ИНЖЕНЕР

– Да нет, все вроде нормально.

« А зачем тебя черт принес, поросенка? – думал меж тем про себя Никитич нервно теребя платок».

– А у нас до тебя дело появилось, – чуть наклонился к нему Майор и почему-то прошептал, – важное!

– Я слушаю, – приглушил голос и тот.

Никитич был тертый калач. Таких майоров он на своем веку насмотрелся как мух летом. И если пошла такая игра с шепотками и подмигиваниями, значит надо тоже шептать и подмигивать, можно даже обоими глазами.

« Не иначе, без баб не обойтись, – подумал он»

– Нет ли у тебя здесь Никитич, молодой бабенки на примете, лучше не замужем и лучше с высшим образованием. Надо тут одного человечка прощупать.

– Ну почему не быть – есть. Если честно, у нас тут кроме баб никого, считай, и нет. И что характерно, кроме уборщицы – все с высшим образованием.

– Ну что, найдешь, кому можно доверить это ответственное задание?

– Щупать-то? Ну на это они всегда согласные. А кого щупать-то? У нас, почитай, здесь из мужиков одни старики остались. Из молодых – так, несколько бродят каких-то. Так они и без того все ощупанные.

Если бы по такому поводу встретились два обыкновенных мужика, то за пять минут бы все обговорили и разъехались бы, каждый по своим делам. Но здесь было не так – в разведке дела делаются неторопливо и обстоятельно! Они еще минут пять, как коты при встрече обнюхиваются, таким образом разговаривали, соблюдая правила игры. И если Никитич мог таким образом, подмигивая двумя глазами, разговаривать часами – старая школа. То майору это быстро надоело и с одним глазом, и он стал посматривать на собеседника с некоторым раздражением. Пора было переходить к делу!

– Так вот, Никитич! Есть у вас человечек. Очень он нас интересует!

Никитич склонил голову – как бы весь внимание. Ничего не дождавшись более в ответ, майор с досадой решил бухнуть сразу – иначе, понял он, отсюда до ночи не выберешься.

– Сергей… Рукалов!

Никитич опять склонил голову, весь его вид говорил:

« Серегу что ли? А кто ж его не знает?»

– Так вот, что можешь сказать о нем?

– О Сереге? Ничего особенного.

– Нет, ты подробнее Никитич, – разверни.

– Да разворачивать то нечего! Мужик хороший! Никогда не хулиганил, чтобы когда бранное слово сказать – никогда. Не пьет – фактически! Не курит – фактически! За бабами не бегает…

– Фактически? – насмешливо передразнил Майор. – Ты подробнее давай!

– А что подробнее? Серая мышь он. Забьется в свою лабораторию – и сидит там, как мышь. Чем он там занимается – никто не знает, по – моему, даже директор не знает! Но ходит в передовиках! И сотрудников таких же подобрал – нелюдимы! Его сколько раз наши женщины женить хотели: на себе, на своих дочерях, на племянницах, на дальних родственницах, даже на знакомых – уперся и ни в какую!

– Вот, кстати о ваших женщинах. Я за этим и пришел! Получается так, Никитич, если не хочет на ихних дочерях, то надо начинать женить на внучках.

– Это что же, установка такая сейчас вышла?

– Да дед, установка! Надо на него женщин напустить. Либо женить, либо так. В общем, очень он ценным кадром оказался, поэтому за ним глаз да глаз нужен. Сам понимаешь, что лучше женского глаза никто за ним не уследит. Поэтому, если сумеешь его женить – жени. А пока будешь женить пристегни к нему, для верности, чтобы не сбежал, еще парочку. Только Никитич – не жмись – найди самых молоденьких и самых симпатичных.

– То есть как это – жени?! Он что, ребенок малый что ли? Мужику скоро шестьдесят стукнет! Может, конечно, и найдется какая-нибудь завалященькая, которая за него выйти согласится – но, его то я как уломаю, если он сам не хочет?

– Слушай, Никитич, ты здесь сидишь, как у Христа за пазухой, тебя кто-нибудь трогал все эти годы? Нет! А теперь, родина тебе говорит – надо! Надо… майор!

Когда старому КГБэшнику сказали про Родину, он понял, что не отвертеться. Родина – это святое. Он задумался. Думал он минут пять, пока майору не надоело.

– Ну, чего молчишь-то?

– Думаю!

– Надумал что-нибудь, аль нет?

– Пока нет.

– Гениально!

Когда Майор возвращался к себе домой – был уже вечер, на работу возвращаться не было смысла. Только прошел дождь: все было сырое, кругом стояли лужи. По ним бегали мальчишки, нарочно топая – и брызги летели в разные стороны, сверкая в лучах заходящего солнца.

« Как хороша жизнь, – думал майор, – что нам не живется просто и покойно – вот, как этим мальчишкам? Может, я тоже хочу бегать вместе с ними и топать по лужам; и чтобы брызги летели во все стороны, – и на прохожих. И чтобы прохожие улыбались мне в ответ и тоже топали, и обрызгивали меня, а не гонялись за мной по всему городу с палками. Как скучно мы живем! Чем мы только не занимаемся! Вернее… не так – мы занимаемся всем, чем угодно, только бы не заниматься тем, чем нужно, я бы даже сказал – чем необходимо. Мы, два взрослых мужика, на что мы потратили сегодняшний день? На то, чтобы охомутать человека и испортить ему жизнь. Человек счастлив: занимается любимым делом, приносит всем нам пользу, ни к кому не лезет! Почему мы вечно лезем, куда нас не просят? Живи – как все! Да он именно и наизобретал там чего-то, потому что он не такой, как все! Вон Тэсла – тоже не был женат, и от женщин шарахался, как черт от ладана. Хотя здесь я не прав. Не прав, – в отеле, в котором он жил, за ним так наблюдали, что это, может, было хуже любой тюрьмы! Так, ладно, это все лирика. С возрастом я становлюсь брюзгой – это, кажется, из любимого фильма шефа «Семнадцать мгновений весны». Подведем неутешительный итог: дело моими стараниями разбухает, от увеличивающегося количества людей и средств, а с места не трогается. Ладно, Рукалов – посмотрим, как ты отобьешься от слабого пола. Мой тебе совет «Кот» – беги «Кот», беги!»