ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Прова матушка твоя – это дело для настоящих богатырей. Иди, лучше, гвоздей принеси.
(Емеля отошёл, копается в ящике)
ЕМЕЛЯ:
Маманя, а молоток где?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Без молотка обойдемся! Давай гвозди.
(Прибежал, отдает гвозди)
ВЕДУЩИЙ:
И протянул Емеля гвозди Муромцу, а сам стал смотреть, как богатыри ловко развернули шкуру Горыныча на стене и гвоздями прибили её, используя вместо молотка свой кулак.
(звук ударов кулаком в стену).
МАРФА:
Вот это мужчины. Не то что ты доходяга.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Вот! Настоящее тебе экибано получается! Сейчас еще хвост прибью, и крылья ему растопырим, чтобы казалось, что он, как бы летит.
ЕМЕЛЯ:
Жуть какая. Ладно, висит, словно живой!
У меня даже в горле пересохло!..
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
Между пятой и шестой промежуток не большой!..
ВЕДУЩИЙ:
После шестой кружки богатыри слегка опьянели. Шкура Горыныча прибитая Ильей Муромцем красовалась на стене и отливала в свете лучины блеском чешуи. Емеля с матерью стояли напротив и не могли налюбоваться красотой радужных переливов гада реликтового.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А не испить ли нам холодной водицы!? А!? Селедка Марфа, у тебя, больно уж соленая…
ЕМЕЛЯ:
(хмельным голосом)
Маманя! Маманя – подай водицы холодной Муромцу. Пусть богатырь себе горло промочет, а то не ровен час засохнет, аки рептилоид реликтовый…
МАРФА:
А водицы – то, Емелюшка, не—ту—ти…
ЕМЕЛЯ:
Как это, не—ту—ти!? Вы что, маманя!?
МАРФА:
А откель ей взяться? Ты окаянный, цельный день клопов на печи моришь, а у меня сил нет до проруби ходить. Сходи, сынок, да мозги себе продуй, чай разум к тебе и возвернётся…
ЕМЕЛЯ:
А чёго это я? Сама сходи!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
бьет кулаком по столу
Не гневи, мать, отрок! Она тебе жизнь дала!
(шлепает Емеле подзатыльник)
Уважать должон!
ЕМЕЛЯ:
Ты, себя Илья, вспомни! Тридцать лет и три года кирпич на печи своими боками шлифовал! Наверное, лен был? Маманя тебя даже с ложки кормила!..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Хвор я был… Того и кормила!
ЕМЕЛЯ:
Ты – хвор!?
(Емеля истерически смеется)
ЕМЕЛЯ:
Да ты свою репу в зерцало зрил? Да об твою рожу, Илюша, можно цуценят насмерть бить! Чай с Горынычем совладал, аки с куренком…
(Емеля истерически смеется)