День восьмой. Том первый

– А ты у Витьки Кораблёва дома была? – Спросила Катя.

– Была. Мы с тобой вместе были. На его дне рождения. Помнишь?

– У него вообще один этаж, зато как там всё круто!

– Только вот сам Витька, – Анюта покрутила в воздухе рукой, подбирая слово, – малахольный какой-то.

– Дурак он, скажи прямо.

– Если бы он был дурак, у него не было бы таких богатых родичей.

– Это точно, – согласилась Катя.

Мимо проехала машина, взрывая колёсами грязный снег и обдав девочек едким дымом.

Анюта несколько раз переступила с ноги на ногу, потёрла замёрзшие руки и нетерпеливо оглянулась по сторонам.

– Да ну её, – сказала она. – Пойдём куда-нибудь, а?

– Пойдём! – Легко согласилась Катя. – Достало меня уже тут стоять!

Они неторопливо пошли по заснеженному тротуару. Мимо пробежали два маленьких мальчика с санками.

Анюта посмотрела им вслед.

– Ты вчера на дискотеке была? – Спросила она.

– Не пустили. Сказали, маленькая ещё.

– А я была, – похвасталась Анюта. – Пока Вовка билеты показывал, я потихоньку прошмыгнула.

Вовка – это был её брат. Он всегда во всём потворствовал младшей сестре.

– И как там? – Заинтересовалась подруга.

– Ничего особенного. Это только было написано, что рождественская. Из рождественского там только ёлка была. И то какие-то придурки обкуренные чуть не повалили её в конце.

– Ты что – до конца была?! – Изумилась Катя. – До трёх ночи?!

– Ага. Это потому что меня Вовка домой одну не пустил.

– А шнурки, как – ничего?

– А что они? Вовка им сказал, что я с ним, всего делов-то, – небрежно отозвалась Анюта.

– Жалко, что у меня какого-нибудь Вовчика нет.

– У тебя Андрюха.

– Да ну его. Лучше уж вообще никакого, чем такой. Маленький и тупой. И орёт постоянно. Пр-ридурок! – С чувством добавила она.

– Чего это ты так на него?

– Меня с ним сидеть заставляют. Будто я нанялась!

– Вот когда я вырасту, – доверительно поведала Анюта. – У меня детей вообще не будет. – Она перешла на шёпот. – Знаешь, как их рожать больно?

– Что – правда?

– Ещё как!

– Зато я знаю, – парировала Катя, – что детей грудью нельзя кормить.

– Потому что они отвислыми становятся.

– Ага.

Девочки замолчали.

– Как уши спаниеля, – фыркнула вдруг Анюта.

– Что? – Изумилась её собеседница.

– Это Володька так говорит. Вот у этой – сиськи как уши спаниеля.

– А «у этой» – это у кого? – Заинтересовалась Катя.

– Ну-у… на всяких показывает.

– Везёт тебе, что у тебя такой взрослый брат. С ним о всяком таком можно поговорить.

Анюта загадочно, словно Джоконда, улыбнулась и тут же перевела разговор на другую тему:

– Я вот думаю, хорошо было бы, если бы ребёнок сразу становился большим… Лет пяти-шести, хотя бы. Чтобы пелёнки не пачкал. И не орал по ночам. И чтобы с ним интересно было. Тогда бы я ещё согласилась на ребёнка. А так – пока вырастет – все нервы истреплет.

– Сейчас детей из детдомов берут.

– Ты что – офонарела?! – Анюта даже остановилась посреди дорожки. – Ты знаешь, какие там уроды живут?!

– Это они в детдоме такими становятся. А если лет в пять взять…

– А ты представляешь, какая у них генетика, если у такого ребёнка мама – воровка, а папа – наркоман?! Кем он будет, когда вырастет? Не-е, – поёжилась она, – я бы с таким даже в одной комнате бы не осталась. А воспитывать постоянно – фигушки!

– А Ирку, говорят, из детдома взяли.

– Соколову? – Уточнила девочка. – Не верю!

– Почему?