие территории», о создании чисто этнического русского государства, именуемого «Республикой Русь». Эту вторую катастрофу готовят в интеллектуальных кругах прозападной компрадорской элиты, поручая ее обоснование русским гуманитариям и «отцам церкви», – врагам русской империи в ее «белом» и «красном» воплощениях.

Мы настаиваем на том, что «русское» – значит «имперское». Что русский народ реализовал себя, как огромная мировая сила, освоившая необъятные пространства Евразии, включившая в это освоение множество других народов, организовавшая их на Общее Дело. На создание среди льдов и песков, пустынных побережий и каменных гор невиданной «русской цивилизации», имеющей космический смысл, собирающей ресурсы земли для космической цели, которую сформулировали русские космисты, а до них православные мистики, а до них интуитивно исповедовали русские князья и проповедники. Старец Филофей и патриарх Никон, Пушкин и Толстой, Петр Первый и Иосиф Сталин – суть великие имперские персонажи, чья деятельность вдохновлялась «государственной идеей», способствовала имперскому созиданию, за пределами которого не остается ничего, даже русских народных песен и волшебных заговоров. Желающие изъять имперское содержание из исторической русской судьбы обрекают Россию на убогий этнографический заповедник для услады завоевателей, на музей, где немцы и китайцы станут с любопытством рассматривать шапку Мономаха и стоптанные валенки Сталина, фотографии «Бурана» и танка Т-34.

В деградации русского народа виноваты не вожди и цари, а те, кто сегодня перерезал пуповину, питающую народ жизненными силами. Выводит эту жизненную силу за рубеж. Повышает безудержно цены на электричество и газ. Тратит русские деньги на заморские дворцы и роскошные яхты. Кто превратил жизнь русской провинции в убогое прозябание, а русские деревни в кладбища. Кто «отменил» Гумилева и Шолохова. Кто заливает народное сознание перламутровой слизью телевидения. Кто толкует о «русском фашизме». Кто, называя себя русскими интеллигентами, лижет золотые тарелки Тельмана Исмаилова. Кто танцует канкан на «Авроре». Кто проповедует с амвона «монархию без империи» и «православие без Христа».

Оглушенный перестройкой и распадом империи, «демобилизованный» и выброшенный из истории, русский народ обречен на истребление. Только «мобилизация народа», возвращение русским «имперского задания», возвращение русским тех ресурсов развития, которые они добыли, создавая империю от моря и до моря, – только это вернет русских в историю, вернет им властные силы и духовное могущество.

Власть, провозгласив «модернизацию», хочет провести ее среди горящих дискотек, падающих самолетов и сходящих с рельсов поездов, под щебет Юргенса и Дискина. Обращение Сталина к народу с Мавзолея в сорок первом году превращает все «президентские послания» и «прямые общения» с народом в смехотворные представления. Народ угрюмо и тупо смотрит на «хромую лошадь», ковыляющую по русскому бездорожью.

Неосталинизм – единственно возможный ответ на стоящую у порога русскую катастрофу. Надпись в метрополитене на станции «Курская», «Рабочий и Колхозница», возвращенные на постамент, – лишь малые знаки того, что Вождь возвращается. «Русская идея» двадцать первого века – это по-новому осмысленный сталинизм, синтез всего исторического имперского опыта, мобилизация русских на исторический прорыв.

КРАСНЫЙ ГИГАНТ И ЧЕРНЫЙ КАРЛИК

Седьмого ноября, в День Октябрьской революции, в годовщину мистического парада, Лужков устроил в Москве нечто чудовищное и дурацкое, кощунственное и бездарное. По своему обыкновению, по-лужковски, как ему подсказывал его вкус, его совесть, его историческое чутье, он воспроизвел мистерию сорок первого года. Тут было все. И массовик-затейник со стыдливыми намеками на сталинскую речь. И кумачовые полотнища с обрывками революционных текстов. И обилие красных знамен, которые должны были умилить продрогших ветеранов. И ряженые офицеры московских академий, которые будто бы прямо с площади шли в бой под Волоколамск, а на деле шагали под секиру сердюковских реформ. Бутафорские кавалеристы придворного полка имитировали конницу Доватора. Плащ-палатки советских пехотинцев ненадолго сменили гомосексуальную форму Юдашкина. «Т-34» катили по площади в минуты, когда уничтожался великий танковый завод на Урале. И, конечно же, ни слова о Вожде. Камера не показывала мавзолей. Не показывала надпись «Ленин». Зато нет-нет, да и мелькнут сытые физиономии устроителей, их пустые рыбьи глаза. А потом пошли какие-то пингвины и попугаи в пестром, – то ли сибирские дивизии, то ли панфиловские полки, как их представляло себе воображение низменных халтурщиков.

Лужков, самодовольно наблюдавший эту потеху, не способен понять величие и таинственную красоту парада, состоявшего из героев и мучеников, которые шли умирать за Советский Союз. Ему не доступна та жертвенная энергия, которая сотворила «красный двадцатый» век, – век огненных идеалов и священной веры. Той, что снежной осенью 41-го сделала Москву столицей мира и надеждой всего человечества. С каким умением и точностью воспроизвели бы «лужковцы» события 93-го. И то, как московский ОМОН бил дубинами ветеранов войны. И как топтали тогда красное знамя. И как танки стреляли по парламенту, словно это был прорвавшийся Москву головной отряд Гудериана.

Во всем, что исходит от власти, присутствует ложь. Когда принимаешь от власти чашу вина, она оказывается полна скипидара. Когда ешь хлеб власти, обязательно проглотишь запеченного в нем таракана. Когда получаешь от власти подарок, рискуешь найти в нем гранату. Все священные тексты, к которым прикасается власть, подвержены порче. У всех святых, которым она поклоняется, под нимбами просматриваются темные рожки. Власть не может смотреть на ослепительное Солнце Победы и прикладывает к глазам закопченное стеклышко. Она ненавидит Красную Революцию, потому что погрязла в бриллиантах, заморских дворцах и яхтах. Она обливает помоями СССР, потому что причастна к разрушению великой страны. Она замалчивает жертвенных красных героев, потому что сама состоит из урчащего живота и потного паха. Ей страшен Сталин, потому что он сделал Россию великой. Она славит объединение немцев и молчит о разделение русских. Она верещит о развитии и добивает военно-промышленный комплекс. Для власти главный партнер – Обама, а главный противник – русский народ, и этого противника с каждым годом становится все меньше и меньше.

Седьмого ноября на Красной площади мы видели балаган власти, ее дурной карнавал и безвкусный кич. Но над этим бутафорским парадом высоко в небесах шел другой парад, бессмертный, нетленный. Там был Мавзолей, охваченный дымной метелью. Там была армия, которая шла умирать. Там был непреклонный вождь, чье имя означало Победу. Там был народ, «готовый на подвиг, готовый на муки, готовый на смертный бой».

Патриарх Кирилл сказал недавно, что церковь празднует Победу, как православный, священный праздник. Когда-нибудь будет воздвигнут храм, в который внесут две иконы. На одной – Парад сорок первого года, на другой – Парад сорок пятого. Там будет много нимбов, много ангельских крыл. И на обоих – Великий Сталин, озаренный Фаворским светом.

ТУЖЕ ЗАТЯНУТЬ ЧАСОВЫЕ ПОЯСА

Послание Президента Медведева было хорошим. Он не желает зла России. Станем ему помогать. Кто же против того, чтобы, наконец, в армию начали поступать ракеты и танки? Кто против того, чтобы отменить лампы накаливания? А обещание не сжигать попутный газ? А создавать медицинское оборудование? А намерение строить атомные станции? Запустить, наконец, в производство злополучную ГЛОНАСС? Скорей бы уж взяться за дело.

Однако все перечисленное еще не является модернизацией и рывком в будущее. Не возносит Россию на следующий, более высокий рубеж цивилизации. Это, скорее, латание дыр, замазывание вопиющих прорех. Это разговор хозяйственника, а не теоретика. Разговор об отраслях экономики. Скорее, это компетенция Премьера Путина, министерское, отраслевое мышление. От Президента хотелось услышать философию Развития, идеологию модернизации.

Например, от какого к какому обществу мы станем развиваться. Общество, в котором живем, одно из самых несправедливых в мире. Самое запутанное, зашифрованное, наполненное обрывками прошлого. Будем ли мы модернизировать наше несовершенство? Модернизировать уклад Абрамовичей с их несметными богатствами и презрением к Родине? «Усовершенствовать» вопиющую бедность, в которую скатился народ?

Кто станет «локомотивом» модернизации? Где тот класс или группа, которые готовы сдвинуть севший на мель грандиозный ковчег России? Ведь нам, как сказал Медведев, не нужны вожди. Станут ли революционерами русской модернизации олигархи, давно осевшие в Лондоне? Или чиновники – синонимы застоя? Или приходские батюшки, мечтающие о восстановлении монархии? Кто поднимет народ в атаку, поведет его на штурм будущего?

Медведев обещал провести модернизацию, сводя до минимума роль государства. Видимо, уповая на таинственный вихрь, способный раскрутить остановившийся маховик развития. Но во всем мире, во все времена модернизация предполагала усиление государства, нарастание централизма. Значит ли это, что Президент Медведев обладает каким-то абсолютно новым, «медведевским» ноу-хау? Что это ноу-хау изобретено в неведомом, засекреченном концептуальном центре, где кремлевские гении разрабатывают технологии развития?

Как увлечь в развитие не верящий, смертельно уставший народ, озлобленный на власть, бегущий прочь от всех ее лукавых призывов? Как идею Русской Победы, о которой говорил Президент, превратить в могучий двигатель, толкающий громаду страны из черной пропасти в светоносную высь? Ведь не постоянными же плевками в великое советское прошлое, клеветой на его вождей и героев?

Где взять ресурсы развития? Крестьян, за счет которых Сталин провел свою жестокую модернизацию, больше нет. Нефтедоллары, накопленные за десятилетия, либо унес кризис, либо украли банкиры и олигархи. Мир инвестирует свои капиталы в стабильные, предсказуемые страны, где ожидаются мгновенные прибыли, а не в «черную дыру» экономики, в которую превратилась Россия.

С какими препонами придется столкнуться модернизации? Кто ее враг? «Сырьевик», абсолютно довольный нынешней ситуацией в России, не склонный ее менять? Рвач-чиновник, сколотивший себе состояние в период застоя? Или сам народ, предпочитающий пить и бузить, отлынивающий от любой работы, утративший навыки квалифицированного труда?

Медведев многократно говорил о прагматике, о прагматической внутренней и внешней политике. Это звучало, как отказ от идеала, от «русской мечты», от той сверхзадачи, ради которой народы преодолевают перевалы истории, заглядывают воспаленными глазами в будущее. История мира не прагматична. История России не прагматична. Россия – не страна прагматиков, а страна метателей и ясновидцев. Нужно уж слишком не знать России, чтобы стремиться ее разбудить какой-нибудь прагматической мелочью. Видно, Президент редко слушал русские народные песни, из которых много бы мог почерпнуть о «русской душе».

Народ не вполуха выслушал Послание Президента. Хочет понять, на какое время оно рассчитано? Быть может, на час, пока сияют люстры Георгиевского зала? Не растворится ли оно в патоке чиновничьих одобрений, в оловянных глазах депутатов, в тончайших насмешках ни во что не верящих скептиков? И как понять пассаж о «часовых поясах», который многим несомненно понравился, – ведь он не потребует интеллектуального рывка и трудового подвига. Он подобен переименованию улиц, только в масштабах Солнечной системы. Уже был подобный случай, когда Иисус Навин остановил солнце, спутал сетку часовых поясов, продлил для иудеев часы битвы за Обетованную землю. Станет ли Медведев русским Иисусом Навином, намотавшим на локоть одиннадцать русских часовых поясов, чтобы выиграть время для модернизации?

Когда кончилась речь Президента и толпа с окаменелыми лицами повалила из зала, казалось, что двинулись самосвалы с булыжниками.

ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ ТЕБЕ, МОДЕРНИЗАЦИЯ!

Модернизации в России не будет. Русское развитие приказало долго жить. Идею русского возрождения заболтали, завалили хламом слов и мнимой полемикой, глубокомысленным вздором и лживыми опасениями. Бриллиант русского развития заменили бутылочным стеклом, мыльным пузырем, который выдувают из трубочки тонкие губки кремлевских затейников. Мы так и останемся страной без дорог, без заводов, без армии, без больниц, без самолетов, без распаханных полей. Только стоны и плач в деревнях, пьяный рев и безумный хохот в подворотнях. И умные глазки Глеба Павловского. И шелестящие речи Дискина. «Русь-тройка, куда ты несешься?» – «На Черкизовский рынок, ребята. На развалины Саяно-Шушенской ГЭС. В «Роснано» Анатолия Чубайса».

Президент Медведев, готовя «Послание Федеральному собранию», пригласил Михаила Фридмана советником и идеологом этого жреческого текста. Каким окажется стеклянная ваза, которую вынесут на обозрение публики, если стеклодув – Фридман?

Фридман – богатейший банкир мира, совладелец «Альфа-Групп». Принадлежит к мировому сословию, которое построило «финансовую пирамиду смерти», обрекло мир на жуткий кризис. Его корпоративная философия и мировоззрение связаны с бездной, которая разверзлась в глобальной экономике и утягивает на дно мировую цивилизацию. Что он может посоветовать президенту? Он – совладелец крупнейшего нефтяного концерна ТНК, «сырьевик», качающий углеводороды из русских скудеющих недр для нужд заморских стран. «Сырьевики» не нуждаются в развитии, они нуждаются только в «трубе», которая содрогается, перекачивая русские богатства в ненасытную утробу Запада. Что посоветует «сырьевик» Фридман Президенту, если «сырьевики» являются виновниками однобокой, сырьевой экономики, возникшей на развалинах великой индустриальной страны?

Ближайший компаньон и единомышленник Фридмана – Петр Авен. Его несомненной заслугой является откровенная проповедь мировоззрения, которое многие из русских миллиардеров исповедуют тайно. Суть теории в том, что люди России, да и всего земного шара, делятся на узкую когорту «винеров», – победителей, с особым складом ума и характера, «избранников», выигравших схватку за жизнь. И «лузеров», проигравших, обреченных на ничтожное бытие, на бедность и разложение, «изгоев», обременительных для мира, от которых следует поскорее избавиться.

Эта теория «сверхчеловека», не являясь индивидуальным мировоззрением Авена, владеет умами «хозяев мира», которые разрабатывают планы «пропалывания» заросшего сорняками человечества. Ищут для этой цели «дефолианты». Крематории и газовые камеры Гитлера уже не эффективны, не обладают достаточной пропускной способностью, чтобы затолкнуть в них «обременительные миллиарды». Для этой цели служит биологическое оружие, опустошающее континенты, будь то Африка или русская Сибирь. Особые «экономические» условия, при которых бедность и деградация не позволяют людям продолжить род. «Атмосфера безнадежного уныния», в которой женщина никогда не будет матерью, а мужчина, наркоман и пьяница, не станет отцом.

И это мировоззрение призвано тайно питать «Послание Президента»? Среди ярких патриотических слов будет стелиться невидимая дымка, от которой слова, яркие и глянцевитые снаружи, окажутся внутри пустыми и трухлявыми, с ядовитым, пульсирующим червячком?

Давайте забудем о развитии, как о недоразумении, как о случайном сновидении, прилетевшем к нам из других, великих, эпох. Давайте ходить каждую неделю на выборы, а потом оспаривать итоги голосования. Давайте демонстративно покидать заседания думы, а потом демонстративно возвращаться. Давайте избирать губернаторов всенародным голосованием, а потом отменять избрание и назначать их указом, чтобы затем бороться за их избрание. Давайте создавать госкорпорации, оплот «госкапитализма Путина», а потом их приватизировать, как неэффективные, не отвечающие медведевскому тезису: «Свобода лучше, чем несвобода». Давайте переименовывать города и улицы и одновременно бороться за то, чтобы оставить их прежние названия. Давайте вынесем тело Ленина из мавзолея, повезем в Петербург, но на станции Бологое одумаемся и повезем Ленина обратно, в Москву. Давайте закажем на французских верфях, не вертолетоносец «Мистраль», а гигантский «гробовоз», предназначенный для перевозки останков белой эмиграции на великую русскую Родину. А в Германии, где, кстати, живет семья Михаила Фридмана, закажем громадную драгу, чтобы вычерпывать из могил кости и возить их по миру, то выкапывая, то вновь закапывая, занимая на этих земляных «антикризисных» работах всех русских «лузеров», будь они прокляты. И еще давайте завершим, наконец, дело «десталинизации», чтобы навсегда испепелить всякую память о великой модернизации страны, благодаря которой русские выиграли самую кромешную в мире войну. Избавляясь от сталинизма, мы уже избавились от громадной «красной страны», от русской науки и образования, от отечественного самолетостроения и кораблестроения, от Саяно-Шушенской ГЭС и «Атоммаша». Давайте долотом уберем слова михалковского гимна на станции «Курская»: «Нас вырастил Сталин на верность народу».

Но с другой стороны – Сергей Михалков – культовая фигура путинской и медведевской России, все его тексты священны, каждая строка достойна того, чтобы ее золотом выкладывали на самых видных местах. Почему бы нам на здании музея Сахарова, отца водородной бомбы, не поместить изумительный стих Михалкова:

Подтвердил товарищ Сталин,
Что мы бомбу испытали
И что впредь еще не раз
Будут опыты у нас.
Бомбы будут! Бомбы есть!
Это надо вам учесть!

Может, этим михалковским стихом и начать «Послание Президента Федеральному собранию»?

СТУПАЙ, ПОКЛОНИСЬ ПСКОВУ

Пятьсот лет назад Москва соединилась с Псковом. Не присоединила Псков, не захватила, а соединилась и повенчалась. Обменялись навсегда обручальными кольцами и нательными крестами. И в этом венчании, в этом крестном целовании преобразились и Москва и Псков. Возникло нечто, превышающее и Москву и Псков. Возникла Россия, куда, словно в драгоценную ризницу, складывали свои сокровища Тверь и Новгород, Ярославль и Смоленск. А потом и Киев, а потом и Витебск, а потом и Хива с Бухарой. Российская империя великолепно и грозно возникла во Вселенной, расширяя русское дыхание до звезд, возглашая бесконечность «Русского Мира». Когда Москва сочеталась с Сибирью, Псков оказался на берегу Тихого океана. Когда Великий Петр прорвался к Нарве и воздвиг Петербург, Псков стал городом на балтийском берегу. Когда Потемкин Таврический вошел в Крым, Псков оросил свои древние камни черноморской водой. Загадочный вихрь, возникший однажды на семи московских холмах, раскручивал великие стихии, охватывал великие пространства, обнимал великие культуры и верования, из которых вырастал исполинский народ, – русские, великороссы.

В сегодняшние смутные дни, когда в России утрачены «горняя вера» и «длинная воля», раздаются укоризны Москве, которая будто бы подавила вольнолюбие Пскова, растоптала «псковскую правду», увезла в плен вечевой псковский колокол. Москва с ее стрельцами, думскими дьяками, царскими указами рисуется плахой, на которой сложила голову русская свобода и воля. Грановитая палата удушила Поганкины палаты. «Василий Блаженный» затмил «Николу со Усохи». Спасская башня возвысилась над башней Покровской. Но ведь не будь Москвы, Псков ушел бы под пяту Речи Посполитой или вошел бы в состав немецкого государства. И псковичи говорили бы сейчас по-польски, а вместо Троицкого собора возвышался бы собор готический, наподобие Кёльнского, отражая свои витражи и шпили в немецкой реке Великой.