Зона притяжения

–О, боже, мой нос! – простонал я, приподнимая голову.

Новый приступ острой боли, казалось, пронзил мой череп насквозь. Я лег на спину и, глубоко выдохнув, задержал дыхание. Боль стала меньше. Укол действовал все лучше.

Робертсон уже был на ногах и протягивал мне руку.

–Добрынин, с вами все в порядке?

–Все нормально, просто дайте мне немного отдохнуть.

–Хорошо. Я пока пойду посмотрю, что с Осакой.

Слушая удаляющиеся шаги американца, я смотрел в ослепительно голубое небо, откуда нещадно палило летнее солнце. И если бы не черный дым то и дело накрывавший меня тенью, картина была бы совсем идиллической. Неожиданно я увидел, как небо прочертили несколько темных точек, одна из которых вспыхнула красным и тут же погасла. Остальные пропали из зоны видимости, скрывшись за горизонтом.

–Добрынин, идите сюда! Мне необходима помощь! – донесся до меня восклик астронавта.

Я заставил себя подняться и, подминая сухие колосья, потащился к Робертсону, который стоял на опушке и махал мне рукой.

–Лучше бы он бросил эти самые мешки. Господи упокой его душу… – мрачным голосом сказал американец, когда я вылез из ржаного моря.

Осака лежал почти у самого края лесополосы между деревьев, уткнувшись лицом в траву. На его спине лежал злосчастный аварийный запас, не спасший его от осколка, который вошел ему в затылок. Второй мешок валялся рядом.

Какая нелепая смерть, пронеслось у меня в голове, выжить после такой чудовищной передряги на орбите, добраться до земли и погибнуть от случайного осколка!

–Давайте решим, что делать. Может быть, стоит его перетащить?

–Зачем? Какая разница, где он будет лежать? Когда мы найдем помощь, его заберут.

–Это так, но я боюсь, что он просто-напросто сгорит. Разве вы не слышите, что огонь подступает все ближе?!

Огонь вокруг взорвавшегося челнока и вправду распространялся со зловещей быстротой. Характерный треск становился все громче, задымленность увеличивалась, на нас уже подул горячий воздух, словно струя из гигантского фена. Словом, пожар был совсем близко.

–Если мы будем тащить его, то сгорим сами! Нужно бежать!

–Давайте, по крайней мере, возьмем запас, раз уж он притащил его.

Мы подхватили мешок за лямки и быстрым шагом двинулись вперед. Огонь следовал за нами по пятам. Дым становился все гуще и затруднял дыхание. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, в ушах звенело, дышал я словно паровоз. При этом было невыносимо жарко: не меньше двадцати пяти-тридцати градусов, и пот лился с меня ручьями. Но благодаря допингу я шел и шел вперед, низко наклонив потяжелевшую голову.

–Добрынин, кажется впереди речка, – словно откуда-то издалека донесся голос моего спутника. –Давайте поднажмем.

Куда там! Я и так выжал из себя все возможное. Робертсон понял, что я уже не способен идти быстрее и, выдернув из моей руки лямку, стал нести рюкзак в одиночку. Наконец я увидел прямо перед собой кусты можжевельника, за которыми начиналось резкое углубление. И слетел вниз, плюхнувшись в грязь, посреди которой тек узенький ручеек мутной теплой воды. Встать самостоятельно я уже был не в состоянии и стал двигаться дальше на четвереньках, пока Робертсон не вытащил меня на противоположный берег. Там я устало рухнул в траву и замер, не в силах больше двигать ни одной конечностью.

Сквозь звон стоявший в ушах, я слышал, как Робертсон стал ковыряться в мешке, что-то ворча себе под нос. Моя попытка приподняться закончилась плачевно – содержимое желудка изверглось из меня на траву.

Отодвигаясь от собственной блевотины, я вдруг подумал, что завтрак я съел еще в космосе, а вытошнило меня уже на земле. Был в этом какой-то символизм. Так же и вселенная, не переварив наши глупые консервные банки, которые мы гордо именуем кораблями и станциями, отрыгнула их обратно за Землю. Мне казалось, что после такой страшной катастрофы человечество оправится еще не скоро, и я уже никогда не полечу в космос. Притяжение будет давить, давить и давить на меня, пока не вгонит в могилу…

Американец растормошил меня.

–Добрынин у вас сотрясение, выпейте, это должно помочь.

Он протянул мне флягу и маленькую белую капсулу. Честно говоря, я не был уверен, что смогу что-либо проглотить. Однако попытался это сделать. Капсула с трудом пролезла через горло и с большим глотком воды улетела в пищевод.

–Лежите на спине и не шевелитесь. Через пару минут она раствориться, – посоветовал мне Робертсон.

Но я бы обошелся и без его советов, потому что лежать – это единственное, что я сейчас мог.

Робертсон вынул из рюкзака радиостанцию и включил ее в режим сканирования, пытаясь уловить хоть какие-то осмысленные сигналы. Шум стал немного тише, но все равно заглушал любую волну в эфире.

Пожар тем временем подступил совсем близко к противоположному берегу и остановился, не в силах преодолеть водную преграду. Хорошо хоть ветер сносил дым в сторону от нас.

–Вы слышите?! – неожиданно спросил американец.

–Ничего кроме звона в ушах и треска из вашей станции.

–Да нет же! Что-то летит! – он вырубил звук и только тогда я услышал медленно нарастающий гул.

–Помощь! – радостно провозгласил Роберстон.

Не прошло и минуты, как примерно в двух километрах к северу от нас показался вертолет. Я осторожно приподнял голову, опасаясь новых приступов тошноты, и увидел, что он летит мимо нас.

Американец поспешно вынул из мешка ракетницу и запустил сигнальную ракету в воздух. Никакой реакции не последовало. Вертолет не изменил своего курса.

–Черт возьми! – ругнулся он и вновь включил радиостанцию.

На этот раз ему повезло больше. Сквозь грохот и треск до моих ушей донеслись несколько слов:

–«Сокол», говорит «Сокол»… «Гнездо»… Я тебя не слышу!…

–Я ничего не понимаю! Он говорит по-русски! Добрынин, попробуйте вы!

Он протянул мне микрофон и, продолжая держать его над моим лицом, добавил:

–Говорите же что-нибудь!

–Нам срочно нужна помощь! Космонавтам требуется помощь! Позывной «Буян»! Ответьте, «Сокол»! – прокричал я на сколько хватило сил.

Робертсон в надежде на скорый ответ переключил станцию на прием, но похоже, нас не услышали. Вертолет продолжал двигаться своим курсом и вскоре исчез за верхушками деревьев. Мы попробовали вызвать их еще раз, однако результат был тот же. В эфире слышались лишь грохот и треск.

–Почему они не услышали нас!? – недоумевал американец. –Ведь мы же их слышали!

–Возможно у них более мощный передатчик. И как мне кажется, они тоже безрезультатно пытались до кого-то докричаться.

С тяжким вздохом американец лег на траву.

–Это все ваш спутник… – принялся он за старую песню.

Пытаясь увести разговор в сторону, я спросил:

–А как же система оповещения?