Шут специального назначения

– Цирк.

– И что умеешь?

– Многое, – ответил я. Не по уставу, конечно, зато честно.

За редким исключением все сподобившиеся появиться на свет не инвалидами цирковые детишки начинают обучаться всему понемногу чуть ли не с пеленок и вскоре появляются на публике. Лично я стал каждый вечер выходить на манеж с одиннадцати лет, кое у кого это случилось много раньше.

А потом, уже в училище, мы с Валеркой ставили номера-пародии, с ними же и выступали. Передразнивали жонглеров, гимнастов с акробатами, канатоходцев и даже иллюзионистов. А сделать пародию на какой угодно жанр без навыков в этом самом жанре невозможно.

Взять хотя бы номер с канатом. Если бы я не умел по нему ходить, то грохнулся бы сразу. И вызвал бы этим у почтенной публики не веселый смех, а в лучшем случае – брезгливую жалость. А так, бодро прошагав метров пять, я терял равновесие и начинал выделывать ногами кренделя, хвататься за воздух, визжать как резаный, в общем, сражаться за жизнь над бездонной пропастью глубиной около метра. Валерка тем временем суматошно носился взад-вперед, заплетаясь в ногах и пытаясь поймать меня в гигантский сачок. В итоге он же меня и ронял. На себя.

– У нас через месяц день части. Сможешь выступить?

– Конечно, – бодро ответил я. – Только нужен костюм и кое-какой реквизит.

– Н-да, – пригорюнился полковник. – Со средства?ми у нас не очень. Может?..

– Попробую что-нибудь придумать, – задумчиво, изо всех сил сдерживая рвущуюся наружу радость, проговорил я. – Думаю, друзья в Москве чем-нибудь помогут.

– Вот и здорово, – он заулыбался, – молодец, – и прихлопнул ладонью по гладкой столешнице пустого, без единой бумажки, стола. – Поступаешь в распоряжение начальника клуба.

Пять дней служебной командировки прошли просто замечательно, было потом о чем вспомнить. Жаль только, пролетели как один миг. Я возвратился назад победителем со всем необходимым для выступления барахлом из собственных запасов. В том же самом автобусе, что два месяца назад, нагло покуривая в одно лицо в салоне.

Не могу сказать, что мой дебют в качестве военного артиста прошел удачно. Великолепно, черт подери, я бы даже сказал, триумфально. Давненько клуб нашей части не помнил таких, переходящих в овации, аплодисментов. И такого аншлага.

Вскоре выяснилось, что у соседей тоже намечается какое-то торжество, и меня ненадолго сдали в аренду. Потом еще куда-то. Слухи в итоге разошлись как круги по воде, и я принялся раскатывать по городам и поселкам, как тот цирк шапито, и радовать публику в погонах и примкнувших к ним членов семей высоким искусством.

Артисту, как известно, надо много репетировать, поэтому в свободное от гастролей время я пропадал в клубе, а потом и вовсе переехал туда с вещами. А еще постоянно мотался в столицу за реквизитом и какими-то там консультациями. Или просто зависал в «Красной целке» и возвращался под утро приятно утомленным. В общем, устроился неплохо. Таких, как я, на зоне именуют придурками, а в армии – блатными. И очень, очень не любят.

Как-то вечером семеро «дедов» нанесли визит вежливости по месту моей работы и жительства. А я, как назло, поленился ехать в столицу или куда поближе. Двое здоровенных парней прихватили меня «за душу» и легко, как пушинку, вознесли на полметра над уровнем моря.

– Ну, ты че, в натуре? – и пошел гнилой базар на несколько голосов.

Дескать, мы тут служим, как собачки породы пудель, кровь за родину-мамку тетрапаками проливаем вперемешку с потом, света белого не видим. А ты, салага зеленый…

– Срочно нужны четверо, – успел вставить свои две копейки в разговор я, пока оппоненты не перешли от слов к жестам, – покрепче и желательно одного роста. Не пожалеете.

– Зачем?

– Куда?

– В артисты. – Вцепившиеся в меня ручищи разжались. Я четко, как учили на занятиях по физподготовке, исполнил соскок и пошел по своим делам. А они принялись выяснять между собой, кто больше всех хочет славы и аплодисментов.

Так и дурковал я в свое полное удовольствие. Изображал, когда скажут, что-то левой ногой на публике, а все остальное время бил балду. В столицу ездил или куда поближе, умеренно выпивал, ходил в кино, читал книги. Даже бедностью особо не мучился: сдал на время службы одну комнату в родительской «двушке» на Арбате бывшему однокашнику, выбившемуся в чиновники Министерства культуры. Славка недавно женился и решил пожить как взрослый. А еще всеми силами гнал из головы мысли о том, что же делать дальше, когда закончится служба и начнется собственно жизнь.

Глава 5

Родина знает

И продолжалось это невообразимое счастье целых полтора года, даже чуть дольше. А потом все вдруг закончилось. Или началось. В двести семнадцатом кабинете административного корпуса, куда меня вдруг срочно вызвали, предварительно разыскав с собаками.

– Проходи, располагайся, – махнул рукой, будто муху отгонял, совершенно незнакомый породистый мужик средних лет. И хотя приличный и явно не от «Большевички» костюм сидел на нем как влитой, а не подобно пенсне на корове, как у наших офицеров, почему-то сразу стало понятно, что он – военный. И в чинах немалых. – Как проходит служба?

– Нормально, – чуть заметно пожал плечами я.

– Проблемы с дисциплиной?

– Никаких.

Самое интересное, что этот дядя мне не представился. И за все время разговора ни разу не обратился ко мне по имени или фамилии.

– Да уж, – раскрыл он папку с моим личным делом, самую малость потолстевшую за время службы. – Начальники, как посмотрю, от тебя без ума. Одних благодарностей штук двадцать. Получается, ты у нас – образцовый воин.

Я скромно опустил глаза и чуть заметно кивнул, дескать, получается именно так.

– Значит, дисциплину не нарушаешь? – гнул свое он. – Военную тайну свято хранишь?

– Так точно. – Лучший способ сохранить любую тайну – это не иметь о ней ни малейшего понятия. Как раз мой случай.

– Тогда ознакомься вот с этим, – он достал из пижонского портфеля ценой в пять, наверное, тогдашних офицерских зарплат файл с несколькими исписанными от руки листами бумаги и протянул мне.

«Объяснительная записка», – прочел я, – «от капитана Беляева В.Б…». Ах ты ж, козлина! Неделю назад ко мне в клубе подвалил белобрысый шустрый мужичок с четырьмя звездочками на погонах и запросто так предложил пустяковое, по его словам, дельце ценой в литр водки. Всего-навсего слазить в ночь с субботы на воскресенье на четвертый этаж в секретную библиотеку. Просочиться через открытую форточку, отыскать на стеллажах папку с контрольной работой за позапрошлый год «Железнодорожный узел Мытищи» и принести ему. А следующей ночью совершить еще одно восхождение и вернуть ее на место. После чего отправляться пить честно заработанное, так и быть, в его компании.

«Ну уж нет», – ответил я. И продолжал стоять на своем, даже когда цена вопроса возросла до полутора литров. До дембеля у меня всего-то полгода, и дожидаться его гораздо лучше под Москвой, нежели под пулями где-нибудь неподалеку от Аргуна или Гудермеса.

– Почему не доложил куда следует? – забрал он у меня файл и вернул в портфель. – Стучать в падлу или просто поленился?

Я тихонько вздохнул. И то и другое, если честно.

– Ну и дурак, – угостил сигареткой меня и закурил сам. – А вот товарищи капитана по учебной группе все правильно поняли и мигом его слили.

– А он меня.

– Это как водится, – подмигнул он. – Ладно, проехали. Служи дальше, сколько осталось, никто тебя не расстреляет. Тем более начальство за тебя горой.

– Спасибо, – я привстал. – Разрешите?..

– Погоди, – хмыкнул он. – А ты действительно смог бы туда залезть?

– Да.

– На четвертый этаж по гладкой стене?

– Не такая уж она и гладкая, есть за что зацепиться.

– Откуда знаешь?

– Сходил потом, посмотрел, – сознался я. – Просто интересно стало.