Последний солдат королевы
Тук непрерывно находился на крепостных стенах. Контролировал укрепления, завоз смолы и камней, дров для сигнальных костров. На его плечах оставалась и эвакуация женщин и детей на Север за столицу.
Берстранд же вместе с графом Отто пытался организовать хоть какой-то контроль за беспрерывным потоком людей. Поиском лазутчиков занимались отборные части стражей короны и самые опытные контрразведчики.
К вечеру они втроем собрались в кабинете у герцога Берстранда, чтобы провести совещание.
Граф Отто, который немного опоздал, явился позже всех и занял скромное место в углу.
– Граф,– обратился к нему Берстранд,– какие результаты? Что-нибудь выяснили?
Отто поклонился и поднялся со своего места, по-строевому докладывая о проделанной работе.
– Мы запустили операцию “Бредень”. Пытаемся прочесывать и шерстить всех, кто проскальзывает в ворота Твердыни. На данный момент поток беженцев иссяк, но по началу никто их не контролировал, потому за первые несколько тысяч я ничего сказать не могу. Однако, могу с уверенностью заявить, что остальные пятнадцать тысяч семьсот тридцать два человека к лазутчикам врага никакого отношения не имеют.
– А что наши восставшие? Вы вышли на организатора этого беспредела?– Тук слегка наклонил голову в сторону Отто, так как плохо слышал одним ухом.
– Информации по восставшим нет…– пожал плечами граф.– Мы находимся в информационной блокаде. Наша агентурная сеть за пределами Твердыни практически уничтожена. Единственное, что нам стало известно, так это то, что все восставшие бывшие гладиаторы, руководит ими некто Зубр. Больше никаких данных о нем нет.
– Ты же понимаешь, Отто, что взяться он неоткуда не мог?– мягко спросил его Берстранд.
– Понимаю, но…
– Ясно!– буркнул недовольно Тук.– Что касается меня, то могу сказать, что ситуация с запасом еды и питьевой воды катастрофическая. Мы урезали ежедневную пайку до минимума, но даже так, мы протянем около трех дней. Потом начнется голод и недовольства простых людей, которое может вылиться в восстание уже в самой Твердыне.
Берстранд встал, прошелся по комнате, подошел к окну, слегка приоткрыв тяжелую пыльную штору. Его пальцы судорожно сжались и разжались от нервного напряжения. Окна его кабинета выходили во двор, заполненный длинными деревенскими телегами, возле которых прямо на мостовой сидели люди, активно что-то обсуждали, кто-то кушал, кто-то дремал, привалившись к колесу, где-то вдалеке заплакал грудной ребенок. Картина, которую увидел герцог радовать никак не могла.
– У нас есть три дня, чтобы что-то придумать…-задумчиво проговорил он, кусая тонкие бледные губы.
– Я бы осмелился уточнить, ваше сиятельство. Три дня у нас до кризиса…Думаю, восставшие нам такой роскоши не предоставят,– снова поднялся со своего места Отто,– если мои данные верны, то враг уже заканчивает форсирование Великой Реки. К утру они будут у стен Твердыни. Сразу на приступ конечно никто не пойдет, но в осаду мы попадем…А там три или неделя…не столь важно!
– А парень прав,– тяжело выдохнул Тук и переглянулся быстро с Берстрандом. Тот в ответ еле заметно кивнул, на секунду отвернувшись от окна, – и что вы, граф, предлагаете?
– Немедленно принять бой!– воинственно вздернул подбородок Отто.– Не мешкая, собрать все наличные силы в кулак и первыми нанести удар за пределами Твердыни. Пойма Великой реки подойдет как нельзя лучше для этого…
Берстранд с Туком снова переглянулись. За долгие годы дружбы они научились понимать друг друга без слов, только взглядами, в которых уже читалось принятое решение. Герцог наконец-то отошел от окна и подошел к рабочему столу, оперся на него обеими руками, обвел своих собеседников тяжелым взглядом, вздохнул, будто ныряя в глубокую бурную реку и проговорил:
– Значит так…Всем наличным силам стражей короны немедленно выдвинуться за стены Твердыни боевым порядком. Ополчению, составленному из местных жителей, походным порядком выдвинться следом. Руководство объединенными силами Рура беру на себя. Граф…– герцог вперил свой тяжелый взгляд янтарных глаз в Отто.– Ваша задача найти пробравшихся сюда лазутчиков. Хочешь запускай операцию “Бредень”, хочешь сеть, что хочешь делай…Но они должны быть! Надеются же восставшие на что-то…Тук, ты крепкий хозяйственник, делать в армии тебе нечего,– заметив вопросительный взгляд старейшины, сказал Берстранд,– будешь потихоньку отправлять из города через северные ворота часть беженцев, ну и фуражирование, и прочее, и прочее, прочее – это все на тебе.
Тук недовольно поморщился, но умом понимал, что в его возрасте и меч-то держать тяжеловато, а нестись в атаку, сломя голову, впереди всех на лихом коне и подавно, а потому согласился.
– Раз все определено, то мне необходимо приступать к своим обязанностям,– поднялся Отто, беспокойно поглядывая на окно, где в щель между шторами назойливо прибивалось робкое закатное солнце,– мне еще надо встретится с несколькими информаторами. Прошу прощения…– он уважительно поклонился, ожидая разрешения откланяться.
– Да…занимайся, Отто, можешь быть свободен.
Граф четко развернулся черз левое плечо и , чеканя шаг, вышел из кабинета. Вслед ему внимательно смотрели две пары глаз. Когда дверь закрылась с негромким стуком, а гул шагов затих вдалеке, Тук тихо проговорил:
– Ты ему веришь? Скользкий тип…
– Как самому себе,– отрывисто бросил Берстранд,– я его подобрал на улице много лет назад. Парень был немытый, одетый в какие-то лохмотья и голодный. Я его научил всему, что сам знал. Верность у него собачья!
– Дай, Единый!– глухо, будто про себя пробормотал Тук.
************************************************************************************************************************************************************
Дальний форт Твердыни издавна стоял полузаброшенный. Ходили слухи, что там частенько появляются призраки, а тонкая грань между миром живых и миром мертвых там стерта. Жители столицы обходили это место стороной. Стражи Короны не патрулировали этот район. Со временем Дальний форт превратился в прибежище разных банд и мелких воришек. Именно здесь спрятался беглый старейшина Редгорд, воскрешенная королева Катрина, некромант Олау и Маркус Флеминг вместе с несколькими поднятыми из мертвых королями Рура.
Отто выбрался туда поздней ночью, когда оранжевый шар солнца скрылся за черной полоской горизонта. “Завтра прольется большая кровь!”– подумал граф, наблюдая за лиловым небом.
Улица, ведущая к форту неожиданно сужалась к концу. Протискиваясь на своей лошади между узкими арками проходов, граф выехал на небольшую ровную площадку прямо перед фортом.
Неожиданно у него над головой раздался противный то ли писк, то ли свист. Конь под ним недовольно фыркнул, мотнул головой и встал на свечу. Не ожидавший такого граф вылетел из седла, не успев схватить поводья. Больно ударился спиной о каменную брусчатку. Дыхание перехватило, но он быстро перекатился и схватил свою трость, с которой никогда не расставался. Поднялся, огляделся…Свист затих. Конь отскочив в сторону нервно закусывал удила и перебирал копытами, стоя на месте.
Повеяло холодом, ледяным ветром и тьмой. Изо рта графа Отто вырвался клуб пара, а он лишь вытянул из своей трости узкий тонкий стилет, который не раз спасал ему жизнь в похожих ситуациях.
Граф осмотрелся. На стенах форта, на брусчатке площади отчетливо был виден тонкий слой синего льда, который быстро расползался словно зараза по всему вокруг. С удивлением граф ощутил, что лицо начинает покрываться тонким слоем изморози, а холодные оковы сжимают грудь, не давая вздохнуть.
Снова раздался то ли писк, то ли свист. Этого верный конь выдержать никак не мог. Он снова испуганно заржал и исчез в ближайшей арке, оставив Отто один на один с этим ледяным холодом.
Скорее на уровне чувств граф ощутил за спиной какое-то движение. Он резко развернулся на пятках взмахнув стилетом. Острая сталь разрезала лишь темноту позади него, и он отчетливо услышал истеричный смех, от которого мурашки побежали по коже. Голос слышался отовсюду, назойливо лез в уши, внутрь, а холод подбирался снаружи. Отто ощутил, что не в силах поднять правую руку. Она замерзла Покрылась льдом, а рука под его тонким слоем почернела. Смех продолжал давить на виски.
– Выходи! – закричал граф, падая на колени, но не чувствуя боли. Его сворачивала, гнула неведомая сила.– Это я…– с хрипом он выдавил из себя последние слова и казалось, что мир потух перед глазами, накрывшись серой пеленой, но эту пелену вдруг разорвал знакомый голос старейшины Редгорда:
– Маркус, хватит! Он и так все понял…– Редгорд с украшенным шрамом лицом вышел из темноты подворотни.
Лед медленно и нехотя стал отступать, сползая к рукам вышедшего следом за своим хозяином Флеминга. И только лишь тогда, когда последняя струйка ловко юркнула куда-то в область пальцев, Отто смог протолкнуть в свои легкие глоток воздуха. Озноб неожиданно прошел, оставляя после себя сильную слабость.
– Зачем?– немного очнувшись пробормотал граф.
– Чтобы ты знал кто твой хозяин,– зло бросил Редгорд,– чтобы и мысли у тебя не возникало переметнуться на другую сторону…
– Я…я верен тебе…
– Я знаю,– улыбнулся старейшина,– но вся верность людей держится на чувстве страха, а когда это чувство притупляется, то пропадает и верность. Я не хочу в тебе разочаровываться, Отто, мой мальчик…Что сегодня ты нам принес в клювике?
– Берстранд даст бой Зубру завтра прямо у стен Твердыни,– Отто никак еще не мог прийти в себя. Дышалось рывками, остаря боль сковывала легкие. Граф стоял согнувшись перед редгордом, будто в низком поклоне.
– Отлично! Настало время, которого мы так долго ждали…– улыбка исказило лицо старейшины еще больше, теперь, украшенное шрамом, оно стало походить на застывшую посмертную маску.– Ты остаешься в столице?
– Да, хозяин! Герцог посчитал, что именно тут я принесу больше пользы. Официальная версия – это поиск вражеских диверсантов, но мне кажется, что старик не особо надеется ни на свой полководческий талант, ни на талант Тука…
– Это плохо…-задумчиво произнес Редгорд, обойдя по кругу вокруг стоящего в той же согнутой позе Отто.– Как же ты собираешься его убить?
– По моей рекомендации Берстранд взял себе в адъютанты моего человека, молодого лейтенант Крида. Он в курсе заговора. Я пообещал ему все немыслимые блага, когда ловили Алкасара. Думаю, именно он возьмет на себя эту миссию…
– Отлично, то есть ты ликвидируешь Тука?
– Да, хозяин! Но…
– Что но?
– Даже если мы уничтожим всех, то никто права наследования за вами не признает. В памяти народа еще живы воспоминания о нашествии князя Валтасара…
– Для этого быдла у меня есть небольшой сюрприз, а тебе вникать в эти дела не стоит,– острое лезвие клинка коснулась незащищенной шеи графа, скользнула чуть ниже и остановилось на синей пульсирующей жилки. Оттог замер, не смея шевельнуться. – Ты меня понял, мой мальчик?
– Понял, хозяин,– как ни старался Отто сдержаться, вышло подобострастно и жалко.
– Лучше скажи , как продвигаются поиски колдуна?– лезвие исчезло от шеи так же быстро, как и появилось возле него. Тень старейшины уже стояла напротив. Рядом с молчавшим Флемингом, который игрался с тем самым льдом, то выпуская его из кончиков пальцев, то запихивая его обратно.
– Поиски по распоряжению Берстранда прекращены. Он отозвал всех стражей короны для защиты Твердыни.
– Значит он еще на свободе?!– взревел Редгорд, а Маркус, будто подчиняясь воле своего хозяина вдруг выплеснул снова ручейки льда, которые мгновенно преодолели несколько метров до графа Отто и захлестнули его с новой силой. Боль вместе с жутким обжигающим холодом скрутила его. Едва выпрямившись, он снова подломился в коленях, упал на них, стараясь вздохнуть.– Плохо…-спокойно заметил старейшина, мгновенно успокоившись. Лед снова освободил Отто из своего холодного плена.– Очень плохо, мой мальчик! Значит этот негодяй шатается невесть где и невесть в какой компании, а мы о нем не знаем ничего? Очень плохо…Он может нам помешать. Маркус?
Редгорд резко повернулся к своему товарищу – единственному, которому он мог хоть немножечко, но доверять. Флеминг, пожалуй, один и знал полный план мести старейшины.
– Да, хозяин?
– Необходимо послать письмо голубиной почтой нашему другу Ситхе.
– И что передать?
– Скажи, что гости у него слегка задержались. Им пора обратно.
Отто конечно же понял про кого идет речь, но никакого удивления не высказал. Он понимал, что решение уничтожить наследника и королеву Викторию – это объективная необходимость. И рано или поздно это решения принимать все равно пришлось бы.
************************************************************************************************************************************************************
Алкасар , Суворов и Орлинка выбрались из храма только к вечеру. Пока собрались, пока подготовились – ушло некоторое время, да и раздать последние указания Орлинке все же пришлось. Как никак, а в подчинении у нее был целый храм. За старшую она оставила жрицу Моряну, которая отличалась хорошей сообразительностью, совсем не монашиским любопытством, да и замешана она была краешком в этой истории.
Провианта брать много не стали. Болота располагались вниз по течению от храма Кремь в пойме Великой реки. Если по прямой, накатанной дороге, то идти часа два, но прямые дороги Рура для Алкасара и его товарищей были закрыты. Пришлось идти по лесу, немного смещаясь в сторону .
Лес не напоминал непролазную чащобу. Идти по нему было даже приятно. Суворов ощущал себя, как будто на прогулке, где-нибудь в Подмосковье. Хотя там таких лесов не найти. Исполинские сосны, шли вперемешку с дубовым подлеском. Мелкого кустарника почти не было. Но и зверья практически не встречалось. Один раз с ветки на ветку перебежала белка, вот и все живность, которая куда-то попряталась, то ли от незванных пришельцев, то ли еще по какой причине.
Шли недлинной колонной. Старались друг от друга не отставать. Впереди шел Суворов со своим туристическим опытом, позади него, стараясь идти след в след Орлинка, а позади всех колдун, который специально чуть подотстал, чтобы слышать, что у него творится за спиной, да и цветок смерти подозрительно жег грудь под стеклянным саркофагом.
Стараясь так, чтобы никто не видел, он достал его из-за пазухи. Цветок смерти шевелил своими шипами, с которых стекал яд.
– Да, ты проголодался!– догадался колдун.
Он из своего заплечного мешка выудил немного вяленной рыбы, которой их снабдили жрицы храма Кремь. Поставил на землю стеклянный саркофаг и приоткрыл крышку. В лицо пахнуло мерзикм запахом гнили. Колдун огляделся. Суворов и Орлинка шли далеко впереди, не оглядываясь. Пару минут у него было. Почему-то ему не хотелось показывать кому-либо свой цветок смерти, пусть даже это будут его друзья.
Алкасар подержал немного рыбину с длинным чешуйчатым хвостом над цветком. Дал почувствовать ему ее запах, а потом бросил прямо в середину. Колдун даже не заметил куда она провалилась. Ядовитые шипы будто сами вырвали ее у него из рук. Закрывшись, цветок заурчал довольно, засветился ярким желтым светом, а потом его шипы превратились в лепестки, яд перестал с них капать.
– Ну вот ты и покушал,– Алкасар отряхнул руки и встал с колен. Он разговаривал с цветком, как с разумным существом и не секунды не сомневался, что так и должно быть. Колдун чувствовал огромную энергетику от него.
Справившись с кормежкой, укрыв цветок смерти стеклянным саркофагом, спрятав его обратно за пазуху. Надо было срочно догонять Суворова и Орлинку, которые уже далеко ушли вперед.
Но сделав пару шагов, Алкасар замер, почувстовав повторное жжение в области груди. Это ощущение было странное и ни на что не похожее. Казалось цветок колдуна благодарил. По-своему, непонятно, но благодарил!
Тепло разливалось от сердца по всему телу. Коснулось висков. Голова закружилась. Земля с небом вдруг неожиданно поменялись местами. Колдун вдруг понял, что теряет сознание и падает на мягкую подстилку из еловых иголок. Сознание помутилось. Все перед глазами заволокло клубами дыма, сквозь который Алкасар увидел знакомую фигуру Виктории.
На руках королевы сидел маленький королевич. Эдвард играл с какой-то дощечкой. Щеки обоих впали. Они выглядели худыми и изможденными. Колдун хотел крикнуть им, подался всем телом вперед, стремясь коснуться родных ему людей. И самое удивительное, что Виктория, как будто почувствовала этот порыв мужа. Она вдруг резко повернулась к нему лицом, заплаканным и каким-то чужым, испуганным. Тихо проговорила:
– Спаси нас, Алкасар! Спаси! Мы в опасности!– голос ее слышался, будто через вату, глухо, но колдун все же смог разобрать эти слова.
Сил слышать этот крик не было. Он закрыл уши, зажмурил глаза, вскочил со своего места, как ужаленный. Мысль о том, что надо спасти свою семью, отдавалась с биением сердца в ушах. Алкасар не секунды не смоневался, что цветок хотел ему помочь.
Через секунду колдун уже догонял ушедших далеко вперед Асуворова и Орлинку.
Оказалось, что оторвались они от него не очень-то и далеко. Когда запыхавшийся Алкасар все-таки настиг их, то они сидели на берегу болота на старом пне огромного дуба и с тоской смотрели на темно-зеленую, покрытую ряской гладь воды.
– Что сидим? – колдун влетел на поляну, будто вихрь. Его глаза блестели от беспокойства, да и сам он был очень возбужден.
– Все,– спокойно ответил Саша,– хорошая дорога кончилась. Дальше болота!
– Вперед,– колдун неумолимо гнал маленький отряд. Из тонкой березы, стоящей на берегу трясины, он сделал шест и первым шагнул в воду, которая сразу стала ему практически до пояса. Настырная вода пролилась тонким ручейком в сапоги, обхватила железным обручом ноги. Колдун вдруг почувствовал, как ноги по самые щиколотки провалились в грязь, налипнувшую на ногах пудовыми гирями.
Нехотя, Орлинка и Суворов поднялись следом. Ступили в грязную воду, потревоженную Алкасаром. Девчонка тихо вскрикнула от холода, но, упрямо сжав губы, пошла вслед за чародеем. Саша замыкал отряд.
************************************************************************************************************************************************************
Тук-тук, тук-тук…В маленькое слюдяное окошко кто-то явственно стучался. Виктория испуганно обернулась на Ситху, сидящего в углу и сняла с колен сына.
– Там кто-то стучится…
– Я слышу,– гипнотезер открыл глаза и прошел к двери, краем глаза следя за королевой,– оставайтесь здесь! Я пойду проверю что там случилось.
Он вышел из зимовья, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы Виктория не догадалась причины непонятного стука.
На маленьком подоконнике сидел сизый голубь – посланец старейшины Редгорда и настойчиво клювом тарабанил в окно. На его морщинистой лапке был сбоку привязан свернутый в трубочку листок бумаги.
– Ах ты мой хороший,– Ситха погладил перышки почтальона и аккуратно отцепил письмо. В душе он уже примерно догадывался, какие известия ждут его, но до последнего верил, что старейшина не пойдет на это. Развернул листок. Глаза в начинающихся сумерках с трудом разглядели знакомый почерк, но слов рассмотреть было нельзя.
Гипнотезер прошел в комнату, поближе к горевшй свечи.
– Что это? – спросила Виктория, настороженно следя за действиями своего спасителя.
– Наши друзья в Руре прислали нам письмо. Возможно там что-то важное…-только под светом свечи Ситха смог рассмотреть, что же писал Редгорд.
“Ситха, завтра тяжелый день! Опасность жизни королевы миновала. Теперь их с сыном можно с легкостью отпустить царствовать…”
Только гипнотезер знал, что означают эти три короткие фразы – конец королеве Виктории и ее сына. Сердце сжалось предательски и заныло в груди. Несмотря на всю свою ненависть к короне, несмотря ни на что, Ситха сумел привязаться к этому патлатому мальчугану и к девушке за то время пока они находились в этой лачуге. Ему приходилось играть доброго дяденьку, который спасает их от смерти, играть с мальчонкой, беседовать с Викторией, успокаивать их, будто ничего не случится, а теперь…Не подчиниться приказу Редгорда он не имел права, но и убить собственными руками двух невинных он не мог. В конце-концов , Ситха не гипнотезер, а не убийца! Но что же делать?
Мысли путались…Лицо его приобрело сосредоточенное выражение, исказилось. Стали видны морщины и какая-то обреченность в глазах. Виктория промолчала, заметив это, хотя ей очень хотелось знать, что произошло, что заставило так измениться в лице гипнотезера.
“Девчонка и пацан полностью в моей власти,– подумал Ситха. Решение пришло неожиданно само, – мы находимся на болотах. Мне не придется их убивать. Только завезти куда подальше и заставить шагнуть в трясину. Да…именно так и следует поступить!”
Принятое решение заглушило боль в груди и чувство сострадания. Лицо Ситхи почти тут же приобрело мирное и невозмутимое выражение, как и всегда. Пользуясь этим, Виктория осмелилась задать вопрос:
– Что-то случилось?
– Да, моя королева,– голос Ситхи стало елейно-приторным и преувеличенно спокойным,– мне пришло письмо от наших друзей в Твердыне. Они сообщают нам, что Алкасар – государственный преступник пойман! Заключен в Башню Смерти. Все ждут вашего возвращения вместе с королевичем Эдвардом, чтобы вершить суд.
– Отлично!– искренне обрадовалась Виктория.– Сынок, мы скоро попадем домой,– сообщила она королевичу, который бродил по комнате, играя в какую-то игру,– вот утром и отправимся!
– Зачем утром?– притворно изумился Ситха.– Я знаю эти болота, как свои пять пальцев. Пройду по ним даже с закрытыми глазами. Так что не вижу смысла тянуть до утра. Нам надо немедленно собираться и отправляться в путь. Тем более, я, думаю, Ваше Величество, что и вам надоели эта лачуга и общество старого отшельника.
– От чего же?
– Бросьте, я знаю, какой я нудный и скучный бываю порой! Лучше собирайтесь,– улыбка словно приклееная не сходила с лица Ситхи, но если бы она не была под влиянием гипноза, то увидела насколько она фальшивая.
Сборы много времени не заняли. Виктория, как и малыш были без вещей. Ситха же закинул за спину свой дорожный мешок, да получше перепоясался пояском их воловьих жил. В сумерках они вышли из хижины лесника.
Ночь вступила в свои права. Луна взошла на небо серпом нарождающегося месяца, укрыв себя покрывалом из миллиардов звезд, которые светились серебристыми снежинками на черном небосводе. Дорожка , по которой они шли освещалась лунным лучом, потому никаких трудностей они не испытывали.
– Мам, а куда мы идем?– наивно спросил Эдвард, у которого слипались глаза. Он хотел спать и никуда не ходить. Его поведение было капризным и действовало на нервы Ситхе. Он начал сильно злиться от нудного , просящего голоса ребенка.
– Тихо!– цыкнул он, приложив палец к губам.– Не хватало нам еще привлечь какого-нибуль хищника на свою голову. Услышав это, малыш испуганно примолк и больше не делал никаких попыток поговорить. Виктория тоже спокойно шла позади, давая время гипнотезеры все обдумать.
“В конце концов привязанность ничего не значит. Я должен выполнить приказ, а все остальное побоку. Если вдруг на меня что-то найдет, и я их отпущу, то мне самому не жить…Редгорд предательства не прощает,– уговаривал сам себя мысленно Ситха,– решено! Отведу их к Смертельной Гати. Оттуда еще никто не смог выбраться. Болота непроходимы. Трясина под каждой кочкой…”
Дорога стала хуже. Деревья склонились над головой, плотнее сдвинув свои густые кроны, заслонив и без того не сильно яркий лунный свет. Повеяло запахом прелой воды и ряски. Королева настороженно огляделась и все-таки решила нарушить молчание:
– Ситха, куда ты нас ведешь? Это что болота?
От слов Виктории Ситха вздрогнул всем телом, показалось, что она его раскусила. Благо, темная ночь сумела спрятать его явственный испуг.
– Ваше Величество, верно! Мы идем краем болот. Это самый близкий путь к Твердыне. Не извольте беспокоиться. Выведу в лучшем виде…
– Но…
– Ваше Величество,– прервал ее Ситха, резко повернувшись лицом к королеве. Поймал глазами ее взгляд. Лицо Виктории слегка обожгло холодом. Она почувствовала, как разум мутнеет, укрываясь серо-сизой пеленой, сквозь которую, плотную как вата, она с трудом услышала голос Ситхи,– мы идем кратчайшим путем в столице. Вы в безопасности.
Ситха старался приложить все усилия, чтобы королева поверила , и гипноз удался. Именно так все и вышло! Виктория согласно кивнула, вперив бессмысленный взгляд куда-то вперед и пошла вслед за Ситхой. Малыш плелся позади, держась за длинную юбку.
Минут через пятнадцать почва под ногами стала влажная илистая, кое-где стали проглядываться лужицы, в которые в потемках с удовольствием наступал королевич. Постепенно ноги уже с трудом удавалось вырвать из объятий болотного плена. Гипнотезер понял, что они приближаются к смертельной гати. Глухо ухнул филин и перелетел с ветки на ветку. Мурашки побежали по коже даже у самого Ситхи, а вот заколдованная королева не обратила на птицу никакого внимания.
