Событие

Охранник преградивший им путь, не шевельнул ни одним мускулом, сохраняя то же угрюмое выражение лица. Подполковник также не спешил реагировать. Наконец, после полуминутного молчания приказал: Оружие, включая пистолеты, складываем на столе, становимся лицом к стене, готовимся к личному досмотру.

– А может вы просто наши удостоверения посмотрите? – всё ещё спокойным тоном спросил Карый.

– А может вы в жопу себе засунете ваши удостоверения? Я неясно сказал? Оружие на стол, сами мордами в стену! – в полный голос рявкнул багровеющий на глазах подполковник.

Оба его подчинённых отступили на шаг и взяли оружие на изготовку. В ту же секунду Сергей разложил приклад своего калашникова и сняв с предохранителя вложил его себе в плечо. Сделав два шага в сторону, добился, чтобы подполковник и один из бойцов находились на одной линии.

– Что?! Я ж тя щас…, -офицер-гвардеец полез в кобуру.

Андрей вскинул свой автомат как есть, не раскладывая и забыв, что патрон в патронник уже досылался в машине при встрече с «роженицей», передёрнул затвор. Звук цокающего по гранитному полу выпавшего патрона внёс особенную зловещесть в повисшую тишину. Ствол автомата покачивался перед лицом подполковника, а он застыл в позе ковбоя-дуэлянта из вестерна о диком западе схватившегося за револьвер.

Сергей заметил, что оба бойца с автоматами не оперировали затворами. А учитывая инструкции по правилам обращения с оружием, вряд ли они раньше досылали патроны. Следовательно сразу выстрелить они не могут, а передёрнуть боятся, понимая, что могут спровоцировать открытие огня. Глядя на разом переменившееся лицо здоровяка сержанта, который преградил им путь, Сергей практически не сомневался в выводах собственной интуиции. Здоровяк держал ствол направленным в грудь Алины, но если смотреть на их лица, то выглядело так, словно это Алина взяла гвардейца на мушку.

– Послушай полковник (Андрей решил повысить в звании бравого гвардейца-начальника), мы прибыли в помощь, как было договорено на утреннем совещании, где присутствовал и твой командир части. Если ты ничего об этом не знаешь, или есть другой приказ, то я с радостью пошлю вас тут всех на три буквы, и гребитесь с этой эвакуацией сами. Фэрштейн?

– У меня приказ никого с оружием не впускать, контролировать вход. Всех право-лево радикалов…

– Каких право-лево? Что ты несёшь, полковник? Я тебе удостоверение предлагал посмотреть. Своё оружие я никому не сдаю, разве что в обмен на карточку-заместитель.

Дальний от Сергея боец сменил опорную ногу и взялся рукой за ручку затвора.

– Передёрнешь, ляжешь на пол с дыркой в башке, понял? – предупредил Сергей.

Трое или четверо зевак, видимо подошедших поглазеть на причину грозных окриков, тут же скрылись за мраморными колонами фойе. Зато вместо них появились ещё трое нацгвардейцев уже с автоматами наперевес.

– Всё подполковник (снова был понижен в звании командир гвардейцев), обстановка накаляется и нам пора на выход. Объяснишь сам генералу Кудееву, почему от нашего райотдела не выставлена группа сопровождения. – Андрей отступил на шаг не сводя глаз с противника.

– Никуда вы не пойдёте! Ещё шаг, и мы откроем огонь! Нас больше, на нас бронежилеты и каски. – громко сказал подполковник, стараясь выдерживать всё тот же командный тон, но продолжая стоять в «ковбойской» стойке.

– Ой, не советую. – стоял кто-то стоящий за одной из колон за спинами нац. гвардейцев – В советские времена на убранство этого здания не поскупились, всё в мраморах и гранитах. Красота! Но вы в курсе, как от гранитного пола или стены рикошетит пуля из калашникова? А если вы все стрелять начнёте, то не то что в этом коридоре, и в фойе никого живого не останется. А ваши бронежилеты 2-го класса и каски, на такой дистанции держат пулю не лучше картонной коробки от цветного телевизора «Рекорд». Пан офицер Национальной Гвардии Украины, простите не помню вашей фамилии, а звания со спины не видно, – продолжил незнакомец за колонной, – Вас на кой хрен здесь поставили? У Вас был чёткий и понятный приказ и инструкции кого пускать, и кого не впускать. Устраивать войнушку с операми прибывшими к нам в подкрепление ни я, ни генерал Кудеев, ни даже наш мэр знаменитый своими неординарными решениями, приказа не давали. Верно?

Подполковник медленно повернулся на голос посмотреть на говорящего. И тут-же приняв новую стойку – «Смирно» извиняющимся тоном зачастил: – Откуда мне знать? Без формы с автоматами. Может бандиты? Сейчас такое время, бдительность не помешает. Я и говорю им, предъявите, пожалуйста документы, а они с автоматов целиться начали. А девка кто? Тоже опер? – было заметно, что полковник несказанно рад разрядившейся ситуации и теперь, пытаясь вернуть себе уверенность, будет ещё минут десять истекать красноречием.

– Господа хорошие, что вы столпились в прихожей? Проходите, будьте любезны. – поманил рукой оперов вышедший из-за колонны мужчина лет пятидесяти, одетый в куртку армейского кроя типа популярной в США м65, и потёртые джинсы заправленные в берцы высоких чёрных ботинок Коркоран Мародёр. Будучи рослым и крепким на вид, в своём франтоватом милитари-стайл, он выглядел «более военным», чем одутловатый подполковник в зелёном мешковатом костюме, выпирающий пузырями из под защитной «сбруи» бронежилета. Открытое, слегка смуглое лицо, короткий ёжик седеющих волос, и широкая улыбка – дополняли голливудский образ бывалого солдата на пенсии.

– Я видела этого мужика в кино. Называется фильм «Неудержимые». Он там играл Сильвестра Сталлоне. – в полголоса пошутила, в тоже время по журналистки точно подметила схожесть типажей Алина.

Андрей и Сергей опустили автоматы тут-же щёлкнув предохранителями, и не обращая внимание на всё ещё целящихся в них гвардейцев, прошли мимо них к улыбавшемуся мужчине.

– Константин Сергеевич, представился мужчина пожав руку Андрею. Я видел вас ночью на совещании в сессионном зале.

– Андрей Карый, можно без отчества. Странно, как вы запомнили меня среди стольких людей, с учётом того, что все были буквально раздавлены информацией и лично я вообще никого вокруг себя не видел.

– Вы сидели рядом с начальником Заречанского РОВД за табличками с фамилиями депутатов Ронин и Жапин, левое крыло практически на галёрке. – видя поползшие вверх брови Андрея, пояснил: – У меня хорошая память на лица, и запомнилась цепочка-ассоциаций из необычных фамилий Ронин-Япония-Джапан-Жапин.

– Сергей Вакуленко, в свою очередь представился Сергей, – Оперуполномоченный розыска. Старший, – зачем то уточнил.

– Алина Алабаш, штатный журналист местной газеты «Днепровские зори», – подала руку ладошкой вниз девушка, – И мне не терпится узнать аналогию на свою фамилию.

– Вы не опер? – вместо ответа делано удивился Константин Сергеевич. – Журналист?

– Во первых, я всё знаю. Во вторых всё что я знаю о ситуации сейчас, читатели нашей газеты и сами узнают в течении дня, кто раньше, кто позже из экстренных сообщений, которые готовятся на местном телеканале. Правильно? Так что вы можете меня не опасаться.

– Прямо гора с плеч, – снова улыбнулся мужчина. – Вы не представляете, как мне надоело опасаться! – он всё ещё держал её ладонь в своей и глядя девушке в глаза, слегка склонив голову, как бы не решаясь вместо рукопожатия поцеловать руку.

Вакуленко почувствовал неожиданно кольнувшее чувство ревности, заставившее его впервые за время знакомства, внимательнее присмотреться к внешности Алины.

Светло коричневые пряди волос блестели в лучах ламп дневного света (здесь, как и в РО никто не позаботился о экономии электроэнергии). Короткая стрижка с скошенной в правую сторону чёлкой, очень шла хозяйке, подчёркивая правильный овал лица, аккуратный носик и красивые, немного раскосые темные глаза.

«А ведь она совсем не накрашена», – отметил про себя Сергей. Он не знал как и во сколько она присоединилась к Карому, но вполне возможно, что у неё попросту не было времени на утренний марафет. Впрочем, выразительные глаза и чувственные губы вряд ли нуждались в каком-то особом обрамлении косметикой. Сергею было приятно смотреть на неё, но голос их нового знакомого заставил отвлечься от любования.

– Нам действительно сейчас нужен каждый экипаж, каждый человек и поверьте, мы очень ценим помощь полиции, – немного казённым языком начал было Константин Сергеевич, но затем словно опомнившись продолжил: – давайте отойдём от наших насупленных гвардейцев кардинала, которые всё ещё держаться за шпаги, и пройдём к кофемашине в фойе. Какой-то добрый человек, дай бог ему здоровья, взломал этот аппарат, и теперь можно наблюдать забавный аттракцион: вставляешь купюру в приёмник, выбираешь напиток, получаешь его, открываешь дверцу, достаёшь из коробочки свою же купюру и повторяешь цикл. Хотя бесплатный кофе можно получит в столовой в полуподвале, этот кофе с привкусом лёгкого криминала кажется мне гораздо вкуснее. Вот, приглашаю оценить.

– С удовольствием, – пробормотал Сергей действительно нуждавшийся в бодрящем напитке. Ему не нравился этот тип, он не доверял людям, предпочитающим нарочито-дурашливую манеру общения, но он чувствовал, что именно этот потёртый Джон Рембо расскажет всё, что знает о ситуации. А там уже Сергей сам для себя решит – помогать кому-то в чём-то или отправиться домой спать, в конце концов.

* * *

Взяв напитки у вендингового кофейного автомата, раньше всех очутившегося в коммунизме, все четверо стали с каким-то особым смаком, не спеша потягивать такой своевременный этим беспокойным утром напиток. Вокруг сновали люди перетаскивая картонные коробки и пластиковые чемоданы, или просто пробегая и не глядя по сторонам, поглощённые своими, наверняка, важнейшими задачами. Никто не кричал, скорее уместным был заговорщицкий, но громкий шепот. Как будто каждый нёс в себе тайну, которой можно было делиться со всеми, но только шепотом. Это выглядело действительно необычно.

– Сейчас мы пройдём ко мне, в так сказать «временный кабинет», где можно не только позавтракать, чем бог послал, но и послушать информацию по текущему положению дел. Как я уже сказал – нужна помощь. А помочь вы сможете только лишь целиком и полностью понимая ситуацию и… – несколько секунд Константин Сергеевич пытался подобрать слова: – и понимая ответственность перед самими собой и теми, кто вам дорог. – закончил он странно прозвучавшей фразой.

Последним допила свой латте Алина, и на удивление ловко с двух метров забросила стаканчик в урну. – Годы упорных тренировок в редакционном офисе, – подмигнула она Сергею. – Всё, можем идти на брифинг.

Вакуленко поймал себя на мысли, что возможно он подсознательно оттягивал время получения ответов. Не настаивал и не требовал немедленно всё рассказать и объяснить. В глубине души чувствуя, что привычный ему мир вот-вот рухнет, пытался вести себя так, словно впереди ещё вся жизнь с непременными атрибутами – долгими годами размеренной жизни и достойной старостью. Старался не обращать внимание на суету тех, кто уже «знал» или догадывался. На частый звук сирен спец. машин с улицы, на легковые автомобили гружённые каким-то домашним добром под самую крышу, совершенное отсутствие реакции окружающих на следы совсем недавнего землетрясения, словно теперь это не важнее, чем битая посуда в ресторане тонущего Титаника. Вокруг как-то по особенному светилось самое необычное утро в его жизни, и он проживал каждую его минуту, каждую секунду с необычайной чёткостью. Никуда не спеша.

Возможно его спутники были с ним «на одной волне» чувствуя что-то похожее. Потому на их лицах не было страха, напряжённости, агрессии. Хотя из всех четырёх входящих в довольно просторный кабинет, больше напоминавший комнату совещаний, похоже один Сергей не знал о ситуации ровным счётом ничего.

– Ну слава богу, вы вернулись! – услышали они от парня стоявшего посреди комнаты и сжавшего ладони на груди, как будто он молился. – Вы ушли ничего не сказав, – обращался парень к Константину Сергеевичу не глядя на других так, словно их и не было вовсе. – А я не знаю можно ли уже идти, или я могу быть полезен, а здесь все эти «штуки», – парень развёл руки указывая на несколько стоящих на полу пластиковых кофров опутанных чёрными кабелями, два компьютерных монитора на столе с какими-то постоянно обновляющимися данными, таблицами и графиками. Также на столе стояла большая аккумуляторная батарея, смотревшаяся уместней не на покрытой лаком деревянной столешнице, а под кабиной грузовика, – можно ли оставлять без присмотра? Вы же ушли ничего не сказав. – снова повторил парень, старательно избегая упрекающего тона.

– Паша, меня не было двадцать-максимум двадцать пять минут. Когда ты успел так соскучиться?

– У меня кот со вчерашнего утра не кормленный без присмотра. – как-то не к месту заметил парень, непонятно – отвечая на вопрос или наоборот – игнорируя его.

Вакуленко рассматривал парня с интересом. Тот как будто сошёл с экранов фильмов о диссидентах сталинских времён – худой, в очёчках с круглой оправой, брюках с двойными стрелками на каждой штанине, тёплом шерстяном свитере с новогодним принтом не очень уместном в конце апреля. Просительный, немного заискивающий тон, как у человека, привыкшего к незаслуженным побоям. Но в тоже время парень не выглядел жалко. Выглядел как человек, оказавшийся в совершенно несвойственной и непривычной ему обстановке, и оттого тушующийся.

– Паша, я задержу тебя до половины десятого, как и обещал. Остался час. Этот час ты продолжаешь мониторить ситуацию и докладывать. Кстати, что слышно от первой и второй групп?

– Возвращаются. Обе доложились с интервалом минут десять. Первая группа прибудет в течении часа. Должна, по крайней мере.

– Хорошо. Ретранслятор и тарелка?

– Работают штатно. Сигнал с тарелки неустойчивый, магнитные и атмосферные возмущения всё сильнее. Если и дальше пойдёт с такой динамикой ухудшения, через часа два останемся без связи. Радиосвязь также ухудшилась. Но пока качество 4 бала.

– А по всей этой светомузыке, – Константин Сергеевич обвёл рукой мониторы, – есть что сказать?

– Ничего нового, устойчивая тенденция плавного увеличения амплитуды и нарастания частоты толчков, но всё в рамках модели. А вот атмосферные явления уже выбиваются из тренда. Я попробовал просчитать…в общем, говоря простым языком, сингулярность атмосферной модели – вопрос ближайших двух часов.

– «Простым языком»? Паша, я просил тебя – самым-самым простым языком. Через пару часов будет как прежде светить солнце и петь птички, или на нас обрушаться небеса?