Легион: Прыжок льва. Испанский поход. Смертельный удар

Главный из прибывших греков скользнул подозрительным взглядом по лицу толмача, затем по лицу адмирала, явно считая их лишними участниками встречи, но, сжав зубы, смирился. Выбора у него не было. К сожалению, не все люди на свете владели македонским, чтобы общаться с посланцами Филиппа. И скифский царь здесь диктовал свои условия.

– Меня зовут Девкалион, – с легким поклоном ответил надменно державшийся грек, который, похоже, был здесь за главного, – я посол Филиппа Пятого. А это мои помощники Плексипп и Демофонт. Кроме царя, только мы трое будем вести с вами все переговоры. И только мы будем знать обо всем. Для всех остальных наши дела – полная тайна.

– Я буду нем как рыба, – проговорил Леха, приложив руку к сердцу и становясь чуть поодаль.

Когда все формальности были закончены и македонские послы, продемонстрировав наконец обломок золотой птицы Иллуру, сели напротив него на лавки и выпили предложенного вина, царь осведомился:

– Когда прибудет сам Филипп?

– Три дня назад Эпир напал на Македонию, и наш царь отправился на эту войну, – нехотя сообщил Девкалион, – он находится в нескольких днях пути отсюда. А меня с войском он послал навстречу к вам, чтобы сломить дарданов.

– И что, – беззастенчиво поинтересовался Иллур, откровенно усмехнувшись, – дарданы сломлены?

Как ни старался, царь скифов не мог скрыть некоторого презрения к грекам и послы, которые в свою очередь относились к скифам как к варварам, это почувствовали. Лица Девкалиона, Плексиппа и Демофонта залились краской. Казалось, они готовы схватиться за мечи. В воздухе возникла напряженность. Но Девкалион был ловким политиком и не первый раз выполнял столь щекотливые задания собственного царя. Сейчас судьба повелевала им сражаться вместе, как союзникам. А потому грек справился со своими чувствами.

– Еще нет, – вымолвил Девкалион, – но большинство земель этого племени и много крепостей захвачено мной и разрушено. Еще несколько дней и мы окончательно уничтожим сопротивление дарданов.

– Это будет несложно, – вдруг вставил слово Ларин, вспомнив недавние битвы, – мы вам тут помогли немного, разбив по пути несколько армий. Не слишком-то вы торопились на встречу с нами.

Толмач воззрился на Иллура с немым вопросом во взгляде. Но царь неожиданно разрешил ему перевести это восклицание. Выслушав перевод, Девкалион нахмурился – эти скифы вели себя слишком смело, скорее как хозяева, чем равные союзники, – но вновь совладал с собой. Армия Иллура была велика, хоть и потрепана в многочисленных сражениях.

– Началась новая война с Эпиром, – повторил грек, – и мы были вынуждены воевать сразу на два фронта.

Леха даже усмехнулся, услышав такой ответ, но вслух больше ничего не сказал. Хватит с него. И так чуть не сорвал переговоры.

– Даже на три, – нехотя признался главный посол, – вчера пришла весть, что иллирийские пираты напали на наше побережье и сожгли часть кораблей, стоявших в гавани. Филипп приказал атаковать их прибрежные селения и даже вторгнуться в глубь горных отрогов, где они скрываются от своих врагов.

Девкалион отпил вина из золоченой чаши и, поставив ее на стол, продолжал излагать.

– Филипп осадил Орик в Эпире. И скоро возьмет его. Этот город – союзник римлян. Я же должен окончательно разбить дарданов, – посол обернулся в сторону своих помощников, молчавших до сих пор, – а Плексипп и Демофонт захватить города в южной Иллирии, продвинувшись до горных селений ардиев, самого воинственного племени из иллирийцев. Колонисты-греки из Аполлония и Эпидамна, что расположены на побережье, пока держат нейтралитет. Но Филипп приказал нам в случае чего не останавливаться перед разгромом этих городов.

– А как ведут себя римляне? – спросил Иллур, внимательно выслушав все, что поведал ему посол македонского правителя. – Что слышно о консулах?

– Ардии не зря напали на наши корабли, – пояснил Девкалион, – за ними стоят римляне. Ганнибал терзает их легионы, но Рим быстро восстанавливает силы. Мы несколько раз перехватывали корабли с советниками римлян, которых консулы посылают к иллирийцам. И знаем, что римляне перебрасывают свои легионы на восточное побережье для того, чтобы потом переправить их сюда. У них большой флот и они контролируют море. Мы не должны позволить им появиться здесь.

– Посланник Ганнибала уверял меня, что у вас тоже большой флот, – заметил Иллур, вновь невольно скривив губы в усмешке, – и вы сможете направить его против Рима. Ведь почти весь мой флот остался в Крыму.

Постепенно спесь слетела с Девкалиона, и Ларин увидел перед собой усталого вояку.

– Да, у нас есть флот, – ответил он, медленно процеживая слова сквозь зубы, – и мы достойно встретим римлян. Но их флот сейчас сильнее. А мы втянуты в войну с иллирийцами, Эпиром и теперь дарданами. Мы, конечно, разобьем всех наших врагов. Но если… царь скифов нападет на Иллирию, то войскам Филиппа будет сделать это гораздо легче.

– Так я и знал, – пробормотал Леха себе под нос, – все приходится делать самим.

А когда толмач, уловивший исходившие от него звуки обернулся, – адмирал сам замахал руками, мол, «не надо переводить».

– Ну что же, – рассудил Иллур, не обратив внимания на возгласы кровного брата, – я не сомневался, что римляне начнут будоражить местные племена, едва я подойду к побережью. Но мы все равно нападем на Иллирию, как того хочет Филипп и как того хочу я сам.

Царь скифов встал и прошелся по юрте. Македонцы остались сидеть, молча наблюдая за его действиями и ловя каждое слово, которое царь выговаривал отчетливо и не торопясь, тщательно обдумывая.

– Передайте Филиппу, что я немедленно двинусь по вашим землям к побережью Иллирии, а вам предстоит самим разделаться с оставшимися дарданами.

Иллур остановился, обернувшись к главному греку.

– Горящую землю иллирийцам я обещаю, Плексипп и Демофонт могут оставаться с тобой, если пожелаешь. А вот вам надо будет не допустить высадки римских легионов, если они появятся здесь раньше, чем я захвачу побережье. Надеюсь, Филипп справится со своими врагами в Эпире к этому времени, а твои македонцы силой оружия подтвердят славу своих предков здесь.

Девкалион вскинул голову – его почти обвиняли в трусости. Но быстро опустил ее. Как ни крути, а без конных орд скифских кочевников гордым македонцам, властителям почти всей Северной Греции, было сейчас не обойтись. Особенно в случае римского десанта на побережье.

– Я передам своему царю твои слова, – Девкалион поднялся, поправив ножны меча и надевая шлем с гребнем из перьев на голову, – завтра же я отправлюсь к нему.

– Великолепно, – ответил на это Иллур, скрестив руки на груди, – и не забудьте взять с собой моего кровного брата. Он должен отбыть посланником к Ганнибалу, едва мы достигнем побережья.

– Плексипп останется с тобой и проводит посланника к морю, где даст ему корабль. Желаю скорой победы над иллирийцами! – сказав это, Девкалион поклонился и вышел. Демофонт последовал за ним.

Остался лишь Плексипп.

– Мой отряд готов выступить немедленно, – произнес военачальник, смерив пристальным взглядом Ларина.

– Нет, – ответил на это Иллур, – мы выступим только завтра на рассвете. Мне еще нужно отдать много приказов своим людям. Предстоит новое наступление.

Спустя три дня Леха Ларин втянул носом соленый запах Адриатики. Пенистые волны бились о камни в небольшой гавани, где были пришвартованы триеры македонцев. Три из них Плексипп выделил для экспедиции в Италию, и это при недостатке кораблей для ведения боевых действий, который ощущался во флоте. Из чего Леха сделал вывод, что добраться он должен в любом случае. Две триеры составляли охранение посланника. Отплытие было намечено на предстоящую ночь. Путь был недалекий, как ему рассказали, но в море кишели римские корабли. Так было больше шансов проскочить незамеченными.

– Ну, прощай брат, – обнял Леха Иллура.

Они стояли у шатра, который царь скифов велел поставить рядом с горой. У подножия желтых скал обосновались передовые части достигших Адриатики скифов.

– Выполню все в точности, как приказал, – подтвердил адмирал.

– Как встретишься с Ганнибалом, сразу возвращайся назад, – добавил Иллур, – найдешь меня здесь…

Он замолчал на мгновение и, обводя взглядом прибрежные скалы и сделав неопределенный жест рукой, закончил наставления:

– На побережье.

Глава семнадцатая

Праздник огня

Едва стемнело, захватив свой мешок с палубы, Терис первым исчез в трюме, уставленным бочками со смолой. Окинув подозрительным взглядом пристань, где шаталось еще немало народа, Федор спустился за ним. «Главное, – подумал Чайка, переставляя ноги по ступенькам лестницы, – чтобы римляне не надумали поинтересоваться Сандракисом раньше завтрашнего утра».

Достав из мешка все необходимое, они расщепили несколько найденных досок и, обмотав паклей, изготовили факелы. В полумраке карфагеняне возились довольно долго, но спустя час все было готово. У бочек со смолой выбиты крышки и «фитили», как их называл командир двадцатой хилиархии, прикручены к каждой. Оставалось только подпалить.

Несколько раз Федор прерывался и высовывал голову из трюма над поверхностью палубы, чтобы обозреть окрестности. Но все было тихо. Намеченные им на роль жертв квинкеремы мирно дремали у пирса на другом берегу акватории, уже едва различимые в темноте. Римские морпехи, вернувшись с занятий, разошлись по своим баракам. Еще до захода солнца в гавани появился отряд всадников, но, пообщавшись с пешими легионерами, ускакал обратно в город. У Федора, наблюдавшего за ними с корабля, вырвался вздох облегчения. Он уже решил, что сейчас начнется прочесывание всей гавани на предмет поиска нападавших. Однако римляне, по всей видимости, решили, что неудавшиеся убийцы Марцелла прячутся где-то в городе и не стали оцеплять всю акваторию. Даже количество патрулей осталось тем же.

«Храбрый парень этот Марцелл, – усмехнулся Федор, снова спускаясь в трюм, – а впрочем, чего ему бояться. Он же пока в своем городе. Да и народу нельзя показывать, что ты боишься каких-то двух пробравшихся в город финикийцев. Слухи поползут. Так что смелость сенатора нам только на руку. Должны успеть».

– Ну как у тебя? – спросил он у адъютанта, закончившего привязывать последний факел к бочке.

– Порядок, – отрапортовал Терис, – разгорится быстро. Можем отправляться.