Акамедия

Когда после месяца антисанитарии ты помыт, побрит, подстрижен, да еще сбрызнут одеколончиком, в четырех стенах гостиницы становится тесно.

После сдачи материалов промера на камеральную обработку группа из трех молодых офицеров решительно направилась в бар «Мадам Меллоти».

В течение месяца они испытывали целый ряд трудностей, связанных с бытом, работой и погодными условиями, на которые реагировали с пониманием и как-то с ними справлялись. Но была одна проблема, в отрыве от берега неразрешимая, – это отсутствие женщин. Правда, одна особь женского пола у них была – кошка Нюрка, но она проблему не решала.

Жизнь без девочек была грустна, как стихи Есенина. Даже Господь, видя безутешность Адама, стершего ладошки в кровь, сотворил ему Еву.

Обо всем заботилось начальство, а о половом минимуме нет. Во-первых, в СССР секса не было, а во-вторых, это шло вразрез с положениями Морального кодекса строителя коммунизма. Так моряк всю жизнь и маялся, разрываясь между любовью к морю и любовью к женщине.

Пехоте было проще, вернулся с маршброска, скинул портянки – и к Машке под бочок. А в море где ее возьмешь, Машку эту?

В баре первым делом заказали пиво. В знойной Африке холодное пиво – это как валидол для сердечника, освежает и повышает тонус. Не затягивая, заказали бутылочку джина, на этикетке которой красовался вепрь с веточкой можжевела на клыках. Закуска была по-африкански простой и скудной, какие-то орешки и сухофрукты, что, несомненно, ускорило созревание клиентов.

В тот момент, когда они уже заговорили о службе, к ним с грациозностью черной пантеры подсела эфиопка явно призывного возраста, но не в том смысле, что в армию пора, а с ударением на второй слог.

Честно говоря, определить возраст негритянки так же сложно, как и возраст китаянки. С уверенностью можно назвать только периоды до двадцати и после пятидесяти лет.

Абиссинка была настолько по-туземному привлекательна, что хочешь не хочешь, а захочешь!

Мозг у всех троих заработал, пьяные-пьяные, а извилинки похотливо зашевелились. Пробудились нейроны, которые начали передавать электрические импульсы в область междуножья, где они и генерировались, многократно усиливаясь.

Это между начальником и подчиненным команды проходят простым орально-слуховым путем, а в человеческом организме все куда как сложнее.

В момент, когда в междуножье накапливалась критическая масса, это самое междуножье обратной командой отключало мозг. Это как на корабле – «Принимаю командование на себя!» С этой минуты их действиями руководил не мозг, а главный первичный половой признак.

Их уже ничто не могло остановить – ни то, что они ее совершенно не понимали, ни липкий смрад ее парфюма, ни даже ее сходство с Анжелой Дэвис. Более того, их совершенно не интересовала ее партийная принадлежность, отношение к революции и степень поддержки товарища Менгисту, что было немаловажно в воюющей стране. Она интересовала их исключительно как набор отверстий.

Суетясь, наступая друг другу на пятки, они семенили вслед за сексуальной шоколадкой в апартаменты. Грех созревал, как яблоко в саду Эдема, – красные шторы, красное покрывало, красная лампа под потолком и доступная черная женщина.

Жрица любви оказалась настоящей профессионалкой-многостаночницей и с дикой африканской страстью поимела всю троицу, ощутимо облегчив их кошельки и тестикулы.

Утро выдалось тяжелым, похмелье лечили холодным, густо заваренным каркадэ. Допив трехлитровый бутыль с живительным напитком, они привели себя в порядок и спустились на завтрак. Для молодых людей самое главное в сексе – это рассказать о нем товарищам. Что они за завтраком и сделали. Передаваемый из уст в уста рассказ о половых достижениях трех богатырей обрастал все новыми подробностями. Во время обеда они уже ловили на себе взгляды зависти и восхищения.

Время шло, ППР заканчивался, и они уже готовились через пару дней уйти в море, как вдруг, а это всегда бывает вдруг, они почувствовали симптомы нехорошей болезни.

Доктора искали недолго. Он целыми днями пропадал на свалке за городской бойней, где собирал огромные рога буйволов, из которых делал сувениры. Майор медицинской службы Липучко готовился к выходу на пенсион и командировку в Эфиопию рассматривал как поощрительный приз за безупречную службу на флоте, как возможность заработать на безбедную старость и служебными делами старался себя не обременять.

– Товарищ майор, нам бы это.

– Что это?

– Ну это, провериться нужно, а то скоро в море и вообще.

– Что, всех троих?!

Молодежь дружно закивала головами.

– Ну вы даете, етить-косить!

В санчасти доктор отработанным движением взял мазки и сел у микроскопа. Прелюбодеи, переминаясь, ждали приговора, в душе надеясь на чудо.

Липучко повернулся, радостно потирая руки.

– Ну что ж, етить-косить, трипперок – он и в Африке трипперок.

Надежда на чудо рухнула, троица в полуобморочном состоянии готова была молиться на доктора.

– Да не тряситесь вы так! Я вас, етить-косить, быстро на ноги поставлю.

И, не затягивая в долгий ящик, вкатил каждому в зад добрую порцию бицилина.

Экспедиция работала как часы – плавсредства бороздили, эхолоты стрекотали, снабженцы подворовывали, а стукачи стучали. Естественно, такой яркий эпизод не мог пройти мимо особиста. Донос – любимый советский литературный жанр, синтез слова и дела государева.

Припертые к стенке неопровержимостью доказательств, греховодники-неудачники во всем сознались. Далее события развивались стремительно, уже вечером состоялся разбор полетов у начальника экспедиции. Кроме начальника присутствовали начальник политотдела, особист и доктор. Трое лейтенантов стояли по стойке смирно.

Начальник экспедиции на всякий случай решил уточнить детали.

– Майор Липучко, а у них точно триппер?

– Куда уж точней, етить-косить.

Начальник тяжело вздохнул, жалко ему было молодежь.

– Да, триппер – это вам не фунт изюма.

Все согласно закивали. Тут ведь какое дело, если бы они просто на бабе попались – это, конечно, нехорошо и даже наказуемо, но не более. С триппером дело обстояло гораздо сложнее.

К болезням на флоте относились по-разному, к примеру, против желтой лихорадки или желтухи командование ничего не имело, и заболевших даже жалели, чего нельзя сказать о триппере и других родственных болезнях. А уж триппер за границей – это уже того, это уже граничит с изменой Родине.

Доктор дал запоздалый совет:

– Хоть бы презервативами пользовались, что ли, етить-косить.

Начпо жалости к провинившимся не ведал и поставил жирную точку:

– Нравственность, товарищи, надежнее презервативов!

Особист чувствовал себя героем, не зря свой хлеб жевал, теперь можно ждать поощрения от начальства. Начальнику экспедиции все это радости не доставляло, хорошие ведь ребята, а теперь на карьере жирный крест.

– Вот тебе и черно-белая любовь, дружба народов, мать ее.

Участь их была незавидна, с учетом дерзости произошедшего, социальной опасности и отягчающих обстоятельств было принято решение вернуть их в Союз первым же самолетом.

Теперь они ловили на себе взгляды, полные сочувствия.

Ничего хорошего их дома не ждало, но, с другой стороны, не расстреляют же, а кто еще сможет похвастать эфиопским триппером? Будет что внукам рассказать!

???-666