Тоннельщики

– Коля, – Богдан сжал плечо пилота, – до вахтовой станции мы и без вас долететь можем. Обучены управлять. Соображаешь? В крайнем случае автопилот вывезет.

– Муха, они точно «того»! Тили-тили?

– Уймись, балаболка! – Регина наградила пилота звучным подзатыльником. – Допросишься, Татьяне нажалуюсь, будешь пятый угол искать.

– Это запрещённый удар ниже пояса! – не сдавался Николай. – Мы, в отличие от вас, подписок не давали, сечёте?

– Что-то борзые вы тут на вольных хлебах стали, спасу нет, – усмехнулась Регина. – Чего надо, ироды? Говорите, пока я добрая.

– Птичка моя, я верил в твою сердечную доброту, спасай трепещащею… щея… вот же словечко придумали, – зачастил Олег. – Огонь страсти и безответной любви объял одинокое сердце. Твои девчушки, Рега, просто чудо, но мне бы сердечную тропу к одной из них пробить. Рыженькая незнакомка с пикантной родинкой на левой щёчке забрала любвеобильный орган…

– Орган у тебя в штанах.

– Не вели казнить, кормилица, вели слово молвить.

– Молви, несчастный.

– Поспособствуй, благодетельница, а? Век не забуду, мамой клянусь!

– Испортишь мне девочку, кастрирую на главной галерее. Подруливай вечером на брифинг. И не дай бог ты её обидишь или бросишь, я тебя… Ты меня понял? И причешись, пугало.

– Я знал, знал! Дай, я тебя расцелую! (Хрусть, хрусть!) Э-э, Богдан, намёк понятен… Хорош дурачиться. – Олег мгновенно сбросил шутовской тон и стал предельно серьёзным. – Спасибо, Регина. Так, ребятки, подходим к первому тоннельному кольцу, быстро по креслам и пристегнитесь, – включив громкую связь, Олег продублировал указание в пассажирский салон, – сейчас нас перебросят на вторую точку.

Сверху и с боков на катер величественно наплывала циклопическая круговая металлоконструкция с гигантскими шайбами внешних ускорителей на подвижных рампах. Николай вполголоса дублировал получаемые от диспетчера-оператора указания. Запустив коррекционные двигатели, штурмбот сместился на несколько километров вверх и влево. Казалось, что воронка силового конуса вспыхнула прямо перед носом катера. Миг, и окутавшееся коконом защитных полей судёнышко перенеслось на несколько десятков астрономических единиц.

– Лёгкая тошнота и головокружение – это нормально, – сказал в микрофон Олег. – Установку ещё не отъюстировали. Господа и обворожительные дамы, вон та сверкающая огнями шишка справа по курсу станет вашим домом на ближайшую вахту. Шак, Пташка, вас куда доставить?

– Правь к стыковке административного бокса, нам в кадры, – за двоих ответила Регина. – Душ прими и причесаться не забудь, Казанова.

– Прибыли, – глядя на несуразную конструкцию вахтовой станции, прошептал Богдан.

* * *

– Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону, – отчаянно фальшивя, пропел Богдан песенку из ремейка старинного голофильма, рассказывающего о мировых войнах двадцатого века.

Вращая между пальцев чип-карту с направлением на «точку семь», полученную в отделе кадров, Северов не мог избавиться от ощущения мерзкой подлянки, подкинутой ему кадровиками. И было с чего. Эзоповым языком или профессиональным слэнгом строителей космических тоннелей «точкой семь» называлась самая крайняя на текущий момент строительная площадка будущего кольца пространственного тоннеля. Отчего будущее? От того, что его ещё не существует, только чертежи и планы строительства. Глухомань в Пустоте, Тмутаракань у черта на куличках. Как известно, для определения координат в трёхмерном пространстве требуется шесть точек, размещённых на ограждающих искомый объект плоскостях, а седьмая, известная точка, задаёт направление движения. Пустотники зачастую заменяют обсценную лексику с отправлением оппонента в сексуально-пешеходную прогулку высококультурной фразой: «Иди-ка ты на точку семь».

– Куда тебя? – из кабинета отдела кадров с развёрнутым изображением ордера на заселение в женское общежитие всей подопечной дамской стайки, проецирующегося с наручного коммуникатора, выскочила до неприличия весёлая Регина. – Нас завтра отправляют на двадцать седьмое кольцо.

– Вот, – Богдан передал невесте чип. Подкинув девайс на ладони, та вставила его в разъём коммуникатора. Электронная «бумага» на голо моментально сменилась изощрённым сухим канцеляритом посылки главного энергетика вахты куда подальше, а конкретно на самый край строительства.

– «Точка семь»? – дёрнула бровями-крыльями Регина.

– Ага, «отстрел»[19 - Отстрел (профессиональный сленг) – переброс строительных материалов, грузов и персонала на новую точку строительства с помощью подпространственной установки (т. н. внешних гравитационных двигателей, другое наименование – силовая транспортная установка), смонтированной на кольце. После монтажа оборудования на кольце проводятся его испытания на эффективную рабочую дальность субсветового заброса с помощью эталонных грузов с установленными на них гравитационными маяками. Таким способом в зонах гравитационных аномалий определяется наиболее оптимальная нагрузка энергетических реакторов, смонтированных на тоннельном кольце при различных режимах работы силовых транспортных агрегатов. Сигналы маяков позволяют определить дальность заброса каждого отдельного груза и рассчитать зависимость дальности заброса в световых днях (годах) от затраченной энергии по упрощённой формуле 1 единица энергозатрат на 1 тонну, а также выверить расстояние для следующего кольца. В аномальных зонах расстояния между кольцами варьируются в зависимости от силы и вектора гравитационного воздействия, обычно в сторону уменьшения.] с твоего колечка. Пинком под зад, с глаз долой. По идее, начальником временной вахтовой станции должен был лететь Костя Улюкаев, но он загремел в больничку с пустотной лихорадкой, поэтому в приказном порядке в попу галактики забрасывают кого не жалко, но с кого можно спросить.

– Тебя, что ли?

– Меня. Нашли крайнего, выморозки Пустоты.

– Не ругайся. Иди ко мне, я тебя пожалею. Опять на монтаж реакторов?

– Если бы, – обречённо вздохнул Богдан, – на мою шею навешивают нулевой цикл, подготовку площадки под монтаж двадцать восьмого кольца и строительство энергоустановки. Это, называется, повысили в должности. Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. Писец, я в ауте, наверно, директору «пятидесятники» всю ночь нашёптывали заколотить меня куда-нибудь. «Энергетиков у нас как грязи, а специалистов, имеющих опыт работы в Пустоте на дальних аванпостах закрытых баз, наперечёт, а вот энергетиков с опытом работы по второму озвученному профилю по пальцам пересчитать!» – Богдан очень похоже передразнил главную штафирку отдела кадров. – Хреново быть на все руки мастером, их, как оказалось, обычно на все бочки затычками суют.

– Когда? – не стала рассусоливать невеста, с ходу задав главный волнующий её вопрос.

– «Большой Мул» с контейнерами отходит от пятого грузового терминала через три часа. «Отстрелят» вместе с ним.

– Плохо, – пригорюнилась Регина, – но у нас есть один положительный момент, дорогой.

– Это какой?

– Милый, у нас есть время проверить мою каюту в жилом блоке и пообедать. Ты не против такой программы?

– Только каюту или…

– А «или» как себя вести будешь! Что-то не вижу радости на лице.

– Какая тут радость, голодным лететь придётся.

– Держи хвост пистолетом, штурмовик! Нешто ты сомневаешься в бесконечной мудрости начальства, Пустота ему покрышкой? Иногда оно даже заботится о рабах своих, презентовав изгоям гравитационный передатчик с ящиком маяков. Мы будем любить друг друга на расстоянии и даже звонить на коммуникаторы. Клянусь хранить тебе верность.

– Это утешает, но там не будет тебя, и это угнетает. А верность обеспечена твоей лояльностью к компании. Дорогая, ты же не позволишь ей лишиться части контингента, состоящего из мускульных особей? Я не Отелло, женщин не душу, так и знай! Я мужикам за косые взгляды в твою сторону всем шеи сверну. Всех убью, один останусь, и это будет твоя вина!

– Идём, «угнетённый», время не резиновое, каюта не осмотрена, кровать не проверена, да и обед стынет. Мне совесть не позволит отправить тебя голодным, а на свернутые шеи плевать с орбиты.

* * *

Подключив чип-карту к проекционному столу, Богдан второй час кряду пытался разобраться в номенклатуре присланных с центрального участка грузов. Высветив заверенную заявку, накладную и акт приёмки-передачи товара, он тихо матерился через плотно сжатые зубы. Кладовщик Михеич, в миру звавшийся Ольгердом Михайловичем Михельсоном и являвший собой яркий образчик смешения кровей нескольких народов с разных планет, хотя с преобладанием фамильной еврейской части руды, и царствующим на костистом лице орлиным носом, незаметно слился в тёмный угол и не отсвечивал. Выходец с Синая шестым чувством улавливал, что для здоровья ему будет полезней молчать и лишний раз не вякать, иначе доведённый до ручки начальник участка примется кулаками рихтовать оригинальный образец для голофото. Хоть он лично ни в чём не виноват и совесть его чиста, аки горная вода, но змеиное племя снабженцев измазало репутацию несчастного еврея в нехороших отходах жизнедеятельности. Нехорошие люди, порой Михеичу становилось стыдно за свою принадлежность к властителям складких закромов. Вот за что его так подставляют? За что, Господи?

– Михеич, где тебя Пустота носит?! – рявкнули от стола.

– Здеся я, – вознося молитву всем известным богам, явил свой лик начальник склада.

– «Здеся», – передразнил Богдан, – дуй сюда…

Окончание фразы не приводится из морально-этических соображений, тем паче даже предлоги в ней несли яркую эмоциональную окраску. Видя, что гнев направлен в безбрежные просторы космоса и нацелен на поцов, сидящих за многие парсеки от заброшенного медвежьего угла неприметной галактической стройки, с характеристикой коллег Михеич согласился и на себя тираду не примерял.

– Так, – ткнув пальцем в центр висящей в воздухе голопроекции, Богдан провел светящуюся черту под номерами контейнера и пломбы, которой был опечатан «отстрелянный» на участок груз. – Сверяй, Михеич.

Жестом, свойственным сказочному волшебнику, а не двухметровому белобрысому громиле-викингу с орлиным шнобелем и масляными воловьими глазами, в которых застыла тысячелетняя скорбь еврейского народа, Михеич подвесил над столом снимки снятых с контейнеров пломб.

– Сходятся, – совместив номера и не обнаружив между порядком буквенно-цифровых рядов расхождений, уведомил он.

– Хорошо, – почесав затылок, процедил Богдан. – Плохо, что эти писульки не сходятся!

Кулак Северова пробил голографическое изображения накладной и счёта-фактуры.

– Пустоту их за ногу, где генераторы, я спрашиваю?! Где, мать их, расходники, регенерационные патроны и фильтры очистки, где монтажные камеры, газовые разрядники и топливные элементы? Где, я тебя спрашиваю? На кой ляд нам сдался солнечный парус и силовые установки внешних полей? А малые корректировщики и автономные навесные двигатели в какой анус запихивать прикажешь? Энергию где брать и жрать мы что будем, а? Молчишь?! Вот же хрень собачья!