У меня запершило в носу и защипало в глазах.
* * *
Георгий Шадурский, хмурый, очень спокойный мужчина около сорока лет, отключил телефон и аккуратно положил его на журнальный столик.
– Вот, значит, как – тихо сам себе сказал он и, легким движением выбросив тело из глубокого кресла, подошел к бару. Налил с полстакана виски из хрустального графина и вернулся назад.
Его жизнь после ухода из конторы сложилась вполне благополучно. Не успел вернуться на малую родину в областной центр поближе к Уралу, подальше от Москвы, как потянулись ходоки от местных буржуинов с заманчивыми предложениями. Одно из них он и принял. Уже через год возглавил службу безопасности олигарха местного разлива, владельца заводиков, газеток и пароходиков до двухсот пятидесяти тонн водоизмещением. В ходе нескольких удачных мероприятий обломал клыки наиболее прытким конкурентам и даже как-то умудрился отвадить облизывающихся на собственность шефа лихих местных рейдеров и умненьких московских мальчиков в тонких очочках и галстучках, как у Грефа. В методах, кстати, особо не церемонился. Так, одна приехавшая из столицы на «зачистку поляны» команда вдруг взяла да и пропала куда-то, прямо из снятого под штаб-квартиру загородного особняка. Известно дело, провинция, закон – тайга, медведь – свидетель. Свидетелей, кстати, не нашлось, а охрана била себя коленом в грудь, плакала и божилась, что никого и ничего… Еще одного дяденьку той же интересной профессии Шадурский навестил лично по месту жительства, в скромном собственном домишке в Италии. Прошел сквозь охрану, как иголка через марлю, разбудил спящего в собственной постельке клиента, душевно с ним переговорил, после чего ушел, как пришел, без шума и пыли. А дядечка потом долго бегал и всем рассказывал, что никогда не имел интересов в той самой области и в будущем иметь не собирается. Даже сделал заявление по этому поводу в прессе. Естественно, после всего этого Жора стал очень и очень небедным человеком. Жизнь, как говорится, удалась.
Он допил виски, встал и начал мерить шагами комнату, совершенно не беспокоясь, что его могут услышать. Второй год Шадурский был один, жена с дочками обжила домик на Кипре и в Россию возвращаться совершенно не собиралась. Такие дела, жизнь удалась, а с женой вот не сложилось. На исходе второго десятка лет в браке ее, привыкшую к гарнизонам, съемным квартирам и хроническому безденежью, как это ни странно, сломали именно деньги, большие деньги и все то, что на них можно купить.
Назавтра ему предстояло «обнулить» счет в принадлежавшем шефу банке, а потом выдержать разговор лично с самим им. Услышать его любимое: «И даже не проси» – и объяснить, что ни о чем таком просить не собирается, а просто ставит в известность.
Он взял со столика трубку и набрал номер.
* * *
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Женя Сироткин, меж своими – Сиротка, признавал свою полную и безоговорочную капитуляцию.
– Как скажешь, дорогая, – тихо сказал он и обворожительно улыбнулся, – на Канары, значит, на Канары.
– Ты прелесть, Женечка, love you, – промурлыкала Маргарита, королева красоты 2006 года всей области, и тоже улыбнулась. Томно и обворожительно… – На фиг нам этот Барбадос, – подошла к нему, страстно поцеловала и слилась в объятиях.
Женя действительно очень ей нравился – симпатичный, спортивный, совсем не старый, как другие некоторые, небедный и нежадный. А что самое главное – мягкий и уступчивый. Почувствовав, что из Сироткина при желании можно вить веревки, девушка уже начала строить далекоидущие планы…
Услышав телефонную трель, он с сожалением убрал одну ладонь с роскошного бюста, вторую с места чуть пониже спины и в несколько шагов пересек гостиную по диагонали. Взял с книжной полки телефон и глянул в окошко вызова.
– Рад тебя слышать, Дед. Как сам? – все еще улыбаясь, проговорил он.
– Последний раз в прошлом году.
– Что? – Улыбка пропала – Вот как.
– Да, конечно. Завтра же.
– Сразу и позвоню.
– Понял, до связи.
Он вернул телефон на прежнее место и повернулся к девушке.
– Жень, ты меня слушаешь?
Только тут он понял, что все это время она что-то щебетала.
– Что?
– Ты совсем меня не любишь, – надула губки красавица Маргарита. – Мы на бои быков поедем?
– Понимаешь, Марго… – начал Сироткин, но она ничего такого понимать не желала.
– Оксанка в прошлом году была, говорит, прикольно. – Он не совсем врубился, что может быть прикольного в том, чтобы оторвать быка от поедания силоса и ухаживания за коровами, притащить на арену и там убить, но это было совсем неважно, девушку несло… – А еще надо обязательно смотаться в Барселону.
– Марго…
– И в Лиссабон, это тоже в Испании, совсем рядом.
– Лиссабон – это столица Португалии, – со вздохом вставил свои две копейки в разговор Евгений.
– Какая разница, все равно рядом.
– Послушай…
– И потом, почему бы тебе не купить домик в Испании, ненавижу жить в отелях, а так мы могли бы…
– Стоп, – негромко сказал Женя, и словесный поток на время прервался. – Мне позвонили…
– Да отключи ты эту трубку, – махнула она рукой, – вот, я и говорю…
– Испания откладывается. – И счастливую улыбку как ластиком стерло с лица девушки. Зато появилась продольная морщина на лбу.
– Что ты сказал?
– Возникли обстоятельства…
– Вот что, друг любезный, – она уперла руки в бока и нахмурилась, что ей совершенно не шло, – или мы завтра же с утра пораньше едем выкупать билеты, или… – она сделала паузу.
– Или… – негромко сказал он.
– Тогда будь здоров. За вещами заеду завтра. – Развернулась и двинулась к выходу в полной уверенности, что ее сейчас же попросят вернуться.
– Рита, – позвал он, и девушка, еле сдерживая улыбку торжества, замерла в дверях.
– Что, милый?
– Забирай сегодня, завтра с утра меня уже здесь не будет.
Женя проводил ее до выхода и остался стоять в прихожей. Так и есть, в дверь сначала позвонили, а потом начали колотить ногами. Он вздохнул и щелкнул замком. На пороге стояла совсем не прекрасная в гневе Маргарита, с потемневшим и слегка постаревшим от злости личиком.
– Так мы едем или нет?
– Нет.
– Больше мне не звони, понял! – Она ушла прочь, очень похожая в этот момент на саму себя лет эдак через десять.
Женя прошел на кухню и достал из холодильника бутылку минеральной. Отсалютовал луне в окошке и сделал несколько глотков.
«Все-таки ты вернулся, командир…» – Он с самого начала верил в это, только с годами эта вера сильно уменьшилась в размерах.