Я утвердительно кивнул.
– За тобой пришлют сопровождающего, а я съезжу за ключами, возьму и сразу к тебе, без них там воду не перекрыть.
– Ладно. – Я отвернулся и принялся доделывать работу.
Витя собрал свой инструмент и, водрузив на плечи рабочий рюкзак, отправился к платформе. Послышалось лязганье железа, стук колес, было слышно, как вагонетка тронулась и исчезла в тоннеле. Я закончил, проверил работу на качество и принялся сворачивать аппарат. Пока наматывал кабель, вдалеке послышался звук приближающегося состава. Через полминуты новая вагонетка афишировала свое прибытие противным скрипом тормозов. Я достал из кармана пачку сигарет, Витя поделился со мной своими запасами, разумеется, с условием возврата. Достав одну и раскурив, я облокотился на только что сваренную решетку и принялся ждать, когда за мной придут. Но никто не шел. Я тянул сигарету до тех пор, пока в легкие не просочился горький дым тлеющего фильтра, и только после этого направился в сторону железной дороги.
На платформе меня покорно ожидал вагончик с сидящим впереди лысым человеком в угольно-черном костюме тюремного охранника. Он уставился вперед, в беспросветную пустоту тоннеля, поэтому я видел лишь его затылок.
– Здрасьте, вы за мной?
Он не проронил ни слова – должно быть, здесь за молчание доплачивают. Человек нажал несколько цифр, и поручни с шипением поднялись вверх. Пытаться задавать еще вопросы смысла явно не было; я уселся на ближайшее ко мне протертое сиденье. Поручни опустились, и наш состав начал набирать скорость, приближаясь к тоннелю.
Мысленно я уже находился дома. Прокручивал в голове, какой будет встреча с женой. Я тысячу раз пожалел о том, что повысил на нее голос, и уже готовил извинительную речь. Ехали долго, за всю поездку лысая голова ни разу не повернулась, иногда мне казалось, что его подменили на манекен, жуть, конечно, полная. Путь извивался, мы то и дело пересекали функционирующие секторы с неисчислимым количеством камер. Я поражался размаху этого строения, ему не было конца и края. Немного погодя мы наконец свернули в крыло, которое, судя по всему, только недавно построили. Отверстия в стенах демонстрировали пустые камеры без решеток.
«Вот черт, да тут на всю жизнь работы одному человеку; надеюсь, они не думают, что я собираюсь этим заниматься. В конце концов, должны же быть еще люди…» Но пока я был знаком только с Витей.
Наконец мы въехали в технический тоннель, и вагонетка заметно сбавила скорость. Вдоль стен тянулись жирные черные шланги с проводами внутри. Повсюду торчали кривые трубы, краны и задвижки с ускользающим из них горячим паром. Из разных уголков доносились глухие стуки, шипение и дребезжание. Мы остановились. Поручни поплыли кверху, а вместе с ними поднялся и лысый манекен. Он ступил на узкую бетонную дорожку, тянущуюся вдоль всего тоннеля, и подошел к выпирающей из стены круглой задвижке. Повернув ее, он жестом предложил мне пройти внутрь, а сам вернулся в вагонетку. Я не стал ждать особого приглашения и, схватив инструмент, подошел к двери с надписью «Бойлерная». Дверь легко поддалась, и я зашел внутрь.
Сразу на входе вниз уходила пологая лестница, у основания которой уже виднелся небольшой слой воды. Лампы на потолке освещали помещение тусклым желтым светом, создавалось ощущение, что я внутри старой фотографии. Почти все пространство занимали солидных размеров пузатые бойлеры, соединенные между собой трубами. В воздухе висел типичный для таких мест запах сырости, тепла и ржавчины.
Уровень воды медленно поднимался, где-то неподалеку журчало.
«Где, блин, Витя со своими ключами?»
Я спустился по лестнице и сделал шаг, подошва моих ботинок моментально оказалась в воде, но мне повезло, что она была резиновой и довольно толстой, поэтому ноги оставались сухими. Я начал аккуратно продвигаться вперед, водя глазами по округе в поисках причины потопа. Покрытые солидным слоем пыли манометры, задвижки, змеевидные трубы отбрасывали затейливые густые тени. Лампы освещали только половину помещения, остальная его часть покоилась под темной вуалью, позволяющей рассмотреть лишь его мрачные очертания.
Я провел визуальный осмотр всего, чего касались электрические лучи, но не нашел течи. Переступив световой порог, я начал погружаться в темноту.
«Дебильный телефон, почему я купил именно тот, в котором нет фонарика?»
Вся эта ситуация казалась мне очень глупой, хотелось спросить кого-нибудь: «Что я здесь делаю?» Но это было лишним, никто же не ответит…
Звук становился громче, текло где-то у стены, за стоящими вплотную друг к другу бойлерами. Я начал протискиваться между ними, стараясь не коснуться горячих труб. Шум воды постепенно усиливался, как и ее поток, ботинки все-таки промокли, и внутри них начало хлюпать, еще чуть-чуть – и я погружусь в воду по лодыжки.
«Варить теперь будет одно удовольствие».
Проход сужался, сварочник приходилось опускать ниже к воде, чтобы он мог пролезть между стенками этих необъятных бочек. Я уже почти добрался до нужного места, как вдруг споткнулся обо что-то и начал падать, машинально ухватившись за трубу; я не сразу понял, что по ней идет горячий пар. Боль была адской, резкой, она молнией распространилась по всему телу, словно заряд электричества, заболело даже в висках.
– А-а-а, твою же мать! А-а-а, чтоб тебя, сраная труба, сраная тюрьма, всех вас в жопу!
Кожа моментально покраснела и начала вздуваться пузырями, из глаз потекли слезы.
«Все, на сегодня хватит!»
Я развернулся и уже собирался идти обратно.
– Хыр-хыр-хыр-хы, – раздалось откуда-то вдруг.
Я остановился и прислушался, но звук пропал, пока я снова не взглянул на свою ошпаренную руку.
– Хыр-хыр-хыр-хы-хара-ра-ра-рар, – это был какой-то хрюкающий смех, напоминающий лай гиен, про которых я недавно смотрел передачу по каналу Discovery.
Звук не прекращался, он доносился из-под бойлера, где, судя по всему, и была течь. Там явно кто-то был. Я быстро начал стрелять глазами по сторонам в поисках того, что могло бы помочь мне защититься от неизвестного, но ничего не попадалось. Между тем жуткий смех не прекращался; кажется, тот, кто его издавал, чувствовал мой страх и издевательски продолжал.
– Кто здесь?! – начал я кричать на бочку. Но бочка не ответила мне.
– Смешно тебе?! – Я старался не дрожать голосом, но получалось у меня так себе.
– Э-хы-хы-хыр-хыр, – это не прекращалось, пока я не начал приближаться.
– Слышь, ты чего ржешь-то? Смешно, когда кому-то больно? Вылазь тогда, вместе посмеемся!
Страх полностью овладел мной, но показывать этого не стоило; я старался пересилить себя, даже забыл о больной руке и о сырых ногах. Этот смех или то, что было похоже на смех, раздавался из темноты; больше всего я боялся, что вот-вот гиена выпрыгнет и вцепится зубами в мое горло. Неподалеку из стены торчала арматура; потянув за нее, я смог вытащить весь пруток, но он оказался совсем небольшим. Пальцы сжали холодный металл так сильно, что он начал резать кожу. Я медленно приближался туда, откуда шел звук.
– Эй, ты, урод, я тебе сейчас башку проломлю, а ну вылазь!
Я подошел к бойлеру и, нервно сглотнув, начал нагибаться, чтобы посмотреть, что же там.
– Хыр-хыр-хыр-хыыыррррр, – смех пропал, теперь звук больше напоминал злое рычание.
Все тело судорожно потрясывало, рука горела, я был наготове, смотрел прямо перед собой, как вдруг вдалеке неожиданно хлопнула железная дверь. Я рефлекторно повернул голову в ту сторону, но через полсекунды вернул взгляд обратно, где передо мной из ниоткуда возникло лицо. Оно было так близко, что мы практически касались носами. Бледная, словно бескровная кожа смердела какими-то разложениями и болотиной. Глубокие вертикальные шрамы в виде толстых полос тянулись от того места, где должны были быть брови, и заканчивались на подбородке. Зрачки отсутствовали в опустошенных белых, как туман, глазницах; по сравнению с ними безжизненные колодцы Виктора – зеницы младенца. Лицо не шевелилось, ни одной судороги или вздувающихся от вдоха ноздрей. Это было так мерзко, что я хотел отвернуть взгляд, но боялся сделать это.
Лицо мгновенно отстранилось назад. Передо мной стоял лысый мужчина непонятно какого возраста, раздетый по пояс. Он резко поднял ладони, практически ткнув ими мне в лицо. На них шрамы были еще глубже, словно их выжгли раскаленными прутьями.
Неподалеку раздался голос Вити:
– Ты тут?! Олег! Эй!
Я не отворачивал взгляда, лицо человека исказилось в неестественной гримасе, а через секунду этот тип растаял в воздухе, словно никогда здесь и не стоял. Оцепенев от ужаса, я не мог пошевелиться. Не моргал, не дышал, не отвечал Вите.
– А-у-у, Олег!
Я слышал, как Витя перекрывает воду. Закончив, он начал пробираться ко мне, освещая себе путь фонариком.
– Эй, ты чего тут торчишь? – Он тронул мое плечо, и я отпрыгнул в сторону, замахнувшись прутком.
– Э, а ну, брось! С ума сошел?! – Витя выставил вперед себя рожковый ключ и начал светить мне в лицо фонарем.
Я щурился, оцепенение потихоньку отпускало.
– Что случилось-то? Епрст, что у тебя с лицом?
– Я, я… – Рот отказывался говорить что-то внятное; все, что я смог – это указать пальцем в сторону бойлера, откуда недавно доносился смех.
– Что? Что там? – Витя посветил сначала туда, куда я указывал, а потом снова на меня. – Ну и? Я ничего не вижу.
Я глубоко вдохнул, а затем тяжело выдохнул, ноги вдруг стали ватными и начали подгибаться. Витя подскочил ко мне и, подхватив под руки, помог дойти до бетонного выступа, на который я устало рухнул.