Убить императора

Наконец все формальности были соблюдены; мы пошли на посадку. Честно говоря, я боялся. Впервые за долгие годы. На Гере все было иначе. Думал: Боже, только бы там, только бы подальше, и будь что будет… Но, когда цель оказалась настолько близка, что ее можно было коснуться рукой, я испугался. Разочарования, чего же еще. Испугался того, что все зря, что мне не найдется здесь места, что я просто глупый мальчишка без царя в голове, что оставил дом, братьев и мать из-за глупых мечтаний… Испугался всего этого и сотни других тараканов. Терпеть не могу насекомых. Думаю, никогда в жизни не пугался сильнее.

Все ушло, как всегда. Я по быстрому распрощался с матросами и капитаном (на сей раз никаких денег мне не дали), и первым выскочил по трапу на посадочное поле. Мы приземлились в секторе, отведенном грузовикам – громоздким, медлительным и неуклюжим. Вдали, на расстоянии в несколько километров, к пронзительно-голубому небу тянулись серебристые иглы пассажирских звездолетов. Я замер с открытым ртом (в последнее время это стало входить у меня в привычку). Несколько яхт, чьи стремительные силуэты порождали почти сексуальное влечение; собственность каких-нибудь местных миллионеров. Воображение услужливо нарисовало другие прерогативы богатства: роскошные виллы, бассейны размером со среднее озеро, спортивные аэрокары; ночные клубы, неон, пульсирующая музыка, пленительные голограммы; красавица-жена, наложницы, коим не счесть числа… Захватывает дух, правда? Вот и я поклялся, что когда-нибудь все это станет моим.

Заработаю. Нашелся б учитель.

Молодой был, глупый. Нашел к чему стремиться.

Несмотря на это, цели перед собой я ставил крайне осторожно. Первая достигнута – я попал на Зевс. Шаг за шагом по лестнице, на которой счету подлежит каждая ступень. Каждое движение влечет за собой другое. Динамика, прогресс. Я прекрасно отдавал себе отчет в происходящем.

Следующий шаг – поиск учителя, обучение. Перекинув на плечо ремень тощего армейского вещмешка, я направился по полосатой дорожке для пассажиров. Мимо, одна за другой, сновали груженые всяческим хламом транспортные тележки. Я шел дальше. На одинокого пешехода удивленно глазели грузчики в ярко-оранжевых робах.

Итак, следующая ступень по лестнице, уходящей в небо. Я даже примерно представлял себе, где и как начать поиски профессионала, согласившегося бы взять на обучение парня вроде меня. Злачные места, непопулярные заведения в опасных районах – такие были, есть и будут во всех городах; Зевс отнюдь не является исключением. По моим предположениям, именно в таких местах тусуются киллеры, ждущие заказов.

Однако теперь, когда моя мечта начала потихоньку сбываться, я начал опасаться за сохранность своей шкуры. Я уже не был тем бесстрашным и бесшабашным пацаном, что мечтал о Зевсе на крыше родного дома. Я начал испытывать страх, неуверенность. Вернулось напряжение и… чувство голода. Впопыхах, торопясь покинуть корабль, я позабыл заглянуть на камбуз.

Впрочем, все это отступало, стоило только замкнуться нейронной цепи, огненными звеньями полыхавшей в мозгу. Подумать только, я ступаю по Зевсу!.. В это было трудно поверить. Какая-то испуганная часть сознания дрожала в страхе, что сейчас я проснусь, как бывало уже десятки раз, на жесткой кровати, под рассветными лучами ярко-оранжевого светила Геры… Но нет. Спящий должен проснуться. И все же пробуждение не наставало. Я бодрствовал, хотя и боялся в это поверить.

Надо же, забыл прильнуть к земле в поцелуе… Теперь, когда я мерил ее шагами, это казалось лишним.

Космопорт был огромен. Абсолютно плоская, пропеченная солнцем керамическая сковорода. Вокруг беспрестанно менял очертания причудливый город, состоящий из одних лишь металлических башен. Звездолеты взлетали, и тогда резинокерамика дрожала под ногами. Лицо обдувал горячий ветерок. Я невольно останавливался, переводя дух, наблюдая за тем, как очередная серебристая башня вонзается в небо, балансируя на белом столбе немыслимого пламени.

Грузчики откровенно посмеивались над провинциалом. Солнце стучало по голове раскаленным молотком, пот стекал по мне градом.

Наконец удалось добраться до края сковороды. Один из таможенных КПП любезно распахнул стеклянные створки дверей. Струи кондиционированного воздуха оглушили, словно холодный душ. Помещение было разделено на две части: здесь и там, за перегородкой, у которой дежурили четыре сонных таможенника. Если не считать служащих, КПП был абсолютно пуст. Неудивительно, поскольку туристов в столицу прибывало совсем немного: за те же деньги можно облететь десяток-другой куда более живописных планет. Почти все грузовики, не задерживаясь, летели дальше. Большинство же торговцев могли решать свои дела, не выходя за пределы порта. Свои услуги им предлагали бары, рестораны, беспошлинные магазины и оптовые склады, разнообразные биржи, нотариальные конторы – практически все, что только может понадобиться межпланетному коммерсанту.

Таможенники встряхнулись, заметив мой тощий силуэт. Солнце слепило глаза; они не могли разглядеть лицо, как ни старались. Я же только вошел во вкус. Прохладные воздушные течения омывали меня, – раскалившийся на солнце камень, брошенный незадачливым путником в глубокий тихий пруд. Настоящее блаженство. Как бы не треснуть…

Придя в себя, я направил стопы к перегородке. Мой путь направляли хитросплетения желтых полос, которыми был расчерчен пол КПП. Таможенники с интересом наблюдали за моим продвижением. Широкие пояса оттягивали игольные пистолеты и электрошоковые дубинки. Руки таможенников совершенно расслаблены, даже не пытаясь коснуться оружия. Это даже немного оскорбило меня, Гэса Скиммера, мальчишку с изрядным самомнением. Глаза и позы выдавали легкую заинтересованность, которая могла бы быть направлена, к примеру, на стоящий в углу голографический проектор. Видимо, я представлял собой довольно занимательное зрелище. Не к такому типу туристов привыкли служивые, что и говорить.

Один зашел за перегородку и включил приемную консоль. Желтые линии подвели меня прямиком к терминалу. Таможенник – довольно молодой, с жидкими черными усами, – кисло улыбнулся.

– Ваш паспорт, подданный.

Я вытащил чип и осторожно положил в протянутую ладонь. Мое главное и единственное богатство. Все это я помню на удивление хорошо; сцена в таможне навсегда отпечаталась в моем сознании. За барьером и улыбающимся таможенником простирался Зевс. Нас разделяли простые формальности.

Таможенник сунул чип-паспорт в консоль. На небольшом экране появилось трехмерное изображение моей головы. Чуть ниже – ровные зеленые строчки. Внимательно изучив каждую букву, таможенник поднял голову, пристально поглядев мне в глаза.

– С какой целью явились в столицу, мистер Скиммер?

– С целью начать обучение, – ответил я. – Хочу поступить в один из местных университетов.

– Вот как? – таможенник ловко поднял бровь. – И какой же специальностью вы намереваетесь овладеть?

Я спиной чувствовал презрительные взгляды; таможенники ухмылялись.

– Что-нибудь, связанное с законом и правоохранительными органами. Пока еще не решил.

– Там большой конкурс, парень. Требования слишком завышены. – Таможенник доверительно наклонился. У него было несвежее дыхание, как сейчас помню. – Сам пробовал.

Я пожал плечами, бросив выразительный взгляд на консоль. Чип-паспорт выскочил на поверхность, повинуясь нервному нажатию клавиши. Я подставил ладонь, чтобы тут же спрятать нехитрое богатство в карман.

– У вас есть, где остановиться, мистер Скиммер? – спросил таможенник, вернув голосу сухой официальный тон. – Знакомые, родственники?..

Я покачал головой.

– Подыщу что-нибудь подешевле.

– Учтите, что у нас бродяжничество является нарушением закона. Вас примерно накажут, а потом доставят на родную планету, которую вы не сможете покинуть в течении нескольких лет.

Таможенники прыснули. Я чувствовал, что покраснел. Меня охватила горячая ярость, тут же сменившаяся холодом страха. Что, если все так и будет?.. Меня ожидало неминуемое поражение, с которым я не сумею смириться. Я себя знал. Упрямый, как соседский баран. Нет, домой я вернуться не мог. Стать посмешищем для целой планеты?.. Такой позор – хуже смерти.

– Пусть так, – ответил я. – Мне можно идти?

– Да, пожалуйста. – Таможенник отступил в сторону. Барьер поднялся, освобождая проход. – Вы свободны. Удачи.

Я кивнул и пристроил ремень поудобней. Зашагал вперед, глядя вперед и только вперед. Молчание служивых показалось мне музыкой. А за барьером – ни одной желтой линии.

Створки услужливо распахнулись. Солнце ударило в глаза, легкие обжег горячий воздух. Нужно отметить, огонь и жара преследует вашего покорного слугу всю его дальнейшую жизнь. Однажды мне чудом удалось избежать участи быть поджаренным заживо на Пигмалионе, где, как вы помните, лето длится всего пару дней в году. Стоило только убраться с пустынной Геры на расстояние в половину Империи, как угодил в другую, столь же роскошную топку. По головизору здесь казалось гораздо прохладней. Не может же быть, чтобы Император терпел над своим дворцом такое пекло!.. Впрочем, – подумал я, – кто его знает…

Позже, конечно, я понял, что ничего не понял. Многие не понимают даже этого, но не о том разговор. Позже я узнал, в чем дело. Просто метеорологический щит, заменяющий озоновый слой и позволяющий контролировать погоду практически на всей территории планеты, не предназначен для того, чтобы сквозь него туда-сюда летали космические корабли. Поэтому над космопортами Зевса все было абсолютно естественно, – чудовищно душно и жарко. Лучи-убийцы проникали через «форточки», прорезанные в метеорологическом щите, на протяжении всего светового дня. Ночью, должно быть, здесь было дьявольски холодно, но к ее наступлению я намеревался убраться подальше.

– Куда едем, сынок? – без особой надежды поинтересовался один из группки таксистов, облюбовавших перила. Желтые аэрокары, вытянувшиеся цепочкой, парили неподалеку. Знал я этих козлов… Хоть на Гере у нас не было ни одного.

– В город, – брякнул я, проходя мимо.

Таксисты вернулись к обсуждению цен на электричество, бесстыдно завышаемых заправочными станциями. Я шел вдоль высокой бетонной стены, ограждавший космопорт со всем его огнем, шумом, запахами и солнечным светом от нормального мира. Становилось прохладней. Небеса – ярко-голубые обои – поблекли и выцвели, как будто я надел солнцезащитные очки. Светило, носившее то же имя, что и любое другое, являющееся неотъемлемой частью Империи, превратилось в аккуратный желтый шарик, уже не слепивший глаза.

Крепко сжимая ремень вещмешка, я глазел по сторонам, то и дело нервно дотрагиваясь до кармана, проверяя наличие паспорта. Думаю, бессмысленно описывать красоты Зевса. Тот, кто никогда здесь не был, считай, что и не жил-то вовсе. Царство металла, стекла и бетона, причудливые очертания, изгибы линий, манящие взгляд куда-то в запределье… Над столицей нашей космической отчизны трудились лучшие, талантливейшие из архитекторов. Императору были без надобности взятки строительных концернов, поэтому он мог позволить себе быть по-настоящему объективным. (Заметьте, сравнительно небольшой плюс из долгого списка преимуществ абсолютной монархии.)

В общем, провинциал обалдел. Глупый, невежественный крестьянин бродил по улицам, пьяный от эндорфинов, с выделением которых мозг уже был не в состоянии справляться. Разинув рот, едва успевая подтирать стекающую оттуда слюну. Роскошные фасады, витрины, ломящиеся от товаров, которые только можно придумать, бары и рестораны…

Зевс праздновал все четыреста тридцать дней в году, степенно вращаясь вокруг блеклого Солнца. Планета ничего не добывала, не производила и не перерабатывала – упаси Бог. Здесь занимались одним лишь импортом, доставляя необходимое для жизнедеятельности столицы со всей необъятной Империи. Среди всех классов, в той или иной степени представленных столичным обществом, господствовал, конечно же, высший. (Над ним стоял лишь Самый высший – тонкая прослойка приближенных к Императору.) Когда я узнал о среднегодовом доходе, приходящемся здесь на душу населения, у меня глаза на лоб полезли.

Здесь даже имелся свой пролетариат, – отнюдь не рабочий, – занимающийся, в основном, обслуживанием более состоятельных клиентов. Зато средний класс был представлен в меньшинстве. Имелась, конечно, также обособленная кучка отбросов вроде меня. Прохожие изумленно таращились на странного парня, шарахаясь в стороны, когда я, заглядевшись на какой-нибудь небоскреб, шел, не разбирая дороги.

Надземка встретилась совершенно случайно. Я хочу сказать, что ничего конкретного не искал и искать-то не мог. Просто наткнулся, и все. Я по-прежнему бродил в районе космопорта; решив, что пора бы уже начать серьезные поиски, купил жетон. Вагончик был практически пуст. Я выбрал место у окна, сел. Створки закрылись с мягким шипением. Надземка рванулась с места, набирая скорость. Колея поднималась над землей, огибая здания и скоростные шоссе с крохотными аэрокарами – насекомыми всех цветов радуги. Вид открывался незабываемый. Именно таким я и помню Зевс: величественным, прекрасным и безмятежным. Сейчас все куда-то девалось. Приелось.

Тогда же юный провинциал испытал подлинное потрясение. Зевс с высоты птичьего полета – по головизору все выглядело иначе. Все это было по-настоящему прекрасным, до слез, до щемящей боли в груди. Описать невозможно. Лишь однажды до этого великого дня я испытал ощущение подобной силы и интенсивности. На Гере, как ни странно: когда впервые в жизни уснул рядом с любимой женщиной, уставший, будто трудился весь день. Мне снились сны, и снился Зевс.

В общем, это был экстаз. Но ничто не длится вечно. Пропустив несколько остановок, я, придя в себя, тут же покинул вагончик. День близился к завершению, а я даже не нашел жилье. Здесь это наверняка проблема, не говоря уже о том, что поиски учителя грозили затянуться надолго. Кто знает, каковы у здешних блюстителей порядка критерии бродяжничества? Отсутствие местной прописки?.. Если, скажем, я – урожденный крестьянин с Геры, – попадусь им на глаза после полуночи, меня ждет неминуемое наказание? Или же бродяжничество предполагало несколько таких нарушений?..

Выкинув это из головы, я вознес Господу краткую молитву и сосредоточился на ближайшей цели – поиске жилья. Форпоста, точки опоры для шага к следующей цели. С моим-то мешком я был похож на кого угодно, но только не на аборигена. Типичный бродяга. Тем не менее, мне везло – ни одного констебля на улице еще не попалось. Конечно, меня фиксировали искусно спрятанные видеокамеры, но мер по задержанию пока не принималось.

Зашагав по улице, я постарался меньше глазеть по сторонам и больше думать. Это было нелегко – меня переполняло чувство свободы, такого душевного подъема, будто казалось, что могу без труда вознестись к небесам. Моей здравомыслящей части сознания это настроение понравиться никак не могло. Любая слабость, любая помеха нормальной работе мозга – плохо само по себе. Тогда я сосредоточился на том, что могло бы привести меня в чувство. Мать, оставшаяся с братьями; родной дом, по которому (кто бы мог подумать?) я уже начал немного скучать; немыслимая дерзость побега; зависть к обладателям тем, что, вероятно, никогда не будем моим; долгие дни предстоящего унижения; позор возвращения.

Мои усилия увенчались полным успехом. Я пришел в крайне сумрачное расположение духа, однако работа мозга наладилась. Это хорошо само по себе. Мрачный, я шагал по улице, сосредоточенно глядя под ноги. Куда может отправиться бедолага вроде меня? Где может найти крышу над головой, дабы не быть обвиненным в самом страшном преступлении на планете богачей?.. Работу?.. Я не витал в облаках. Здешнее жилье мне явно не по карману, поскольку вряд ли удастся найти хороший заработок. Я ничего не знал и практически ничего не умел (мои навыки профессионального крестьянина вряд ли могли найти применение). Значит, выход один – найти такой вариант, в котором можно было бы совместить обе искомые вещи, – работу и кров. Конечно, это непросто, но я не унывал.

Подняв голову, я огляделся. Казалось, Зевс состоит из одного и того же района. Дорогого и невыносимо прекрасного. Наверное, бессмысленно пытаться искать самому, следовало бы спросить дорогу. Однако прохожие, степенно лавирующие от одного магазина к другому, меньше всего походили на тех, кто был осведомлен о подобных вещах. Дорогие шмотки, самодовольство на сытых мордах. Я почувствовал невольное отвращение, пообещав себе, что никогда не стану таким – город меня не пожрет. Вряд ли они могли подсказать, где нищий иммигрант может найти работу и кров.