Свечи жгу. Стихи

и пистолеты,
и ветерана слушаем рассказ.
И только поле не меняет цвет —
меняет вид:
фашист не топает по полю.
Машины времени не будет. Нет.
(И хорошо. И с этим я не спорю.)
Но как-то странно исчезает жизнь,
как будто не было событий.
Солдатик мёртвый неизвестно где лежит —
и жизнь ещё полна открытий.
Но столько повидала жизнь,
что в самый раз
концу быть света.
Но ходим по земле,
земля дрожит —
теперь у каждого в руках ракета,
и взрыв страшнее пистолета.

ДОЛГО СПЛЮ

позавидуешь железу
не уложишь спать гранит
я в морскую жизнь не лезу
но там жизнь с утра кипит

нет синхронности с рассветом
и не будет никогда
но хотел бы своим цветом
показаться как вода

и чтоб следом следом следом
отразились облака
но я сплю
ведь я не еду
на поимку судака

подниматься очень рано
это всё-таки почёт
кто встаёт тому в карманы
или в душу бог даёт

ничего ещё не знаю
спит сознание ещё
может в мамонта кидаю
я уже копьё своё

может сам бегу и прячусь
динозавриков страшась
я ребята не ребячусь
хотя есть такая страсть

если спишь ты долго-долго
мир не станет долго ждать
птицы страшные над Волгой
могут вскорости летать

будет мир уже не прежним
будет снова одинок
а ведь сладко
а ведь нежно
я продрых без задних ног

надо мной кричали чайки
и наверно вороньё
и горилла в моей майке
смотрит в зеркало моё

У ПЯТНАДЦАТИ ДВЕРЕЙ

Россия, забери меня в страну,
когда я крепенько засну.

В твою, в мою, короче – в нашу,
верни меня, Шатайло Сашу.

Верни меня, как ты умеешь,
хоть на коне, когда стемнеет.

Хоть на воздушном змее полечу:
ты запусти его – я захвачу!

Но знаешь ты, что лишь во сне
я окажусь в своей стране.

И знаю я – и ты во сне
вернёшь нас всех, кто жил в стране.

Давай заснём. Чтоб как-то поскорей
проснулись – у пятнадцати – дверей.

ВОЗВРАЩАЕТСЯ ЛИЦО

Мне интересен Свет,
что воскресил Христа.
Ему ведь тоже это интересно.
В небесной черни
новая звезда
рождается
погибшей вместо.