Волчий камень

– Где ты была так долго?

– В полиции, – устало ответила Анита и села на кожаный диван.

– Где?

– В полиции… Алекс, повернись же, наконец, я не могу общаться с твоей спиной!

Максимов бросил перо, но не повернулся, продолжал сидеть лицом к окну.

– Позволь узнать: что ты делала в полиции?

– Давала показания.

– Тебя что, арестовали? По какому поводу?

Максимов не выдержал, вместе с жалобно заскрипевшим стулом развернулся, и Анита увидела его лицо. Увидела и в ужасе всплеснула руками.

– Dios mio, Алекс! Что случилось?

Левая бровь Максимова была кое-как заклеена пластырем, а под глазом виднелся неумело замазанный пудрой громадный синяк.

– Ты попал в уличную потасовку? На тебя на-пали?

Максимов смущенно закряхтел, встал из-за стола и, переместившись на диван, уселся рядом с женой. Попытался обнять ее за плечи, но ей было не до сантиментов. Отстранив протянутые для объятий руки, она коснулась пальцами его лба.

– Кошмар! Где ты набил такую шишку? Говори же, в конце концов!

– Дорогая, я все объясню. Мои друзья… те господа из Вольного гимнастического клуба, о которых я тебе рассказывал… преподали мне несколько уроков английского бокса. Ты не представляешь, какое это увлекательное занятие!

– Теперь представляю. Es increible![1 - Невероятно! (исп.)] Русский дворянин занимается боксом! Чем, скажи на милость, может привлечь воспитанного человека такая варварская забава?

– Нелли, ты не права, – мягко проговорил Максимов и взял супругу за руку. – Ты ничего не знаешь о боксе. Это целая философия, и я уверен, что скоро она завоюет мир.

– Это будет жутко! Ты хочешь сказать, что все вокруг начнут разбивать друг другу носы? Это же зверство, Алекс, самое настоящее зверство! И ты – ты в нем участвуешь?

Позапрошлой зимой Максимов возил жену в Тверскую губернию, в свое родовое поместье, и там она стала свидетельницей кулачного боя «стенка на стенку», когда на льду речки, делившей деревню пополам, сошлись десятка четыре здоровенных мужиков и начали дубасить друг друга почем зря. Анита, оцепенев, смотрела, как со смачным шлепаньем впечатываются в скулы пудовые кулачищи, как выползают из общей свалки поверженные гладиаторы с разбитыми в кровь губами, и это зрелище ввергло ее в шок. Она в сердцах сказала мужу, что Россия – страна диких гуннов, но он, разозлившись, ответил, что в Испании варварских обычаев не меньше – одна коррида чего стоит. Потом, когда эмоции остыли, Анита признала, что погорячилась, однако с тех пор при всяком упоминании о кулачном бое к горлу у нее подступала тош-нота.

Поэтому, когда Алекс сказал ей, что познакомился в Берлине с людьми, открывшими боксерский клуб, ее это не обрадовало. Любоваться, как добропорядочные с виду господа колошматят друг друга кулаками в толстых кожаных рукавицах… Что за удоволь-ствие!

– Лучше бы ты ходил на шахматные сеансы. Говорят, в Берлине есть несколько известных маэстро… Ты же так любишь умственные упражнения!

– Умственные упражнения должны дополняться физическими, – изрек Максимов. – Навыки бокса никому не повредят. Как я уже сказал, бокс перестал быть обыкновенной дракой. Теперь он стал чем-то сродни тем же шахматам, в нем есть своя стратегия, своя тактика. Если бы ты хоть раз пришла на показательные выступления в клуб, ты бы сама в этом убедилась.

– Идти в клуб?! Мне довольно вида твоей физиономии.

– Это от неопытности, – сказал Максимов, досадливо поморщившись. – Даю тебе слово, что через неделю-две я буду боксировать не хуже здешних любителей.

– А если тебя покалечат?

– Боксерские бои сейчас ограничены строгими условиями. После того, как десять лет назад были приняты «Правила лондонского призового ринга»…

– Лучше не продолжай! – Анита поднесла пальцы к вискам, делая вид, будто хочет заткнуть уши. – Не хочу слушать.

– Хорошо, не буду, – кротко согласился Максимов и, поймав супругу за запястье, поцеловал ее раскрытую ладонь. – Тогда расскажи, как ты оказалась в полиции. По всему видать, твоя история похлеще моей.

– Я тут ни при чем, – сказала она и откинулась на спинку дивана. – Сегодня на моих глазах умер Вельгунов.

– Как?!

Анита рассказала обо всем, что произошло возле ресторана «Лютер унд Вегнар». Максимов удивленно присвистнул.

– Так просто: взял и умер? От чего?

– Я дождалась результатов вскрытия. Судебный врач сказал, что причиной смерти стала остановка сердца.

– Но ты не поверила? Признайся!

– Трудно поверить, что у внешне здорового, нестарого еще человека вдруг по естественным причинам останавливается сердце. Я сразу подумала об отравлении и сказала об этом герру Ранке.

– Ранке? Кто это?

– Полицейский, которому поручено расследовать вельгуновское дело. Старичок с седыми бакенбардами, очень хорошо говорит по-французски. Мы долго разговаривали, и он убеждал меня, что мои подозрения необоснованны.

– Почему он так уверен?

– Полицейские эксперты сразу же изъяли бутылку с остатками вина, которая стояла на нашем столике. Содержимое проверили в лаборатории, никаких признаков отравы не нашли. Кроме того, есть еще одно важное обстоятельство: из этой бутылки мы пили вместе, а я, как видишь, жива.

– Сигара! Ты сказала, что перед смертью он курил сигару.

– По моей просьбе исследовали и окурок, который выпал у него из руки. Самая обычная американская сигара, никаких посторонних примесей.

– Ошибиться не могли?

– Это лишь предварительные исследования, ручаться нельзя. – Анита прикрыла глаза, новая загадка уже поселилась в ее голове. – Герр Ранке обещал перепроверить.

– Ты уже и с немецкой полицией успела сдружиться! – проговорил Максимов с некоторым недовольством.

– Тебя что-то не устраивает? Приличные люди, неглупые, обходительные. Не то что твои… как их?.. боксмейстеры.

– Вообще-то, они называют себя на английский манер – боксеры. И не говори о них так пренебрежительно: они тоже в большинстве своем умные и образованные. Среди них есть пять студентов университета, один ученый-физик и два…

– Алекс!

– Ладно, молчу. Не выпить ли нам чего-нибудь?

– Разве что чаю.

Максимов позвал Веронику, служанку, отправившуюся с господами в далекий путь по Европе, а Анита, полулежа на диване и сложив руки на груди, стала думать. Мысли вертелись вокруг сегодняшнего происшествия. Белое лицо Вельгунова… неестественно вывернутые в предсмертной судороге кисти рук… тлеющая сигара на тротуаре…