Торай Жизнь прошел к колбе, повернул большой вентиль, спуская воду, по очереди дернул за два рычага – и дверь распахнулась. Лысый уродец издал мяукающий звук и ступил на пол, обертывая чресла протянутым полотенцем. За ним тянулся какой-то упругий канатик цвета сырого мяса.
– Снова здравствуй, деточка, – улыбнулся он Ванессе. – Рад, что мы опять увиделись.
– Мурок Вивисектор! – ахнула та.
– Собственной персоной, прошу любить и жаловать, – поклонился великий биомаг. – Вы по мне скучали? Скучали-скучали, не надо отрицать очевидного. По мне все скучают.
– Кто это? – хмуро спросил Креол. Он-то с Муроком никогда не встречался.
Ему объяснили. А вот самому Муроку ничего объяснять не пришлось – в отличие от Асанте с Руорком он уже давно был в курсе всех изменений.
Несмотря на то, что последние два месяца провел в банке.
– Так вы тоже создали себе запасное тело… – задумчиво произнесла Ванесса.
– О, но это же такой пустяк для колдовской медицины, – расплылся в улыбке Мурок. – Я заранее позаботился о том, чтобы в случае смерти мой дух отправился не на тот свет, а вот сюда, в мою лабораторию, к моему эмбриону – он тогда был вот такусенький! – и моему лучшему ученику – Тораю Жизнь. А он уже позаботился об остальном. Хотя не скрою, умирать было… неприятно. Не хотелось бы повторять это ощущение. Давай больше не будем ссориться, деточка.
– Не подходи ко мне, – отстранилась Ванесса. – Мистер Клевентин, вы уверены, что вот этот Франкенштейн нам нужен? Может, измельчим его и выльем в унитаз?
– Не надо грубить без причины, – сделал шаг вперед Мурок. – Мне казалось, что мы с тобой друзья…
– Ребята из Дахау тебе друзья, – взялась за пистолет Ванесса. – Не подходи, сказала, а то мозги вышибу!
– Почему со мной так невежливо обращаются? – надул губы Мурок. – Это у вас так принято – мучать новорожденных? Я еще не обсох от амниотической жидкости, а меня уже хотят убить!
Ванесса жалобно посмотрела на Креола. Тот равнодушно зевнул и сказал:
– Решай сама, ученица. Если хочешь, я испепелю его прямо здесь и сейчас – мне не трудно.
Ванесса открыла было рот… однако все же заколебалась. Конечно, у них с Муроком Вивисектором были разногласия, он проводил эксперименты над людьми и вообще похож на доктора Менгеле… но в своем ремесле он и в самом деле специалист, этого у него не отнять. Столь выдающимися умами нельзя так просто разбрасываться…
– Ладно, пусть живет… пока что… – неохотно согласилась девушка. – Но я буду лично за ним присматривать!
– Ты не пожалеешь об этом, деточка!
– Уже жалею. Кстати, что это за канат у вас такой?
Мурок проследил за взглядом Вон, понимающе улыбнулся и поднял с пола канатик, тянущийся от колбы-репликатора. Один его конец заканчивался где-то в глубинах биомагического прибора, другой крепился к животу Мурока. Залихватски перекинув этот шланг через руку, Мурок весело подмигнул и сказал:
– Это, деточка, моя пуповина. Правда, симпатичная?
Ванесса почувствовала легкую тошноту. На лице Креола тоже проступила брезгливость.
– К сожалению, мое тело еще недостаточно окрепло, – виновато развел руками Мурок. – Поэтому я пока что вынужден проводить большую часть времени в репликаторе. Но реабилитационный период уже заканчивается – с каждым днем я все дольше остаюсь на воздухе. Еще немного, и я окончательно рожусь. Правда, здорово?
– Я рассчитываю перерезать пуповину в конце этой восьмицы, повелитель Мурок, – сообщил Торай, вылезая из репликатора. – Ваша плацента уже начала подсыхать, и вы в ней практически не нуждаетесь. В принципе, вас можно выписать уже сейчас, но я бы все-таки рекомендовал повременить еще чуть-чуть.
– Ты всегда был хорошим учеником, Торай, – похвалил его Мурок. – Немножко слюнтяем, но талантливым. Я знал, что ты меня не подведешь.
– Это мой врачебный долг.
Глава 5
Проснувшись на следующее утро, Ванесса долго рассматривала потолок. Вставать не хотелось.
Вчера они посетили немало иххарийских достопримечательностей. Тивилдорм и Клевентин представили Креолу еще нескольких красных плащей, но до места в Совете Двенадцати те явно не дотягивали. Главной кандидаткой по-прежнему оставалась Кодера Ясновидящая, однако Ванессе почему-то не хотелось видеть на этой вертлявой стерве серый плащ.
Вон даже предложила переименовать Совет Двенадцати в Совет Одиннадцати. Какая разница, сколько именно там человек? Однако Тивилдорм сразу встал на дыбы, заслышав столь еретичное предложение.
Хотя сам когда-то вообще пытался распустить Совет и править единолично.
Так или иначе, ближайшее заседание Совета Двенадцати назначено на следующую восьмицу – и на него приглашены все красные плащи. Там в новых должностях утвердят профессора Лакластороса и троих воскрешенных колдунов – если, конечно, Креол насчет них не передумает. Там же будет избран и последний серый плащ, двенадцатый.
Кроме деловых поездок и встреч вчера было выкроено немного времени и для отдыха. Шамшуддин предложил Креолу с Ванессой посетить театральное представление. Будучи большим ценителем искусства, кушит-полукровка успел плотно познакомиться с богемной жизнью Иххария.
Ванесса предпочла бы дискотеку, но до подобного на Рари пока не додумались.
Зато театров, как выяснилось, в столице Серой Земли довольно много. Это развлечение – чуть ли не самое любимое у местного населения. Они с давних лет обожают пьесы – трагические, комические, любые.
Даже в мрачные времена ктулхуизма театры продолжали работать – среди колдунов тоже хватало ценителей этого искусства. Сам Бестельглосуд Хаос посещал чуть ли не каждую премьеру, а лучшие режиссеры пользовались его личным покровительством. Пользуясь снисходительным отношением властей, они порой позволяли себе вольности – подшучивали в своих спектаклях над Советом Двенадцати и даже над грозными Древними.
И это почти всегда сходило им с рук.
Почти, но все же не всегда. Когда, например, в одной пьесе появился злобный парализованный старикашка, в котором только слепой не разглядел бы пародию на Тахема Тьму, автору это с рук не сошло. В отличие от того же Бестельглосуда, Тахем ненавидел театр и не понимал шуток. Уже на следующий день после премьеры труппа была разогнана, а режиссер и автор пьесы бесследно исчезли.
Особо в Иххарии выделяются три театра. Первый из них, Армейский, отличается циклопическими размерами и сценой размером с футбольное поле. Первоначально его строили специально для развлечения солдат, однако со временем туда зачастили и гражданские – особенно их привлекли низкие цены. Представления Армейского театра славятся батальными сценами – профессионально поставленными, с огромным числом участников. Многие актеры – отставные и даже действующие военные.
Еще более популярный театр – Священный. Представления в нем шли удивительно нудные и неинтересные, утопающие в религиозном пафосе. Тем не менее, на них всегда был аншлаг. Объяснялось это тем, что в Священном театре трудилось несколько колдунов-иллюзионистов – одно время их возглавлял сам Стефаль Прекрасный. Благодаря их усилиям спектакли, крайне слабые сюжетно, отличались поистине фантастическими спецэффектами. Туда ходили, как в пещеру ужасов – поглазеть на кошмарных Древних, предстающих на сцене точно во плоти. Теперь, когда ктулхуизм стал запрещенным, Священный театр временно закрылся – на ремонт, переоборудование и смену репертуара.
Но всех затмевает главный иххарийский театр – Колдовской. Самый популярный, любимый даже крупными колдунами. На самом лучшем месте расположена роскошная правительственная ложа – только для членов Совета Двенадцати, буде кому-то из них захочется посетить представление. Именно там вчера и сидели Креол, Ванесса и Шамшуддин.
Сами по себе спектакли в Колдовском театре вполне обыкновенные – с небольшим количеством актеров и минимумом спецэффектов. Зато директором и бессменным режиссером там трудится Биземен Сказочник, лучший драматург Серой Земли. Он колдун, окончил факультет метеомагии, носит фиолетовый плащ – но славится отнюдь не заклинаниями, а литературным талантом. Каждая пьеса несравненного Биземена – настоящий шедевр.
«Король в маске» и «Туча мошкары», «Хозяева морей» и «Ужас во тьме», «Страшная месть» и «Четыре тысячи», «Гидромант и техномаг» и «Муж колдуньи», «Дочь тысячи демонов» и «Черный мост» – эти названия известны каждому жителю Серой Земли. Пьесы Биземена изобилуют убийствами и предательствами, в них множество тайн и загадок, каждая сцена напоена любовью и коварством, и их не рекомендуется смотреть детям. Многие основаны на реальных событиях – хотя имена всегда изменены, а действие перенесено за границу или в далекое прошлое.
Вчера Биземен Сказочник представил на суд зрителей свое последнее творение – упоительную драму «Смерть солдата». Ванесса смотрела на сцену со смешанными чувствами – нахальный драматург явно изобразил в главном герое Ригеллиона Одноглазого. Конечно, он переместил события в позапрошлый век, в один из султанатов Закатона – но понять, кто есть кто, не составляло труда.
Особенно тому, кто видел все собственными глазами.
В пьесе покойный Ригеллион (переименнованный в Хаймема Ликсирр-тха) предстал трагическим героем. Биземен омолодил его почти втрое, добавил любовную линию и изменил концовку – в измененном варианте герой погибал из-за предательства лучшего друга. Правда, убили его в спину, как и в реальности, но при совершенно иных обстоятельствах.
Креолу представление понравилось. Кажется, он не догадался, что за событие послужило основой для сюжета. Ванесса решила ему этого не говорить – неизвестно, как ее учитель к подобному отнесется. Может разозлиться, а может и обидеться – ведь как раз его самого из истории вырезали, заменив каким-то замухрышкой, лучшим другом главного героя.
Раздумья Ванессы были прерваны скрипнувшей дверью. В опочивальню вошла серокожая девушка лет восемнадцати – очень красивая, в ярко-розовой униформе с кружевным фартуком и чепчиком.
– Приятного вам утра, повелительница Ванесса, – прощебетала девушка. – Часы уже пробили девять утра – не хотите ли вы вставать?
– Да, пора уже, – приподнялась на подушках Вон. – А ты, собственно, кто?