Секунд-ротмистр

– Есть. Но это не главное, мне удалось раздобыть немного деньжат.

Он подошел к столу и высыпал из кармана брюк горсть пятикопеечных монет тридцатых – шестидесятых годов восемнадцатого века, а так же серебряный Елизаветинский рубль. Сашков привлеченный его действиями перестал смотреть в окно и подошел к столу. Взял в руки монету с четким образом императрицы и стал разглядывать. На аверсе кроме портрета надпись: «Б.М.ЕЛИСАВЕТЪ. I.I. МП: САМОД: ВСЕРОС». Внизу буквы «СПБ». На реверсе двуглавый орел и надпись «РУБЛЬ.1742.МОНЕТА»

– Откуда? – спросил Сашков, ложе ее обратно на стол: – Она же около четырех тысяч долларов стоит.

– Поменял.

– На что?

– Помнишь, среди монет отданных мне монахом, был серебряный рубль Екатерины Великой.

– Ну, помню, конечно. Так ведь мы же его с тобой могли бы использовать.

– Не могли. Он выпуска тысяча семьсот семьдесят седьмого года, а мы с тобой отправляемся в более ранние годы. Как раз в тот период, когда одна государыня уже умерла, а вторая так и не вступила на трон. В тот период этот рубль было нельзя использовать. Подумал сначала его продать, как-никак тысячу баксов стоит, а потом вижу, такую монету в интернете ищут в обмен на елизаветинский. Ну, пришлось доплатить. И вот уже у нас кое-что есть. За тем по городу прошвырнулся и у антикваров мелочи накупил. Блин дорого нам твое турне обойдется, – вздохнул он, подошел к спортивной сумку, что стояла в углу у дверей. Открыл ее и извлек из ее глубин кошель, точную копию тех, что носили в семнадцатом-восемнадцатом веке. Вернулся к столу и стал ссыпать туда, пересчитывая, монеты.

– Итого шесть рублей с мелочью, – проговорил он, завязывая кошель. – Мне кажется, что теперь мы готовы и можем отправляться.

– Слышь, Федор, – проговорил Александр, – это может, мы это того. Ну, для начала, перекусим, а?

– Пообедать в «Англетер»? А что идея не плохая – давай!

– Я тут давеча телик со скуки смотрел, там фильм про Есенина показывали…

– Знаешь, после того, как мы с Мишкой Путятиным изобрели «Машину времени», – перебил его Федор, – я фильмы, особенно на исторические темы не смотрю. Во-первых, до семнадцатого века почти вся история искажена, во-вторых, сценаристы такого навыдумывают, что историю еще больше исказят, а в-третьих, мы сами лично можем узнать, что и как было на самом деле. Усек.

Тарабарщина полная, но Сашков кивнул, что усек. В чем-то Меншиков был прав. Гибель русского поэта, в двадцатом веке, была из тех загадочных, что прокатились в то время. Маяковский, Горький и Есенин? Как и почему? Одни загадки. И объяснить их ни кто не может, а уж тем более кинематографисты. Вполне возможно в году так шесть тысяч десятом найдутся такие, что начнут утверждать, будто снятое художественное кино не что иное, как обыкновенные кинохроники. Этакие реалити шоу наподобие «Дома-2» и «Большого брата».

Сейчас же Сашкову вдруг вспомнились слова ни то литературного героя, ни то киногероя – Шерлока Холмса, что он слышал в одном из фильмов:

– Без доказательно, дорогой профессор, бездоказательно.

Меншиков взглянул на приятеля, улыбнулся и произнес:

– Ну, пошли, пообедаем.

После обеда, за которым Федор просидел задумчивый, он опять исчез. Сказав перед этим:

– Жди.

Сашков сидел в гостинице, и ждать не захотел. Скучно. То ли дело по улицам походить, воздухом, так и пропитанным историей подышать. Ну, и что, что дождь начался. В черном плаще с зонтом в руке, который он так и не решился открыть, он уже более часа как гулял по скверу.

Со стороны Невского проспекта показался свадебный кортеж. Сашков не удержался и достал фотоаппарат и снимок. Из белого лимузина, притормозившего около поставленных наспех лавочек торговцев, выбрались жених и невеста. Молодые подбежали к маленькой чугунной ограде, окружавший монумент, и стали фотографироваться, а зеленой «Газели» по-прежнему не было.