Ярость рвет цепи

Помедлив, он вновь прислушался, попробовал воздух на вкус. Ничего. Но вдруг совсем рядом раздался тихий шорох, словно что-то тащили по бетонному полу. Волк осторожно выглянул наружу.

Как он и думал, это оказался один из роботов-ремонтников, которых безволосые выпускали в подвал, чтобы чинить мелкие поломки. Внешне эта машина напоминала таракана – большого, с блестящим металлическим хитином. Он неторопливо перебирал тонкими ножками, продвигаясь куда-то по своим делам и освещая дорогу фонариком. Казалось, робота ничуть не заботило, что происходит вокруг, но Старейшина советовал держаться от этих штуковин подальше. Радиосвязь в подполье была ужасной, ввиду обилия бетонных преград и высоковольтных кабелей, поэтому тараканы-ремонтники были предоставлены самим себе. Тем не менее, безволосые могли научить их обращать внимание на все подозрительное, а также запоминать увиденное. Появление таких шпионов имело бы для Стаи крайне печальные последствия.

Как Волк ни торопился, природная осторожность победила. Он ждал, повиснув на поручнях, пока стальной таракан не уберется на достаточное расстояние. Это был парадокс номер два – безволосые создавали одни машины, а затем другие – чтобы те обслуживали предыдущих. Стало быть, у этого таракана также имелись свои слуги, тогда как на подземном ярусе обитали его повелители – генераторы, распределители, трансформаторы и прочие, прочие… А где-то в самой глуби, если верить слухам, находился подлинный Властитель – ядерный реактор, энергия которого питала весь Улей. Концентрация безволосых была там особенно велика. Огромный лифт опускался и поднимался дважды в сутки, когда сменялись рабочие. Даже безволосые не осмеливались переложить всю ответственность на одних лишь машин.

Дождавшись, когда блики фонарика погаснут вдали, Страйкер продолжил подъем. Он миновал еще два уровня, заполненных тьмой и тишиной – лишь на расстоянии мерцали мониторы, да перемигивались диоды. Каждый лестничный пролет предусматривал короткую задержку: поручни начинались чуть правее от проемов в полу, чтобы техникам не пришлось лететь чересчур далеко. Кое-кто из Волков проверил это на собственной шкуре. Безволосые предвидели многое, и все-таки отнюдь не все.

Вскоре холодные поручни окончились. Потолок на этом уровне был много выше, нежели на предыдущих. Светильники безразлично освещали огромное пространство. Вокруг, пока хватало глаз, возвышались ровные ряды одинаковых металлических ящиков. Внутри что-то время от времени попискивало, трещало и звякало. Именно сюда безволосые любили захаживать чаще всего, однако никого в пределах видимости не оказалось.

Курт взобрался на металлическую площадку, огороженную поручнями, и направился в сторону проема. Как обычно, не доходя пару метров, Волк замер с благоговением. За этой дверью простирался внешний мир. Казалось, его запахи проникали даже сквозь толстый металл – такие манящие и завлекательные, – чего, конечно, быть не могло.

Прежде чем подойти к двери, Курт внимательно изучил картинки на трех мониторах. Камеры транслировали изображение извне, под разными ракурсами. На каждом из мониторов, разумеется, была внешняя сторона двери, лестница и кусок улицы. Инструкция, выведенная на стене большими черными буквами, наставляла сперва удостовериться, что в пределах видимости нет подозрительных субъектов, и лишь после выходить наружу. (Невзирая на то, что охранники Улья жестоко карали нарушителей, улица с прежней скоростью плодила отчаявшихся.)

В отличие от техников, Страйкер не опасался грабителей, а потому изучал мониторы именно на предмет обслуживающего персонала. Было бы весьма нелепо, если не сказать большего, столкнуться с безволосыми нос к носу у самого порога. Но улица и лестница были абсолютно пусты, никто не затаился под перилами или ступеньками, хотя насчет мусорных баррикад ничего определенного сказать было нельзя.

Курт протянул лапу и нежно прикоснулся к белым клавишам. Когти тихо стучали по пластику, пока Волк осторожно, словно молитву, набирал пятизначный код. Цифры пылали в мозгу обжигающим пламенем. В истории нынешнего Убежища уже случалось, что безволосые, не потрудившись уведомить нелегальных жильцов, самовольно меняли последовательность. Страйкер молил Богов, чтобы этого не случилось именно сегодня. В противном случае пришлось бы возвращаться, чтобы прихватить машинку – бесценное достояние Стаи – которая могла взломать любой электронный замок. А это вызвало бы массу нежелательных проблем и вопросов.

Как оказалось, Боги ничего не имели против. Замок без возражений принял код и щелкнул запорами. Курт положил лапу на дверную ручку и мягко нажал. Дверь беззвучно распахнулась. Ночная прохлада хлынула в проем, взъерошила шерсть на загривке.

Не теряя ни секунды, Волк переступил порог и вернул дверь на место. Он мчался по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени, чтобы как можно быстрее оказаться на земле. Никто не должен заметить его вблизи двери или лестницы. Только спрыгнув на асфальт и пробежав несколько метров, он позволил себе сбавить темп.

Разнообразные запахи кружили вокруг, смешиваясь и принимая самые невероятные оттенки. После целомудренной стерильности Улья такой хаос шокировал, обрушивался на обоняние Курта подобно кувалде. Сперва ему даже казалось, будто он воспринимает запахи почти визуально – разноцветные струи исходили от своих источников, парили в воздухе, образовывая причудливые сюрреалистические фигуры. Большинство запахов были окрашены в темные тона – коричневый, серый, бардовый…Ну и, конечно, множество оттенков. Поскольку их источниками служил мусор, лежавший вокруг в изобилии, Страйкер не мог бы сказать, что ему все это по душе. Тем не менее, именно здесь, на поверхности, он мог по-настоящему ощутить всю мощь собственных чувств. Считанные секунды спустя Волк был абсолютно уверен, что поблизости нет ни одного живого существа – за исключением, пожалуй, нескольких крыс, копошившихся в мусоре.

Курт открыл глаза. Его зрение ощутимо уступало обонянию, и все же ему с лихвой хватало рассеянного света луны, звезд и отблесков Улья, чтобы фиксировать мельчайшие подробности.

Подворотня оканчивалась тупиком. К стене Улья, словно в поисках защиты, прильнуло какое-то здание с выщербленными провалами окон. Курт ни разу не видел, чтобы внутри мелькнул чей-либо силуэт или вспыхнул огонек; служба безопасности Улья, очевидно, регулярно проводили там дезинфекцию, как и во многих других «прилипалах».

Металлическая лестница, ведущая к дверному проему, ломала себе хребет всего единожды. Расстояние от земли до верхней площадки составляло никак не менее восьми метров – разумная предосторожность, не более. Когда в Улье случались прорывы магистралей (или, что было больше похоже на правду, техники «продували» системы, совершенно не беспокоясь о близлежащих кварталах), вода и дерьмо поднимались в низинах на несколько метров.

С противоположной стороны тупик ограждала высокая бетонная стена, по гребню которой тянулась колючая проволока. Судя по огромному пролому, что имел место у выхода из подворотни, данная преграда уже давно никого не могла защитить. Форма дыры утверждала о том, что когда-то в стену въехал танк, и это Курта уже давно перестало удивлять. В просветах колючей проволоки маячили крыши Гетто – кварталы, населенные теми, кому не посчастливилось получить местечко в одном из Ульев. С другой стороны, соответственно, были видны ярусы гигантского сооружения, и колючая проволока на этом фоне смотрелась еще более уместно.

Подумав об этом, Курт машинально задрал голову. С такого ракурса, когда он стоял практически вплотную к колоссальной стене, вид открывался не слишком впечатляющий. Всего-навсего плоская темная поверхность, усыпанная гроздьями разноцветных огней. Порой это зрелище напоминало Волку одну из тех взлетных полос, что он видел на фотографиях и голограммах. В такие моменты ему хотелось стать реактивным истребителем, чтобы одним прыжком добраться до звездной пучины.

Опустив голову, Страйкер вспомнил о том, что сперва требуется привести себя в порядок. Безволосые наверняка не слишком обрадуются, если обнаружат в непосредственной близости зубастого парня, покрытого густой шерстью с ног до головы. В убежище Волки могли разгуливать вовсе без одежды, пусть даже на четырех лапах, но здесь это было смертельно опасно.

Курт запахнул куртку, оправил джинсы и натянул на голову капюшон. Так он ничуть не выделялся из толпы, если, конечно, кто-нибудь не станет присматриваться слишком внимательно. Однако и тогда любопытствующий обнаружит лишь слегка выступающие челюсти, шерсть на которой была скрупулезно подстрижена, чтобы напоминать щетину. Если не раскрывать рта, его вполне могли принять за обычного урода, которых бродило немало по улицам. Нос также был покрыт шерстью, и имел непривычно-приплюснутую форму. Но, как уже было проверено, тень от капюшона неплохо скрывала эти детали – до определенной степени, конечно.

Убедившись, что все формальности соблюдены, Курт направился к выходу из подворотни. Ему не требовалось глядеть на часы, что болтались в кармане – какой-то внутренний механизм отсчитывал время с точностью до пяти минут. Если он не будет медлить, то прибудет на место с разумным опережением, чтобы проверить обстановку.

Время назначил заказчик, Курт – территорию.

Он неплохо знал окрестности Улья, однако инстинкт требовал, чтобы потенциальные враги находились как можно дальше от Стаи. Молодой Волк делал петли и запутывал следы, повинуясь тихому голосу, звучащему в крови. Должно быть, так поступали и четвероногие предки. Как ни странно, их с потомком разделяли отнюдь не долгие миллионы эволюционных лет, а лишь две-три хромосомы.

Выйдя из подворотни, Страйкер свернул на север. Он двигался быстро, но не слишком, чтобы не привлекать излишнего внимания. Улица была пуста, если не считать нескольких силуэтов, маячивших в отдалении. Разбитое асфальтовое полотно обступили угрюмые дома, самый высокий из которых насчитывал всего шесть этажей. Пустые проемы дверей и окон, казалось, с подозрением глядели в спину одинокому путнику. Энтропия не щадила ветхих стен, углубляя трещины и обнажая кирпичную кладку.

Тем не менее, каждый из этих домов был значительно моложе Улья. Казалось, они прижались к большому собрату, словно побитые дворняги. Улью же – назвать который «домом» не поворачивался язык – было на них наплевать. Причем во всех смыслах. Мелкий предмет, сброшенный с высоты нескольких сотен метров, мог с легкостью пробить бетонную стену.

Будущие квартиранты, дававшие подряды на строительство этих домов, о таком повороте не задумались. Жилье в Улье было им не по карману, и они решили, что близкое соседство – тоже неплохо. Сперва, конечно так и было. Близость Улья имела неоспоримые преимущества, которые снесло первой же «продувкой». Следом на крыши посыпался град разнообразного мусора; обитателям верхних ярусов было искренне наплевать, что творится внизу. Крыши пришли в негодность, а следом и квартиры.

А теперь, несколько десятилетий спустя, службы безопасности Улья регулярно проводили в прилегающих районах профилактические мероприятия, носившие сленговое название «дезинфекция». На деле же таковые состояли в принудительном выселении нелегальных жильцов, потому как снести все эти развалюхи стоило слишком дорого. Кроме того, они создавали «буфер» между Ульем и Гетто, а охранники тренировались в ожидании грядущих операций, что также казалось разумным.

Поэтому Курт без опаски шагал вперед, ничуть не опасаясь, что кто-то заступит дорогу. Он держал путь в глубь Гетто, туда, где город ждал и ненавидел, злобно поглядывая в сторону Ульев. Все отщепенцы были едины в своих чувствах к этим бетонным громадам, а потому присматривали друг за другом с особой настороженностью. По сути, у них было лишь два пути наверх: сказочно разбогатеть, либо занять некий высокий государственный пост. Как первое, так и второе случалось не часто, но, тем не менее, все остальные начинали дружно ненавидеть счастливчиков.

Существовал, впрочем, третий путь: через официальную программу. Вместе с тем, никто ее не принимал всерьез. Обитатели Ульев также имели привычку обзаводиться потомством, поэтому, даже если теплое местечко по каким-либо причинам освобождалось, на него сразу же находилась пара сотен претендентов из «местных»…

Вскоре перспектива расширилась. Страйкер вновь поднял голову и на ходу разглядывал гигантскую стену, необъятную как в высоту, так и в ширину. По мере удаления становилось очевидным, что поверхность Улья только казалась идеальной. Тут и там выступали разномастные балконы, подвесные галереи, межярусные лифты, фронтоны… Металлическими зарослями топорщились спутниковые антенны. Окна полыхали всеми цветами спектра, а кое-где даже зловеще пульсировали.

Канатные дороги были едва различимы на фоне черного небосвода. Где-то у самого горизонта мчалась огненная точка – куда быстрее, нежели любая из падающих звезд. Это был огненный хвост лифта на реактивной тяге, того самого транспортного средства, что был доступен лишь немыслимым богачам. Они путешествовали из одного Улья в другой, не марая дорогие туфли грязной землей. Большая часть канатных лифтов соединяли между собой лишь избранные Ярусы. Гораздо ниже начинались «трассы» транспорта для публики победнее, – фуникулеров и прочих подвесных кибиток, из которых можно было посматривать на Гетто с пренебрежением, стараясь, чтобы попутчики при этом не особо пихались локтями, объявляя во всеуслышание, что «В этом доме я когда-то жил, представляете?..»

Курт сам не заметил, как вновь окунулся в сладкие грезы. Внутри Улья было практически все, что требовалось для беззаботной жизни. Помимо прозаичного жилья, там размещались десятки, сотни увеселительных (и не слишком) заведений: кинотеатры, ночные клубы, библиотеки, спортивные площадки (включая несколько акров для гольфа и полевого пейнтбола), бассейны, рестораны, а также невероятное количество торговых точек. Помимо разнообразных контор, Улей имел собственную биржу. И, наконец, кладбище.

Обитатель Улья, чьи родители были достаточно состоятельны, без особого напряжения мог там родиться, прожить жизнь и умереть, ни разу не ступив на грешную землю.

И, по мнению Курта, потеряли бы не многое.

Взгляд его поднимался все выше, вдоль пунктирных линий десятков тысяч окон. Там, на верхних ярусах, обитали истинные властители Мегаполиса. У них было все, что только может иметь человек. Они сидели на этом Олимпе, крайне редко спускаясь на землю. Бизнесмены, высокопоставленные чиновники, крупные политики, гангстеры, звезды головидения, дорогие путаны, просто богатые люди… На каждого жильца одного из верхних ярусов приходилось такое количество пространства, о каком соседи снизу (не говоря о простых городских обывателях) могли лишь мечтать.

Страйкер отнюдь не впервые заметил, что вся эта масса холеных безволосых являлась антиподом Волчьего Племени – загнанного под землю, затравленного бесконечными гонениями. Тем не менее, Курт думал о них исключительно с благоговейным почтением. Он им дико завидовал, но почему-то эта зависть не перерастала в ненависть, как происходило в умах большинства Волков. Что толку в ненависти?..

Курт миновал взглядом плоскую крышу и уперся в Купол. Тот маячил где-то у самых облаков, даже выше, нежели самый верхний ярус Улья (что, впрочем, казалось Волку полной фантастикой). Прозрачная полусфера масляно блестела, – вероятно, недавно прошел дождь. Звезды выглядели из-за бронированных стекол еще более привлекательно, как и недосягаемо. Луна едва-едва успела стартовать, и начинала свой неспешный полет.

Все это действительно казалось весьма впечатляющим, однако медики по-прежнему не советовали любоваться небесными красотами без соответствующего укрытия над головой. Купол служил таким укрытием для всего Мегаполиса, и был возведен одним из первых в мире. Чистое небо уже давно не было безопасным, хотя и продолжало умиротворять – на разумном расстоянии. Кожа человека, угодившего под кислотный дождь, погибала в течении нескольких часов. Но ведь были еще ураганы, шторма, пылевые бури… Солнечная радиация, наконец, которую останки озонового слоя фильтровали лишь символически. Земледелие и курортный бизнес исчезли как таковые. Старушка-Земля, судя по всему, твердо вознамерилась стереть квартирантов с собственного лица.

Чтобы оттянуть конец, человечеству пришлось сплотиться в Мегаполисах и законсервировать себя под Куполами. Последние изготовляли по стандартному проекту – из тысяч квадратных метров особого стекла и титановой арматуры. Побег к звездам так и остался уделом «космических опер». Правительства большинства государств лоббировались финансовыми корпорациями, считавшими, что космические исследования не слишком рентабельны. Как ни странно, падение Советского Союза навсегда перечеркнуло надежду человечества на прыжок к другим мирам.

Поэтому пришлось довольствоваться одним-единственным.

Пшеницу и другие культуры выращивали в особых гидрапонических тоннелях, глубоко под Мегаполисом. Вода поступала из артезианских скважин, но и тогда тщательно фильтровалась – чем выше по ярусам Ульев, тем тщательнее. В Славном Новом Мире единственным средством побега из-под постылых Куполов служили смерть… и виртуальное пространство. Невзирая на тяжелые условия, население росло. Полиция и другие службы давно махнули на все рукой, и фактически видоизменились в частную охрану – содействие оказывалась только тому, кто мог за это заплатить.

Что же касается Ульев, то первоначально таковые задумывались как опоры для Купола. Не больше. А затем какому-то умнику пришло в голову, что это было бы весьма расточительно – разместить горожан по горизонтали, вместо того, чтобы распихать по вертикали.

Поскольку для поддержания Купола требовалось лишь пять опор, Ульев в Мегаполисах тоже было по пять. Центральный, соответственно, самый высокий, в нем и обитало Волчье Племя. Остальные – чуть ниже, расположенные на юге и севере. Ульи были удалены друг от друга на несколько километров, дабы грунт (и без того укрепленный настолько, насколько это было возможно), не проседал под титанической массой.

С планетарной орбиты Мегаполис походил на игральный кубик, упавший пятеркой вверх. Вся Земля казалась усыпанной такими «пятерками». Инопланетные гости – ежели таковым и впрямь что-то понадобится на умиравшей планете – вероятно, очень удивятся подобному зрелищу.

Затем Курт подумал, что ни разу в жизни не видел настоящего солнца, не чувствовал прикосновения его смертоносных лучей. (Как, впрочем, и остальные Волки в Стае.) О характере фразы «Какой солнечный день!» можно было только догадываться.

Разумеется, он еще щенком видел фотографии, голограммы и двухмерные фильмы, однако все это могло дать лишь приблизительное представление. Что касалось стим-конструктов, то Старейшина категорически запрещал их использовать, или же подключаться к Сети непосредственно сознанием. Когда-то Курт сильно возмущался по этому поводу, решив в конце концов, будто Старейшина просто-напросто не желает показывать, чего их лишили безволосые. Это могло превратить жизнь Волков в пытку. Dura Lex, sed Lex. Но нередко Страйкер подвергал и это сомнению.

Споткнувшись о древний кирпич, Курт вернулся к реальной действительности. Грезы засосали его без предупреждения, и он сам не заметил, как прошел почти всю улицу. До окончания «буферной зоны» оставался всего один квартал. Дальше тянулась так называемая «спорная территория». Охрана Улья появлялась в тех местах не слишком часто, и все-таки Гетто брало начало немного севернее. Оба эти обстоятельства способствовали тому, что на «спорной территории» селились те, кому больше некуда было податься. Уличные банды то и дело меняли границы владений, устраивая кровавые разборки.

Как бы там ни было, Стая тоже была своего рода бандой, и ее члены привыкли ходить по этим местам беспрепятственно. Все, кто когда-либо пытался их задевать, жестоко за это поплатились. Волки не давали друг друга в обиду, чем и славились. Следовало лишь глядеть в оба, да принюхиваться в обе ноздри, чтобы источники потенциальной опасности могли заблаговременно убраться с дороги.

Страйкер шел по тротуару, вдоль череды мрачных серых фасадов. На разбитом асфальте лежали кучи разнообразного мусора – начиная осколками стекла, и заканчивая рваными контрацептивами. По проезжей части время от времени пробегали длиннохвостые тушки, шнырявшие в поисках чего-либо, что сгодилось бы за корм. Волк в который раз вознес хвалу Богу за то, что смог раздобыть прочные армейские ботинки. В Убежище поддерживалась почти стерильная чистота, и даже молочные щенки могли бегать без обуви. Поверхность же так и кишела бактериями.

Запахи также варьировались от отталкивающих до тошнотворных. Время от времени из оконных проемов и дверей подъездов доносилась отвратительная вонь, наводившая на мысли о гниении, разложении и трупных червях. Мало того, что обитатели трущоб регулярно выясняли отношения, охрана Улья не редко забывала увезти тела, оставшиеся после «дезинфекции». Поход через эту полосу смрада был для Волка настоящим испытанием – новизна ощущений отчего-то не притуплялась со временем.

Тем не менее, он ощутил присутствие безволосых задолго до того, как их увидел. Он прятались на следующем перекрестке, за углом трехэтажного здания. Их было как минимум двое. Они не принимали ванну уже пару месяцев и жутко воняли дешевым спиртным. Курт понятия не имел, каким образом они узнали о его приближении: то ли у них был дозорный на одной из крыш, то ли они просто стояли тут уже несколько часов, дожидаясь, пока какой-нибудь богач выйдет из Улья на прогулку. Как одно, так и другое казалось весьма вероятным. Эти безволосые наверняка дошли до такой степени отчаяния, что отважились бы атаковать и вооруженный кортеж.