Битва полчищ

Нет, Каро больше нравится в новой Серой Земле, чем в старой. Взять хотя бы место службы. Нести караул в прежней Промонцери Царука было страшно – на самом деле страшно! Постоянно какие-то тени, голоса… Не проходило месяца, чтобы кто-то из стражников не погиб.

А некоторые исчезали бесследно, и это было еще страшнее.

Но вла… Нъярлатхотеп разрушил прежнюю Цитадель Власти до основания. Его кошмарные щупальца не добрались только до глубочайших подземелий, хранящих самые ценные сокровища. Там все было покрыто противодемоническими печатями, и даже Посланец Древних не сумел сквозь них прорваться.

Зато все остальное утрачено безвозвратно. Библиотека, например – некоторые книги удалось спасти, но большая их часть так сильно пострадала от вторжения Нъярлатхотепа, что годилась только на растопку. Погибли алхимические лаборатории и поликлиника Мурока Вивисектора. Повелитель Мурок успел выпустить большую часть чудовищ, хотя и сам при этом едва не сгинул, но репликаторы пришлось создавать заново – как и атаноры, алхимические печи. Погибли кошмарные цитоплазмоиды, патрулировавшие по ночам коридоры.

Впрочем, нет худа без добра. Колдуны-зодчие три месяца отстраивали Промонцери Царука и воссоздали ее в куда лучшем виде. Ванесса Внезапная не желала возведения еще одного гигантского, наводящего тоску куба с тремя уродливыми пристройками, и король Ларии любезно прислал двух лучших своих архитекторов.

Теперь на главной городской площади возвышается здание удивительной красоты – с двенадцатью величественными башнями, огромным мраморным куполом, посеребренными воротами и разбитым вокруг цветником. Люди стали приезжать в Иххарий, чтобы только полюбоваться этим дивом.

К тому же нынешняя Промонцери Царука вдвое меньше прежней, и это тоже очень хорошо. Старое здание было чересчур уж огромным – изрядная часть помещений вообще ни для чего не служила. Просто копила пыль, грязь и колдовскую нечисть.

Издалека донесся легчайший звук. Кто-то шел по коридору. Очень тихие, вкрадчивые шаги. Днем их никто бы не услышал, но по ночам в Промонцери Царука царит безмолвие, а стражникам строго наказывают всегда держать уши раскрытыми. Каро моментально напрягся, вытянулся в струну и одновременно сжал пальцы на древке протазана. Если это лазутчик – ему не поздоровится.

Но секундой спустя плечи стражника облегченно опустились. Из темноты выступила тучная фигура в сером плаще. Клевентин Предатель, один из хозяев Серой Земли. На Каро он даже не взглянул – а тот, в свою очередь, стоял неподвижно, не шевеля ни единым членом. Дворцовому стражнику запрещено открывать рот, если только повелитель сам к нему не обратится.

Они обычно не обращались. Разве что Ванесса Внезапная иногда ни с того ни с сего начинала спрашивать, как им, стражникам, живется, хорошо ли платят, нет ли каких жалоб. Непривыкшие к такому обращению служаки всегда ужасно смущались и мямлили что-то невразумительное.

В отличие от молодого стражника, для которого встреча с серым плащом стала главным событием восьмицы, Клевентин вообще не заметил, что прошел мимо живого человека. Вся эта гречка была для него невидимой, пока не начинала мешаться под ногами.

Не сегодня-завтра Клевентин Предатель ожидал возвращения владыки Креола. А это плохо, очень плохо. План уже вступил в заключительную фазу, и владыка Креол – единственный, кто может как-то ему помешать. Клевентин очень надеялся успеть до его возвращения, но проклятые куклусы слишком затянули со строительством. Нелегко вести такие грандиозные работы в абсолютной тайне – Клевентин рассчитывал закончить все еще три месяца назад, но вот, не получилось…

И это означает, что ему все-таки придется прибегнуть к запасному варианту. Не хочется этого делать, но ничего не поделаешь, выбора нет.

Клевентин поднимался все выше, пока не добрался до Топазовой башни. Ларийские архитекторы, проектировавшие новую Промонцери Царука, украсили каждую из двенадцати башен самоцветом размером с хорошую тыкву. Поначалу это породило нездоровое волнение в народе, кое-кто из отчанных воров даже пытался похитить фантастические камни, но все стихло, когда стало известно, что это всего лишь гигантские стразы. Колдуны-зодчие сделали их очень убедительными, но любой ювелир мгновенно распознал бы подделку.

Именно в пентхаусе Топазовой башни Клевентин жил, когда наезжал в Иххарий. Примерно четыре месяца в году – остальное время он делил между родовым поместьем на юге Дрема и замком в Темных горах.

У большинства серых плащей две, а то и три квартиры. Исключение – верхняя тройка… и длик, конечно. Где живет этот член Совета, никто точно не знает. Клевентин как-то раз заходил в его пентхаус в Рубиновой башне, но там не было ни его самого, ни его вещей. Вообще никаких признаков того, что это место обитаемо.

Зато в Топазовой башне очень мило и уютно. Опрятная мебель, картины на стенах, в углу чучело медведя с серебряным подносом. Клевентин любил по вечерам сидеть здесь в мягком кресле, протянув ноги к пылающему камину. Компанию ему обычно составляли бутылка дорогого вина и какая-нибудь смазливая горничная.

Но сегодня Клевентин здесь совершенно один. Он тщательно запер за собой дверь и дважды перепроверил защитные чары. Полная, абсолютная маскировка – что бы ни произошло в этих покоях, вне их никто ничего не услышит.

Пусть владыка Креол сейчас в другом мире, а сильнейшая из телепаток давно мертва – это ничего не меняет. Серая Земля кишит колдунами. Иххарий кишит колдунами. Промонцери Царука кишит колдунами. И если кто-нибудь из них уловит хоть один магический всплеск…

В конце концов, Клевентин тут не плюшки печь собрался.

Хотя процесс в чем-то похож. Колдун щелчком пальцев зажег в камине огонь и с кряхтением водрузил на него огромный котел. Он налил воду, дождался, пока та закипит, а затем стал подбрасывать ингредиенты, сопровождая их чтением заклинания.

Свиное сердце. Две горсти истолченного мускатного ореха. Соус Хемкхаллеха. Сок авокадо. Кровь восемнадцатилетней девственницы. Перо из хвоста полярной совы. Три глаза вешапи.

Напоминает кулинарный рецепт, подумалось Клевентину. Только вот сварится в итоге совсем не суп…

Осталось добавить последний ингредиент. Частицу самого себя. Каплю собственной души – совсем крохотную, но ощутимую. Это словно рождение ребенка – ужасного, зловещего, очень могущественного ребенка.

– Шекншух текенгар ирмахан сале… – бормотал Клевентин, держа над котлом надрезанную ладонь.

Из раны струилась кровь – алая поначалу, она тут же становилась серебристой, испарялась, не успевая долететь до кипящей воды. А взамен оттуда поднималось нечто другое. Нечто невидимое, неосязаемое. Нечто нематериальное. Нечто, не имеющее формы и названия.

То самое, что Садкаличета Мысль когда-то назвала Пятым Заклинанием.

Клевентин Предатель отступил на несколько шагов. Теперь он был здесь уже не один. Кроме него в комнате присутствовало другое живое существо. Живое заклинание. Клевентин чувствовал его – чувствовал, как сверхплотную консистенцию маны. Маны, обретшей сознание и самость.

Именно Пятое Заклинание двести пятьдесят лет назад убило множество колдунов, в том числе и серых плащей. Чудовищный магический разум, питающийся активной маной, ищущий и «выпивающий» тех, у кого она в избытке. Страшное, почти неконтролируемое, практически непобедимое оружие, способное мгновенно обессилить, а затем высосать жизнь из любого колдуна… вообще любого существа.

Пятое Заклинание еще не осознало себя полностью. Сейчас оно медленно «осматривалось». Клевентин дорого бы дал, чтобы узнать, каким эта форма жизни «видит» окружающее. Материальный мир для него вообще не существует – только эфир, его сгустки, течения и ветра. Рассеянная мана, в изобилии везде присутствующая – бесполезный и безвредный планктон. Активная мана, присутствующая в заклинаниях и душах живых существ – пища.

И сейчас Пятое Заклинание обратило внимание на Клевентина.

Понимало ли оно, что смотрит на собственного создателя? Возможно, что нет. Но даже если бы понимало – это вряд ли бы что изменило. У Пятого Заклинания нет ничего даже отдаленно похожего на человеческие чувства. Оно руководствуется лишь двумя вещами – голодом и чувством самосохранения. Остаться в живых. Насытиться. Остальное не имеет значения.

Клевентин тоже неподвижно стоял и смотрел. Смотрел на бушующую эфирную бурю, неторопливо разворачивающую мановые щупальца. Смотрел на пробуждающееся из долгой спячки-небытия Пятое Заклинание.

И по коже у него бегали мурашки.

– Ты собираешься меня убить? – спросил колдун.

Да.

Это не было словом. Не было телепатическим сигналом. Это было… пониманием. Пятое Заклинание каким-то образом превращало свои мысли в факты. Факты, абсолютно понятные всем поблизости.

– Я не смогу тебя переубедить? – уточнил Клевентин.

Нет.

– Никак?

Назови хотя бы одну причину, по которой мне не следует этого делать.

Это было уже кое-что. Пятое Заклинание перестало отвечать односложно. Вступило в диалог. Клевентин слегка приободрился и сказал:

– Я могу дать тебе гораздо больше моей души. Сотни, тысячи душ!

Я получу их и без твоей помощи. Смирись и не пытайся бежать. Сейчас ты умрешь.

Клевентин почувствовал сильный шум в голове. Пятое Заклинание оказывает очень мощное гипнотическое воздействие. Обычный человек и даже более слабый колдун уже с радостной улыбкой шагал бы навстречу смерти.

Но Клевентин Предатель – колдун восьмого уровня. Он способен сопротивляться даже такому страшному внушению. Да, у него появилось желание расслабиться и спокойно умереть, но он отогнал его усилием воли.

Однако этого еще недостаточно, чтобы остаться в живых. Двести пятьдесят лет назад Пятое Заклинание убило пятерых колдунов восьмого уровня. Их сила воли была не слабее, чем у Клевентина.

Мановые щупальца Пятого Заклинания уже протянулись к Клевентину. Уже почти коснулись его. Уже… но тут он выхватил из кармана нечто вроде глиняной тарелки, испещренной сложными знаками, и Пятое Заклинание отдернулось, словно обожженное.

– Утихомирься, – приказал Клевентин. Его глаза стали злыми.

Что ты сделал? Что это за предмет?