Фармацевт 4
Блюменталь снисходительно улыбнулся.
– Дорогой Алекс, вы ошибаетесь, конечно, мы не собираемся заниматься выпуском вашей продукции в фабричных масштабах. Вы только, что сами объяснили, почему в этом нет смысла. Нас не поймет ни одна надзорная структура. Как можно выпускать в промышленном масштабе лекарства, о взаимодействии которых с организмом мы ничего не знаем и не можем объяснить.
Поэтому концерн вполне устроит, если вы займетесь производством ваших гомеопатических, отлично себя зарекомендовавших средств, как вы говорите, кустарным способом. Сейчас, кстати, среди населения хорошим спросом пользуются различные БАДы. Если у вас есть соображения по производству таких добавок, мы с удовольствием примем участие в их исследовании. А реализацию вашей продукции мы возьмем на себя. И не сомневайтесь, ваш труд будет оплачиваться достойно, по крайней мере, вы будете зарабатывать не меньше, чем одиннадцать лет назад.
– Однако, вы меня удивили, – признался я. – То есть, вам не нужны мои секреты, а только результат?
Блюменталь пожал плечами.
– Херр Циммерман, Новартис представлен в большинстве стран мира, наши лекарства заслужили свою репутацию и прекрасно продаются.
Однако, периодически у нас возникают сложности с местными чиновниками. Вы, как бизнесмен отлично знаете, как они иногда решаются. Но периодически это приводит к непредсказуемым последствиям. А это потеря репутации, судебные разбирательства, шумиха в прессе.
Поэтому бывает легче пойти другим путем. К примеру, преподнести подарок руководителю управления санитарного надзора США в виде биологически активной добавки от облысения. Конечно, в США очень строго подходят к разрешениям на поставки импортных лекарств, но если у чиновника начнут расти волосы на голове, он, по крайней мере, не будет вставлять нам палки в колеса при проверке и специально затягивать этот вопрос.
Кто сможет сказать, что копеечное гомеопатическое средство является взяткой? Никто. – улыбнулся собеседник.
– Ну, если рассматривать ситуацию с такой точки зрения, тогда наше сотрудничество не исключено, – признался я. – Только есть один нюанс, вы, наверняка знаете, что фармацевтического образования у меня нет, а с врачебным дипломом, я не имею права изготавливать даже гомеопатические средства.
Блюменталь пренебрежительно махнул рукой.
– Алекс, вы же в прошлом смогли легко обойти это неудобство. Формально провизором в аптеке работала ваша жена. И она якобы изготовляла все ваши лекарства. А вы являлись владельцем аптечной сети, но по факту сами занимались лекарствами.
– Вы не правы, херр Блюменталь, моя жена и прочие работники аптечной сети занимались изготовлением большинства гомеопатических лекарств, – прервал я его слова.
– Ну, да, Ну, да, – усмехнулся тот. – За исключением именно тех лекарств, которые не залеживались на аптечных полках.
В общем, так, херр Циммерман, встреча с вами в основном была моей инициативой. Руководство нашего отдела ее поддержало.
Судя по вашим словам, вы не отвергаете наше предложение. В таком случае, мы будем готовить договор о сотрудничестве, естественно, никаких упоминаний о фармакологии в нем не будет. Пока точно, не скажу, но думаю, что будем заключать с вами договор, как с врачом консультантом. Учитывая, что вы долгое время пробыли в коме, и отстали от современных веяний в вашей основной специальности, мы можем оплатить вам учебу в психиатрической клинике по вашему выбору. Так, пока есть время, подумайте над этим предложением. Когда будет готов проект соглашения, я вам перезвоню.
– Повесил морковку перед носом, – насмешливо думал я, о предложении Блюменталя. В принципе, я мог пройти учебу и на свои кровные сбережения, после чего устроиться на работу в психиатрическую клинику. Психиатра со знанием русского языка на работу возьмут без проблем. И получать я буду приличную зарплату. Но есть другая возможность зарабатывать большие деньги, и мне предстоит выбирать из этих двух кормушек, как Буриданову, ослу, главное думать не очень долго, и не умереть с голодухи, как тот осел.
В задумчивости я возвращался в гостиницу, когда в кармане заиграл одну из моих любимых композиций, сотовый телефон.
– Riders on the storm, – пел мощным баритоном Джим Моррисон. Трудно сказать, чем я руководствовался, поставив именно эту песню. Ведь вроде бы никогда в жизни не рисковал оседлать шторм. Возможно и зря. А сейчас потаенные комплексы начинают вылезать.
– Папа, привет! – раздался в трубке взволнованный голос Герды, – я тебя не отвлекаю?
– Нет, милая, я ничем не занят, слушаю тебя внимательно.
– Пап, нам необходимо встретиться сегодня.
– Герда, что-то серьезное случилось? – встревожился я.
– Ну, да, – замялась дочка. – Не телефонный разговор.
– Хорошо, тогда я сегодня тебя навещу, скажи, когда можно подъехать.
– Давай к шести часам, я как раз ужин успею приготовить.
– Договорились, – сказал я и выключил телефон.
Неожиданный звонок резко переключил мои мысли. Теперь я только и думал, что там стряслось у Герды и чем можно ей помочь. Но раз обещает приготовить ужин, значит, не все так плохо.
С этими мыслями я зашел в гостиницу.
– Надо снять жилье, – в который раз подумал, беря ключ у портье. – Так все деньги просвистят мимо кассы.
Прилег с намерением поспать часа полтора, но не получилось. Постоянно возвращался в мыслях к дочке, и перебирал в голове ее возможные неприятности.
Ближе к шести часам собрался и направился на автобусную остановку.
В подъезде, когда я в него зашел, вкусно пахло жареным мясом. А когда Герда открыла мне дверь, то запах резко усилился.
Дочь была не одна, на кухне у столика сидела симпатичная девушка, испуганно глядящая на меня.
– Пап, познакомься, это моя подруга Элиза, мы с ней учимся в одной группе, – сообщила Герда.
Мы вежливо поздоровались, после чего мне было предложено сесть за этот же стол. Девица украдкой меня рассматривала, а я наблюдал за Гердой, крутившейся около плиты.
Увы, Герда жарила не мясо, а обычные сосиски, это я губу раскатал, понимаешь, надеялся, что моя студенточка научилась готовить.
Оставив Элизу дожаривать сосиски, Герда увела меня в комнату. Правда, в ее крохотной квартирке соблюдать интимность было затруднительно.
– Папа, ты должен помочь Элизе, – категорично заявила с дочь.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Герда, я никому ничего не должен, – сообщил ей в ответ.
– Ой, папа! Ты вечно, придираешься к словам! – возмутилась дочь.
Мысленно я улыбнулся.
Прошло одиннадцать лет, а Герда ничуть не изменилась, разговаривает, как будто их не было.
– Ну, давай рассказывай, что случилось у твоей подруги, хотя не факт, что я смогу ей помочь.
– Понимаешь, Элиза уже два года живет с молодым человеком, владельцем небольшой кампании, по окончанию университета они хотят пожениться.
– Ну, так в чем же дело? – удивился я. – Если хотят, кто им мешает? Тем более у будущего мужа с деньгами все в порядке.
– Дело в том, что Элиза бесплодна, – шепотом, сообщила Герда, – У нее ановуляция!
Улыбнувшись, я признался:
– Знаешь, милая, не забывай, что я врач-психиатр и в женских болезнях понимаю мало, вернее, почти ничего. Пусть твоя подруга лечится у гинеколога.
– Папа, ну что ты дураком прикидываешься, ты ведь понял, я хочу, чтобы ты ее вылечил.
– Почему? – задал я вполне логичный вопрос.
– Потому, что Карл тогда не узнает о ее болезни.
– Однако, Герда ты слишком хорошего мнения обо мне, откуда такая уверенность в том, что я могу ее вылечить?
– Папа, я знаю, ты можешь вылечить все, – с непоколебимой уверенностью сообщила дочь. – Мы с Яной за прошедшие годы ничем не болели, наша мама выглядит сейчас на тридцать лет, да и тебе никто не даст пятьдесят шесть. Я очень прошу, сделай что-нибудь для Элизки.
В ответ я развел руками.
– Увы, Герда, твой отец не бог и не волшебник. Мановением руки исцелить никого не могу.
– Но, папа, ты же вылечил меня тогда, много лет назад. У меня ведь, правда, был рак. Нам твой врач – онколог тогда долго покоя не давал. Мама с ним даже поругалась, из-за него мне пришлось несколько раз анализы сдавать.
Ты тогда давал мне какое-то лекарство типа зубной пасты. Может, ты и для Элизы такое сделаешь?
Я не на миг не сомневался в своем решении, когда твердо заявил дочери:
– Герда, я не специалист по женским болезням и помочь твоей подруге не могу. Надеюсь, ты не обещала ей ничего?
Глаза Герды наполнились слезами.
– Ну, я ей конкретно ничего не обещала, но намекнула, что возможно ты сможешь ей помочь, посоветуешь, какой-нибудь гомеопатический препарат.
Папочка, ты хоть поговори с ней, ты же врач, успокой ее хоть немного. Ну, пожалуйста!
Тяжко вздохнув, я согласился.
– Хорошо, давай поговорим.
Мы вернулись на кухню, где Элиза уже закончила с готовкой и увлеченно раскладывала сосиски по тарелкам.
Мы еле уместились за небольшим столиком. Герда и Элиза сидели напротив меня. И если Герда буквально пыхала здоровьем, то субтильная, худенькая Элиза здоровой явно не выглядела.
Хотя ела она с аппетитом и охотно болтала о всяких пустяках.
После ужина Герда осталась мыть посуду, а нас отправила в комнату.
Там я ненавязчиво начал расспрашивать девушку, удивляясь тому, что за прошедшие годы не забыл, как собирать анамнез.
– Мда, наверно, ановуляция у девицы это симптом другого заболевания, возможно анемии, – подумал я в какой-то момент. И решил посчитать пульс.
Взяв худенькое запястье в свою руку, сразу почувствовал, что пульс немного частит.
– Что же у тебя такое? – подумал я, и тут меня накрыло.
В ушах раздался звон, перед глазами поплыло окружающее, а пальцы, которыми я считал пульс, стали горячими.
– Херр Циммерман, что с вами?! – сквозь звон до меня донесся далекий голос Элизы.
– Папа, что случилось! – в комнату ворвалась Герда.
Вдвоем с Элизой они подняли меня со стула и повели к кровати, я еле переставлял, ставшие ватными ноги, хорошо, что до кровати было всего два шага.
Рухнув лицом вниз на покрывало, трудом повернулся на бок и успокаивающе улыбнулся Герде.
– Дочка, не волнуйся, сейчас все пройдет, у меня после комы иногда бывают такие приступы.
– Папа, может тебе нужно какое-нибудь лекарство? – взволновано спросила та.
– Нет, лучше сделай чай покрепче и сахара ложки три положи, – попросил я.
Туман перед глазами рассеивался, и я ободряюще улыбнулся обеим перепуганным девчонкам.
После чая мое состояние улучшилось, я встал и снова уселся за стол.
– Ну, все девочки, я уже в порядке, сейчас еще немного приду в себя и поеду в гостиницу на такси.
– Может, останешься у меня? – робко спросила Герда, о своей просьбе посмотреть подругу, она уже не вспоминала.
Но я отказался и, посидев еще немного, засобирался в гостиницу.
Сидя в такси, размышлял о случившемся приступе слабости. Что же случилось в тот момент, когда, держа руку на пульсе девушки, я подумал о возможном диагнозе?
А, скорее всего, случилось то, что я вылечил Элизу без всяких лекарств.
Но это еще не факт. Нужно бы осторожно выяснить у Герды, как дела у подруги.
Однако выяснять ничего не пришлось.
Следующим утром, когда я еще лежал в постели, зазвонил телефон.
Поднеся его к уху, я услышал возбужденный голос Герды.
– Папа! Ты представляешь? У Элизы сегодня утром начались месячные!
– Во-первых, доброе утро. А во-вторых, что теперь? Мне нужно обрадоваться? – спросил я.
– Ой, папа! Ты с утра заторможенный какой-то! Неужели непонятно. Если у Элизы начались месячные, значит, у нее все в порядке со здоровьем.
– Ну, я очень рад, передавай ей мои поздравления по этому поводу.
– Папа, – в голосе Герды появились интригующие нотки. – Мне почему-то кажется, что без тебя в этом деле не обошлось. Это ведь ты её вылечил?
– Герда, не говори глупостей, я тут не при чем, – начал отказываться я от приписываемых заслуг.
Мы поговорили еще несколько минут, и дочь первой закончила разговор, сообщив, что они с подругой собираются на учебу.
– Надеюсь, Герда не будет убеждать Элизу в том, что её месячные – это моя заслуга. Мне только этого не хватает, – думал я, начиная выбираться из постели.
После утреннего моциона я отправился в соседнее кафе, где под непременную турецкую музыку неторопливо завтракая начал обдумывать, что же произошло вчера, когда я дотронулся до Элизы.
Сорок лет назад, когда Витька Гребнев получил тяжелую черепно-мозговую травму, он умер, и в его тело вселилась моя сущность. Приобретя при этом сверхъестественную способность улучшать свойства лекарств.
Одиннадцать лет назад я вновь попал в аварию, и это тело получило тяжелую травму, гораздо тяжелее, чем в первый раз. Но мое Я не погибло и осталось в этом теле.
Если считать, что я вчера вылечил девушку, сам не подозревая от чего, логично предположить, что за время пребывания в коме моя способность к лечению изменилась и теперь я могу лечить не опосредованно через лекарства, а своим прикосновением. Какая жуть!
Теперь осталось понять, чем эта жуть может грозить лично мне? На первый взгляд ничем хорошим. Да и на второй тоже.
В итоге всех размышлений я пришел к выводу, что вчерашний случай ничего не доказывает. Все может быть чистой случайностью. И внезапное ухудшение самочувствия, и месячные Элизы. Так, что эти выводы требуют проверки, причем неоднократной. Главное, делать это так, чтобы на попасться на глаза слишком наблюдательным очевидцам.
При том, придется, видимо, учиться, как-то контролировать этот процесс. Вчера ведь все произошло спонтанно. Я начал считать пульс и подумал… А что я собственно подумал? Ведь именно эта мысль явилась триггером начавшегося лечения.
Долго ждать звонка Блюменталя не пришлось. Но три дня, проведенные в ожидании меня изрядно напрягли. Хотелось чего-то определенного, а безделье здорово утомляло. В какой-то момент я даже пожалел, что не отказался от предложения фармацевтического концерна. И даже начал вновь просматривать объявления о работе, пытаясь найти что-нибудь подходящее.
Поэтому, когда долгожданный звонок прозвучал, я почувствовал некое удовлетворение.
Беседа оказалась непродолжительной и плодотворной. После нее я собрал свои немногие вещи, сдал ключи от номера и отправился на автовокзал. Завтра меня ожидали в Базеле в штаб-квартире Новартиса.
Посмотрев расписание, решил ехать на автобусе, На нем успевал приехать в город к десяти вечера. А гостиницу мне уже забронировали.
Выйдя из автобуса, в темноте особой разницы между Базелем и Дюссельдорфом не заметил, взял такси и через пятнадцать минут уже устраивался в небольшой гостинице неподалеку от штаб-квартиры Новартиса.
Прохладным туманным утром я не спеша, шел к зданию фармацевтического концерна. Как ни странно, особого волнения не испытывал. Видимо атрофировалось с годами такое чувство. Или просто я не предчувствовал неожиданностей. Из намеков Блюменталя я понял, что отправлюсь на стажировку в одну из психиатрических клиник Швейцарии. Притом мне даже не придется ее оплачивать.
Подойдя к своей цели, я несколько растерялся. Хотя мне и сообщили, в какое здание нужно попасть, его еще надо было найти. Но, как говорят, язык до Киева доведет, поэтому, пройдясь по аллее в дубовой роще, я нашел молодую француженку, с удовольствием доведшую меня до нужного адреса. По дороге она ненавязчиво выведывала цель моего появления. Чем немало удивила. Списал это любопытство на особенность французского менталитета, вряд ли коренной швейцарец, или немец, стали задавать лишние вопросы.
Слушая ее невинную болтовню, я вдруг понял, что она кокетничает со мной.
И в первый раз за время, что прошло с момента выхода из комы, подумал, что мой возраст, оказывается не помеха и у меня вполне могут быть романы с женщинами. Долго задумываться об этом не пришлось, потому, что мы подошли к нужным дверям. Подавив желание предложить даме встретиться сегодня в кафе, поблагодарил ее и зашел вовнутрь.
После холодного тумана в вестибюле было неожиданно тепло. Чего от экономных швейцарцев я не ожидал. В моей гостинице было ненамного теплей, чем на улице.
Добравшись до нужного кабинета, обнаружил в нем несколько сотрудников сидящих за компьютерами.
Услышав мою фамилию, один из них пригласил меня к себе.
В отличие об Блюменталя Фабиан Шнайдер был сух и сдержан. Беседа наша была непродолжительной.
Во время разговора меня не отпускало чувство, что молодой мужчина лет тридцати хочет что-то у меня спросить, но стесняется. Поэтому в конце беседы на его обширной покрасневшей лысине появились даже капельки пота.
И все-таки он не выдержал, когда мы обговорили все вопросы, и я подписал необходимые документы он тихо, чтобы не услышали коллеги, уткнувшиеся в компьютеры, спросил:
– Херр Циммерман, я помню, что лет десять назад у нас в аптеках продавалось ваше гомеопатическое средство от облысения. Моему старшему брату оно помогло, до сих пор у него нет проблем с выпадением волос.
К сожалению, когда такая проблема возникла у меня, вашего средства в продаже уже не было. Могли бы вы что-то мне сказать по этому поводу?
Улыбнувшись, я пожал плечами.
– Увы, господин Шнайдер, на сегодняшний день, помочь вам ничем не могу.
По крайней мере, в ближайшие месяцы.
В глазах собеседника зажегся огонек надежды.
– То есть вы, господин Циммерман, не исключаете возобновления производства ваших лекарств? – спросил он.
– Все возможно, – туманно ответил я и распрощался с молодым человеком, весьма озабоченным увеличивающейся лысиной.
Итак, сегодня мне давался день на обустройство, тем более что к документам прилагался еще небольшой список арендуемого жилья с умеренной квартплатой в шаговой доступности от психиатрической клиники.
– Мелочь, а приятно.
С этой мыслью я отправился искать себе жилье на ближайшие два месяца. Именно столько времени мне будет нужно, чтобы ознакомиться с изменениями в лечении и диагностике психиатрических болезней случившимися за последние одиннадцать лет.
Так решил руководитель клиники профессор Карл Бремер, думаю, немалую роль в согласии на мое обучение под его руководством сыграла моя длительная кома, и возможность самому оценить с какими потерями вышел человек из подобного состояния.
Карты в моем телефоне еще не было, поэтому купил схему города в ближайшем киоске и пешком отправился по первому адресу, предварительно позвонив риэлтору. Когда я добрался до небольшого четырехэтажного здания, риэлтор уже нетерпеливо прохаживалась по двору. Понятия не имею, как она догадалась, что я именно тот, кто ей нужен, но полная высокая дама уже энергично шагала ко мне, протягивая руку, ее рукопожатие оказалось крепким, как мужское, сразу стало понятно, такая женщина не отступит ни перед какими трудностями.
И Ноа Дит оказалась именно такой. Под ее напором я даже не заметил, как мы прошли все этажи и оказались в мансарде. Мне вообще-то никогда не хотелось жить на чердаке.
Однако небольшая студия, тем не менее, понравилась, несмотря на косую крышу и окно, практически над головой.
– Ночью можно будет смотреть на звезды, – мелькнула смешная мысль.
Разумно решив, что добро от добра не ищут, я согласился снять эту квартиру и подписал предложенный договор.
По ходу разговора фрау Дит узнав, что я врач, начала разговаривать с еще большим уважением.
Расплатившись наличными, я вместе с риэлтором пока оставил свое временное место жительства. Фрау отправилась окучивать следующего клиента, а я закупать кое-какие мелочи для жизни.
Бродил я по городу очень долго. Знакомился с окрестностями. Надо сказать, что прием собственноручно сделанных тонизирующих напитков, весьма благоприятно повлиял на мое здоровье. Наверно поэтому я особо не утомился за время прогулки, не то, что было сразу после выписки из пансионата, когда одышка появлялась, стоило лишь немного ускорить шаг.
Перекусив в ближайшем бистро, я вернулся с покупками в свою квартиру и приступил к обустройству. Пока я планировал прожить здесь всего пару месяцев, но, кто его знает, что взбредет в голову моим работодателям, думать об этом лишний раз не хотелось, поэтому я включил телевизор и бездумно пялился полтора часа в экран, пока не потянуло в сон.
Психиатрическое отделение университетской клиники Базеля располагалось в отдельном трехэтажном здании, среди небольшого парка.
Как психиатра, проработавшего много лет в Советском Союзе, а потом в России меня удивило полное отсутствие охраны и закрытых дверей на входе. В коридоре за столом сидела миловидная девушка в цветастом платье.
Кроме нее вокруг никого не наблюдалось.
Узнав цель моего появления, она приветливо улыбнулась и подробно объяснила, как попасть к шефу, профессору Бремеру.
Сам профессор, когда я зашел в кабинет, бодро поднялся из-за стола и радостно поздоровался, как клещами схватив мою кисть.
– Натренировался на больных? – насмешливо подумал я.
Отпустив, наконец, мою руку, Бремер предложил мне сесть в удобное кресло и начал беседу. Сломал дистанцию он моментально, сказав:
– Алекс будем проще, отбросим эти ненужные церемонии, в нашей клинике, мы обращаемся друг к другу по именам.
– Никаких проблем, Карл, – легко отозвался я. – Так, действительно будет проще.
Минут десять мы говорили ни о чем, о погоде, последних новостях. Но вот Бремер принял озабоченный вид.
– Алекс, когда ко мне обратились из концерна Новартис с просьбой принять тебя на работу стажером, я был несколько озадачен. У нашей клиники имеется опыт повышения квалификации психиатров. Но у них пропуск в работе по профессии обычно был небольшим, год, два. Если же к нам приходил врач с целью получить новую специализацию, то это обычно был молодой человек.
А у тебя проблема, одиннадцать лет без практики, это серьезно. И возраст приличный.
Я улыбнулся.
– Карл, ты, как ни странно, упускаешь из вида одну вещь. Для меня этих одиннадцати лет не было. Для меня с момента попадания в автокатастрофу прошел всего лишь месяц. Я ничего не забыл, в моей голове это было, как вчера.
Бремер растерянно посмотрел на меня.
– Почему-то такое соображение мне в голову не пришло, – смущенно сообщил он. – Прошу прощения, Алекс, для меня, как специалиста это непростительно. Я должен был подумать о такой возможности. Кстати, ты не возражаешь, если за время работы в нашей клинике мы проведем некоторые исследования твоего организма? Тебя же наверно тоже интересуют эти данные?
Кстати, не будет ли нахальством с моей стороны попросить написать тебя небольшое эссе о лечении, ну хотя бы, вялотекущей болезни Блейлера. Просто хотелось бы посмотреть, как в твоей памяти сохранились профессиональные знания.
Меня данные обследования не интересовали. Тем более что перед выпиской мне сообщили результат компьютерной томографии головного мозга, по этим данным я уже должен был ослепнуть, оглохнуть и давным-давно умереть от опухоли гипофиза, Вот только я не умираю уже сорок лет с тех пор, как мне впервые поставили этот диагноз.
Зато предложение написать эссе мне понравилось. Видимо профессор желает чтобы я вышел из сухого изложения материала и раздвинул рамки «эссеизма» на медицинские темы. Ну что же, попробую его обрадовать, написав реферат в стиле эссе, если у меня, конечно, это получится.
Вслух же сообщил, что вполне понимаю интерес уважаемого профессора и согласен на обследование в его клинике. Желательно, правда, чтобы эти обследования не мешали моей работе. Что касается эссе, то попробую его написать, но за качество не отвечаю.
Конечно, Карл горячо заверил меня, что его клиника, известна на всю страну качеством подготовки специалистов и у меня будет возможность убедиться в этом самому. А мое эссе ему нужно, чтобы ретроспективно взглянуть на прошлое, ведь не каждый день встречаешь врача, для которого то, что было одиннадцать лет назад, всего лишь вчерашний день.
По окончанию беседы мы отправились знакомить меня с новым коллективом.
Коллектив встретил меня дружелюбно и с неким профессиональным интересом, ибо мою историю все прекрасно знали.
Знакомство много времени не заняло. Пришлось много улыбаться и пожимать руки, после чего доктора занялись своими делами. Поручив меня заботам старшего ординатора Магды Бернхайм, шеф удалился, а я начал вникать в работу клиники. Уже к вечеру чувствовал себя в родной стихии.
Через несколько дней, новизна схлынула полностью, и основное время заняла рутинная работа психиатра.
Сегодня день начался с приема амбулаторных больных. Их в клинике было большинство. Стационарные больные составляли весьма незначительное меньшинство. В отличие от российских больниц двери клиники всегда были открыты, и любой больной мог уйти домой, когда пожелает. Хотя единичные тяжелые больные присутствовали, и их приходилось держать в вязках, но об этом старались не говорить.