Первый пар. Стихотворения

мой голубок почтовый,
мой паровозик с огненной трубой,
мой юный стих с мешком пудовым
на худенькой спине дугой.
Мой стих,
моё родное и щемящее,
мой салабон с рублём в руке,
мой стих болит по-настоящему,
как-будто сын мой вдалеке.
И я тянусь к стиху, как к сыну,
кудряшки строчек теребя:
«Сынок,
я сам куплю себе машину,
не нагружай ты так себя!..
Гуляй по городу Воронежу,
кружись, как мелкие клочки…»
Но вот в газету строчки вложены,
как глазки, ножки, кулачки!
О, белы рученьки мои!
Бесхитростные карты.
Так белые цветы земли
видны под грязной
рубашонкой марта!

Но я приеду, помогу —
молоть муку или цементом шлёпать, —
я буду грязным на снегу,
я буду… хитрой попой.
Как хорошо,
что я чужой.
И в ожидании – смешной.
Я не был никогда в Воронеже.
(И буду ли? Хотел бы быть!)
Но и сейчас
цветком ухоженным
могу все розы перепить!

ИНОПЛАНЕТЯНЕ

Загляделась луна на погост.
Приутихли злые старухи.
А снежинки хохочут до слёз:
моет кошка лапкою ухо.

МОНОЛИТ

Одинокие лодки рассвета,
листопадный журчит туман…
Тишиной и людьми
надетый,
вьётся жизни моей…
талисман!
Здравствуй, детство!
С песком самосвалы,
дядей Толей раздавленный велосипед.
Здравствуй, Таня!
Ты меня целовала
и оставила след.
Я как ветер,
как радостный ветер,
нагоняю
заветные дни, —
далеко они, путь их светел,
как и сами в дороге они…
Море счастья…
Действительно, море!
Но кричат
облака надо мной,
что по морю плавает горе
горькой глыбою ледяной…
Нету бабушки,
нету деда,
нет Маланьи, нет Пети с женой,
нет Андрея – напротив соседа,
а вообще-то, есть кто живой?!
Наша Таня теперь
одесситка.
Сашка в Царстве,
песочный мой друг…
Открывай же, калитку,
Витька,
ты единственный, Цымбалюк!
Тарахтел твой велик по улице,
под моторчиком, на ура…
Дай же,
Витька,
мне в улицу сунуться,
дай мне шкуру мою… До утра!..