Дальний поход

Штраубе снова хмыкнул:

– Экая ты быстрая, Митаюка! Старшой сказал – к вечеру надо, к ночи.

– К ночи так к ночи, – покладисто согласилась Митаюки-нэ. – Однако помните, ночи сейчас здесь светлые, солнечные. Хотя… сама об этом Матвею скажу. Идем, господин Ганс.

– Зови меня просто, без «господина»!

Матвей Серьга спланировал набег тщательно, не торопясь, пользуясь полученной от супруги информацией, подсмотренной ею в мозгах незадачливых дозорных. Всех трех парней старшой велел накрепко связать да оставить в хижине – убивать таких вот, почти детей, не хотелось.

Митаюки про себя фыркнула – вождь не должен проявлять слабость! Впрочем, сказал не убивать – значит, посему и быть. Она бы убила, наверное… а может, и нет. Правду сказать, юной колдунье не было до своих земляков никакого дела, у нее имелась своя конкретная цель – власть – к ней дева и шла, походя используя всех, включая собственного мужа. Живы ли останутся эти мальчишки-дозорные, будут ли убиты – какая разница? А чтоб наверняка не смогли добежать до своих и предупредить – наложить покрепче заклятье… чтоб спали вечным сном? Нет. Как вождь сказал, так и надобно делать, не следует прекословить по мелочам. А вот с туманом помочь надо было!

– Я напущу на селение мглу, – подойдя к мужу, Митаюки взяла его за руку. – Мы же пойдем следом. Ночи здесь сейчас светлые – лето, – а туман скроет войско.

– А как же в селении? – повернул голову Матвей Серьга. – Что мы там в тумане увидим-то?

– Там я мглу уберу, – колдунья поспешно убрала с лица усмешку. – Вот только придем, и…

– Добро!

Махнув рукой, атаман приказал казакам строиться и выступить в путь немедленно. И впрямь, раз ночи все равно светлые, так нечего их и ждать. Тем более супруга туман напустила.

– Это хорошо, что жонка нашего Серьги – ведьма, – продвигаясь по узкой лесной тропе, втихаря радовались ватажники. – Ишь, мгла-то впереди, а тут уж нас никакой дозор не заметит.

Лес постепенно становился все гуще, сосны и хмурые ели сменялись солнечно-желтыми липами, зарослями орешника, бузины и вербы. Склоняясь над узкими многочисленными ручьями, плакали ивы, иногда попадались кленовые рощицы и дубравы, на полянках, меж белоствольных берез, росли трехцветные лесные фиалки, лютеницы, ромашки и сладкий розовый клевер. Буйные заросли кипрея тянулись к солнцу всеми своими соцветиями, тут и там весело щебетали птицы, над головами казаков порхали разноцветные бабочки и синие стремительные стрекозы.

– Атамане!

Выскользнувший из кустов Кудеяр Ручеек прибежал с докладом от высланных вперед разведчиков. – Там озеро. Похоже, то самое, про которое…

– Понял тебя! – Матвей Серьга остановился и поднял вверх руку. – Ганс – обходишь со своими по левому берегу и, не доходя до деревни, ждешь. Мы справа пойдем, подадим знак трубою. Все ясно?

– Яволь, герр сублейтенант! – вытянулся по рейтарской привычке немец. – Будем ждать трубача. Как услышим – навалимся.

Матвей довольно кивнул:

– Так.

Ватажники шли налегке, без всяких пушек, даже пищалей взяли мало – берегли порох, которого уже почти что и не осталось. Зато почти у всех легкие и прочные кирасы, байданы, панцири, шеломы. А также луки, арбалеты, шестоперы, палицы… И острые сабли, конечно же, а самое главное – умение всем этим владеть, так, что любого вражину стошнило б кровью!

Густой туман реял впереди казаков крахмальным киселем, белесым, густым, непроглядным. Что там было за ним? Не ошиблась ли юная ведьма? Вдруг, да злобные здешние колдуны давно почуяли что-то неладное, затаились и готовы встретить незваных гостей острыми копьями воинов, градом стрел и ревом зубастых драконов величиной с крепостную башню?

Сопротивления почти не было. Явившиеся из густого тумана казаки казались бледнолицыми демонами, вырвавшимися из мрака долгой полярной ночи. Здесь, в поселке, их никто не ждал – надеялись на дозоры, а пуще того – на обереги. Заговоренные на крови великим колдуном Нгаром Сэвтя, они не подводили никогда, и не должны были бы подвести – в могуществе старого колдуна никто не сомневался. Однако, увы… Злая сила напоролась на другую силу, впрочем, с появлением врагов в селении Яранверг стало не до рассуждений.

Первым опомнился военный вождь Хасавато. Увидев вынырнувших из тумана бородатых воинов, явно не несущих никаких добрых чувств, Хасавато со всех ног бросился к дому воинов, созывая на бой, кто смог выскочить, не напоровшись на меткие казацкие стрелы.

С берега озера послышался утробный звук трубы. Туман быстро рассеивался, таял в свете двух солнц, прозрачною дымкою поднимаясь к небу. Страшных демонов становилось все больше, близ дома воинов завязалась скоротечная схватка, дела складывались явно не в пользу местных.

Матвей Серьга – сильный, плечистый, в сверкающей плоскими кольцами байдане и высоком татарском шеломе со стреловидным наносником – скрестил свою саблю с палицей старого воина Хасавато. Палица неожиданно оказалась крепкой, настолько крепкой, что клинок едва не переломился, правда, все ж таки выдержал, звякнул зло и упруго.

Отбросив саблю, Матвей ловко выхватил из-за пояса шестопер, оружие надежное, мощное, ничем не уступавшее усеянной острыми осколками камней палице поганого дикаря.

Удар! Палица и шестопер скрестились, глаза врагов вспыхнули ненавистью и самою лютою злобой.

– Со злом пришел – сам зло испытаешь! – щерясь, выкрикнул вождь. – О, великий Нга-Хородонг!

Проворно перехватив палицу левой рукою, Хасавато ударил врага в голову. Серьга чуть уклонился, палица, слегка чиркнув по шлему, угодила прямиком в правое плечо… Приятного мало! Выпустив палицу, рука атамана повисла плетью, вызывая звериную радость вождя… Теперь острием – в глаз! Хасавато так и сделал, с силою выбросив вперед укрепленный на навершье палицы острый шип. О, старый воин знал, как и куда бить! Вот только… Вот только не успел довести до конца удар. Быстро нагнувшись, Матвей Серьга живенько выхватил левой рукой засапожный нож и тут же ударил врага снизу, в печень.

Усеянная осколками камней палица выпала из ослабевших рук, старый вождь пошатнулся, застыл, словно бы наткнувшись на какое-то непреодолимое препятствие, и тяжело упал в траву. Лицом вниз.

– Вот и славно, – перешагнув через поверженного вождя, Матвей подхватил с земли саблю, обернулся – не нужна ли кому-нибудь помощь?

Да, похоже, что нет! Казаки управились с туземцами быстро, вот что значит – неожиданный натиск. Кто-то из молодых воинов лежал с пробитою головой, большинство же поразили стрелы и сабли. Поразили легко – доспехов на местных вояках не было, наверное, колдуны их не использовали вообще. А зачем? Чары, колдовство – вот лучшая защита.

– Семенко, Кондрат! Проверьте избу!

Указав острием клинка на приземистый, вытянутый в длину и крытый шкурой какого-то шипастого ящера, дом воинов, атаман перевел взгляд в глубь поселка, на маячившую за липами и рябиной страшную морду на вытянутой длинной шее. Опытный казак Матвей Серьга прекрасно знал уже – именно так колдуны украшают свои поганые капища… Да отец Амвросий уже бежал в ту сторону, азартно размахивая саблей. К нему на ходу присоединялись люди Ганса Штраубе – несколько молодых казаков и здоровущий Михейко Ослоп со своей огромной дубиною, от которой, уж точно, не поздоровилось бы любому местному волхву! Да что там волхву – пара совсем еще юных парней с копьями, внезапно выскочив из-за лип, ринулась богатырю наперерез… Эх, бедолаги! Михейко словно от надоедливых мух отмахнулся, этак походя, без всякой злобы. По голове не бил, и по груди тоже… так приласкал слегка… Оба парня, отлетев саженей на пять, так и остались лежать в траве, стонали. Пожалел их лихой казак Ослопе, не в полную силу ударил, кабы в полную – уже б не стонали.

– Господи Иисусе Христе!

Подбежав к капищу, отец Амвросий перебросил саблю в левую руку, правой же осенил себя крестным знамением и, обернувшись, махнул казакам:

– А ну, не робей, робяты! В самое чрево посейчас заглянем… Чую – там их поганое идолище! Там!

Про идолище знали все, все ж таки – не простое, а золотое! – всем хотелось ворваться в капище первым, в охотниках недостатка не было.

Правда, ушлый немец Ганс напомнил-таки своим, зачем шли. Ведь не за золотом… точнее – не только за ним.

– Ручеек, Ухтымко! И вы четверо! Вона туда, за мной идите.

Парни недоуменно переглянулись:

– А как же капище-то поганское?

– С капищем и без вас разберутся, – ухмыльнулся немец. – Доннерветтер, нам, окромя злата, еще и девки нужны. Там, за рощицей, домик… как бы не разбежалися!

– Ничо! – задиристо тряхнув чубом, расхохотался Кудеяр Ручеек. – Убегут – поймаем.

– Смотрите, как бы далеко бежать не пришлось!

Убежать девы сир-тя не успели. Да и не пытались, просто, ничего не понимая, укрылись в доме девичества, молясь великой праматери Неве-Хеге, надеясь отсидеться. Не вышло! Сбив с ног старую ворожею Хэхре-Минця, казаки ворвались в дом…

– Мать честная! Сколько ж тут девок-то! Полуголые все, срам…

– На улицу их тащите, – схватив за руку первую попавшуюся девицу, приказал Штраубе. – Там опосля их и будем делить… Я сказал – опосля!

Отвесив смачный подзатыльник кому-то из молодых казаков, уже успевшему по-хозяйски уложить в уголке хныкающую от страха деву, немец погрозил кулаком остальным:

– Ужо я вас! Терпенье-то поимейте, ага.