В26

– Ты никуда не спешишь? – внезапно для себя спросил он.

Девушка помотала головой в стороны, создав маленький вихрь из собственных волос.

– Может тогда ты и поможешь мне решить мою задачу?

Ответ пришел сам собой позже, совершенно неожиданно и просто. Дима, после продолжительного разговора с девушкой, практически проводил ее до дома, который, к слову, находился в часе ходьбы от старой библиотеки. Парень просто решил, что не стоит терять свой шанс, иначе можно остаться без каких-либо удачных возможностей и до конца жизни засиживаться среди сотен электронных книг.

– Чем ты будешь свободна через пару дней? – спросил Дима.

– А что? Есть планы? – игриво ответила Тантра.

– Не то, чтобы планы, – задумался парень, – завтра я планирую пропасть из города с человеком, который пахнет тайной.

– Пахнет тайной? – Тантра засмеялась. – Приключение обещает быть захватывающим?

– Я не уверен, но надеюсь на это. Не могу сидеть, сложа руки, когда жизнь дает сразу два джек-пота. Такое бывает только раз в жизни.

– Один куш ты срываешь, уезжая из Миокарда, – загнула пальчик девушка, – а второй?

– После узнаешь.

???????

«Вот он край Миокарда. Все, что я смогла подумать, выйдя на широкую террасу, огражденную по всему периметру шестиметровым стеклом, толщиной, примерно, с пару пальцев. При всем желании нельзя было попасть на противоположную сторону случайно, даже если вылететь на пешеходную зону в автомобиле и на скорости врезаться в стекло. Материал был настолько прочным, что за все время своего существования на этом месте даже не был поцарапан.

Если смотреть сквозь защитную панель, можно было увидеть тянущийся на десятки километров пустырь, бывший некогда древней цивилизацией, которую, если я правильно помню историческую книгу номер семь, сами древние называли Осией, если это слово было перенесено в печатные источники правильно. Лично меня терзали смутные сомнения по поводу правильности написания, потому что я прочитала множество текстов на древнем языке и ни разу не встречала похожих слов, учитывая, что подобные названия должны были встречаться часто. Впрочем, это государство было уничтожено не несколькими мощными взрывами бомб, сброшенных с самолета или другого летательного аппарата. Все было куда прозаичнее: государство погибло само, по крайней мере, наши историки считают именно так. Политика не смогла справиться с подчиненными. Помню только слова с фотографии, где была изображена полуразрушенная стена из красного кирпича с выбитыми от времени кусками, но камни рассыпались очень удачно, не повредив целостность рукотворного произведения искусства. Сейчас многие художники пытаются подражать неровным буквам древнего человека, выводившего слова баллончиком с краской, было видно, что он торопился, так как буквы, по мере прописывания фразы, все сильнее косились вправо, будто собираясь убегать в эту сторону, как только фраза завершится. Создатель убежал, и его судьба навсегда похоронена под осколками былой славы, если таковая была, но слова навечно остались сдерживать красные кирпичи от падения. Угольно черная краска выводила строчку: «осия ф перде». Она надолго засела в умах исследователей, не давая покоя днем и ночью, ведь ни одно из слов ни разу не встречалось в словарях, даже в тех, что находились гораздо раньше и в других, более развитых регионах. В итоге, местность и решили назвать Осией, в честь знаменитой красной стены, ставшей последним оплотом, последним строением некогда живущей страны со своими городами, дорогами и людьми. После стену было решено перенести в центральный музей Миокарда, где обветшалый камень простоит под холодным стеклом до скончания веков, или до того момента, пока от самого Миокарда останется только выжженный пустырь и пара полуразвалившихся небоскребов. Но такого будущего не предвещалось.

Там, где кончался пустырь, начинался густой лес, еле видимый со смотровой площадки, которая, к слову, находилась на высоте шести-семи этажей, над уровнем земли. Граница леса считалась неприкасаемым местом, где человек не ходил уже несколько веков. Примерно со времен существования той самой Осии, но все это находится на уровне сплетен и поверий, так как некому было проверить данные мысли. Желающих выбраться из Миокарда было мало, но все походы сталкеров всегда ограничивались выходом на пустырь и углублением в него примерно на два километра, где были еще сохранившиеся остатки построек. На этом все и заканчивалось.

Таня завороженно всматривалась в горизонт. Я прекрасно помнила, что она уже давно мечтает попасть в этот далекий лес, но одна идти боится. Мне несколько раз было предложено собрать маленькую группу искателей приключений, готовых идти на любые риски, даже сражаться с дикими животными и ночевать под деревьями. Но все быстро заглохло, как только информация о сборе ушла в народ, нужно же было как то найти несколько желающих. Практически сразу же появился мужчина в форме и, даже не представившись, строго запретил подобные действия. С того момента Таня больше не вспоминала о своих давних планах, но как только появилась возможность просто выйти за границу города – ее глаза снова зажглись желанием.

Не могу точно сказать, сколько людей выходило на этот пустырь, если не считать тех, кто выезжает туда практически ежедневно, чтобы проводить исследования древней жизни или разыскивать новые месторождения ресурсов, точнее помогать своим роботам выполнять свои задачи. Я говорю про таких же энтузиастов, как я, простых людей, имеющих недюжинное желание бежать навстречу приключениям, каких никто более не встретит среди всех возможных баров, кинотеатров и залов проведения досуга.

– Снова думаешь туда добраться? – тихо спросила я у подруги.

Таня отрицательно помотала головой, но ее лицо показывало совершенно обратное, я сразу поняла по ее нахмурившимся бровям, что она вспомнила того самого блюстителя правил в форме, перекрывшего ей дорогу к давней мечте.

– Когда-нибудь мы точно там побываем, я обещаю, – заверила я Таню, гипнотизирующую взглядом горизонт. – Не терзай себя за то, что еще не сделала, еще будет много времени и возможностей.

– Думаешь? – тихо спросила она.

– Уверена.

Я понимала природу ее неуверенности, она крылась глубоко в детстве, которое Таня изо всех сил пыталась забыть. Она даже не рассказывала про свои детские годы на наших первых совместных посиделках у меня дома, когда я готовила свой фирменный глинтвейн и надевала любимую красную кофту, так как в это время я снижала общую температуру в квартире примерно до восемнадцати по Цельсию, чтобы создать некоторый уют, подогреваемый теплыми вещами и горячим ароматным напитком. Таня начала понемногу выдавать интересные факты из своей жизни только под небольшим градусом, проще говоря, после нескольких больших стаканов глинтвейна. Она родилась в северных районах Миокарда, не уточнив, в каком конкретно, но я надеюсь, что спустя некоторое время я узнаю и это. В пять лет ее покинули родители, в одном из максимально редких для нашего города происшествий: они по случайности выпали из окна собственной квартиры, в порыве очень яркого танца. Согласна, что это крайне глупая смерть, сравнимая только со случайными смертями людей древности, о которых я однажды читала, но сейчас не об этом. Таня училась и взрослела в детском доме, принимая уход и заботу от механизированных помощников. Оговорюсь, что это не страшные угловатые роботы, блестящие своими металлическими суставами и издающими характерный звук. Роботы Миокарда очень похожи на людей, за исключением двух ярких отметок на их висках и груди, примерно между людских ключиц. Что было внутри, я не знаю, никогда не пыталась углубляться в робототехнику и все с ней связанное, считая себя человеком более творческим, нежели техническим. Таня же наоборот больше понимала в механизмах, особенно если они были древними. Однажды она смогла запустить мотор старого транспортного средства на двух не очень, на мой взгляд, колесах, кажется, он назывался Восход, такое слово я увидела на одной из его деталей.

Далее Таня прошла полный курс подготовки к самостоятельной жизни в городе и была отправлена в свободное плавание. Началась череда постоянно сменяющихся мужчин, которые надолго не задерживались, иногда женщин, к ним она имела большую предрасположенность, но все равно чаще тянулась к противоположному полу. Однажды, Таня целый месяц провела в пентхаусе какого-то певца, я не разбираюсь в музыке, он то и привил ей любовь к древностям, в его доме даже имелся небольшой музей с кучей предметов обихода древних. Он же и обещал Тане показать мир за лесом, который, по его словам, отличался от Миокарда даже укладом жизни. Одним словом, там нужно побывать каждому. Только вот певец не стал устраивать романтичный поход за границу, он просто несколько раз воспользовался ей во время подготовительных мероприятий. Как говорила Таня, все ее тело после болело несколько дней, не давая спокойно спать. А когда девушка ему надоела, певец решил немного развлечься и, якобы случайно, сбросить Таню со своего шикарного балкона. Естественно все это отразилось на тогда еще юной девушке, навсегда запомнившей странную выходку любимого человека, едва не приведшую ее к смерти. К слову, певца так и не наказали, ссылаясь на тот факт, что Таня была сильно пьяна и все ей причудилось. Ее было, даже чуть не привлекли за клевету, но все уладилось. Таня до сих пор не знает почему.

В такие дни органы управления городом ликуют, у них есть че заняться, помимо своих привычных дел. Не потому, что старое наскучило, а потому что они любят разбираться в чужих проблемах и разногласиях, хоть такое и происходит крайне редко.

Мы прошли через закрытую дверь, у Тани был ключ, который она успела стащить из квартиры своего певца, во внутреннее пространство границы города. Это было гигантское здание, полностью окружающее город и представляло только лишь функцию границы. Оно не имело окон и этажей, как таковых, но, если бы при строительстве их отметили, то число бы явно перевалило за пять, а может и девять. Оставалось только спуститься по узким металлическим лестницам, покрытым толстым слоем пыли, местами сбитым чьими-то аккуратными шагами. Кто-то явно тайком выходил наружу помимо нас, но мы больше не знали таких же искателей приключений, как и мы. Этот вопрос недолго меня терзал, ровно до того момента, как мы спустились к необходимой двери. Она оказалась распахнутой настежь, последний кто проходил через нее явно торопился и забыл ее закрыть, либо не захотел, мы этого уже никогда не узнаем. В двух метрах от раскрытой двери лежала мертвая птица. Я не особо разбиралась в названиях пернатых, так как никогда не встречала их в городе и видела представителя этих животных впервые. Не знаю почему, но мне стало грустно, это чувство было довольно редким у жителей Миокарда и считалось ненормальным, нужно будет обратиться к врачу, как только вернусь. Легкое черное оперение на безжизненном теле изредка шевелилось под действием залетающего внутрь ветра. Видимо птаха не смогла вовремя вылететь из каменного заточения внутри граничной стены, и погибла от голода, практически выбравшись наружу. Не могу определить от чего, но в моей голове на мгновение появилась надпись кривыми буквами: «Осия ф перде», мне показалось, что она очень подходила к этой ситуации. Может быть, она это и значила, может древние хотели оставить нам знак, что их дни сочтены и все уже заканчивается. По коже побежали мурашки. Сложно представить себя жителем государства, которое знает, что через несколько лет будет полностью уничтожено вместе со своим населением. На улицах бы ходили обеспокоенные люди, желающие объяснения ситуации от властей, а полиция бы разъезжала на автомобилях, призывая к порядку через систему усиления голоса, боясь выходить на улицу, так как паника и общий упадок настроения свободно витал в воздухе и подчинял себе сознания людей. Социальные сети и телевизионные каналы ломились бы от переизбытка научной и псевдонаучной информации, которой бы было на порядок больше. Так же бы оживились местные конспирологи и философы, предвещающие конец света еще очень давно. Я бы точно не смогла находиться в таком месте, сразу бы решив исчезнуть с этих безумных улиц, к этому моменту уже безымянных, так как имена бы уже ничего не значили, ибо какой смысл давать имя тому, что через некоторое время превратится в пыль, как и сознание его создателя? Можно сказать, что Осия исчезла, даже не просуществовав, ведь нет ни одного сознания, которое бы хранило в себе те улицы и здания, тех людей и животных, не осталось ничего.