Опричник

– А как же Годо? – Вдруг вспомнил про трактирщика путешественник.

– А ему ничего не грозит. Он сделает вид, что не знал, кто у него снимал комнату. А уж тем более не ведает, почему мы именно таким образом покинули его заведение. Но впрочем, сейчас не до философии, нужно к лошадям.

Они бегом, прячась за кустами, добрались до коновязи. Пока Рашфорт отвязывал своих лошадок, Меншиков ножичком надрезал седла у офицерских коней. Такую фишку он видел в одном из фильмов. Вскочившие в седла всадники, тут же с них слетят. Граф Рашфорт обратил внимание и прошептал:

– А это ты здорово придумал, дружище. Пусть попытаются нас догнать. А теперь по коням.

Оба вскочили в седла. Рашфорт пришпорил коня и ускакал вдаль, следом за ним спешил Меншиков.

Ля Рашель

О грядущей осаде в Ля Рашели знали, а вот, что враг в нескольких верстах от городских стен никто не догадывался, иначе не смогли бы приятели попасть внутрь крепости так спокойно.

Они влетели в городские ворота. Рашфорт не слезая с лошади, потребовал к себе начальника караула. Солдат удивленно взглянул на графа и задал только один вопрос:

– А вы собственно кто такой?

– И это ордынцы, – прошептал Рашфорт. Еле сдержался, чтобы не ударить охранника. Сжал зубы. Потом улыбнулся и произнес гордо: – Граф Обочин известный так же как Рашфорт.

Служивый побледнел. О графе Рашфорте он явно был наслышан.

– Я сейчас сбегаю за капитаном городской стражи, – проговорил он.

– Это потом, а сейчас закрой двери, дурень. Враг у городских стен, а у вас ворота нараспашку. А если бы это был не я, а один из мушкетеров короля?

Охранник тут же вскинул мушкет. Ему в голову пришла мысль, а если перед ним действительно не граф Рашфорт, а какой-нибудь чужеземец, который решил воспользоваться именем офицера. Обочин рассмеялся. Запустил руку за пазуху камзола и вытащил бумагу. Ткнул ей в лицо служивого и приказал:

– Читай!

Охранник взял бумагу. Пробежался по ней глазами и вновь побледнел. Затем взглянул на Меншикова и спросил Рашфорта:

– А это кто с вами?

– Это мой приятель и угрозы, в отличие от мушкетеров, не представляет. Так что закрывай двери и зови сюда капитана.

Служивый тут же кинулся выполнять приказ. Он скрылся за дверью, ведущую внутрь башни, а вскоре за спиной Меншикова раздался скрежет. Федор невольно повернулся и посмотрел на ворота. Они медленно, со скрипом закрывались. Это произвело на путешественника неизгладимое впечатление. Когда створки сомкнулись, стала опускаться стальная решетка. И тут раздался голос, заставивший Меншикова вздрогнуть. Федор тут же прекратил смотреть, как закрываются ворота, и взглянул на капитана.

На офицере был военный камзол – кожаный джеркин, широкие панталоны. Ноги обуты в сапоги со шпорами. На голове широкополая шляпа с высокой тульей, поля которой загнуты кверху, да к тому же украшенные, как предположил Федор, страусовым пером. Из-под кожаного джеркина выглядывал плоеный воротник. Офицер снял с головы шляпу и выполнил реверанс. И только тут Меншиков обратил внимание, что прическа у гугенота была совершенно иной. Она больше походила на стрижку под горшок. В Париже людей с такими волосами Федор не встречал. Те, что попадались (и даже Рашфорт) носили длинные волосы, зачесанные со лба в одну сторону. Щеки у офицера были гладко выбриты, но бороду эспаньолку тот носил. Ни каких излишеств, что присутствовали в фильмах о мушкетерах, просто не было. Меншиков предположил, что прическа и отсутствие аксессуаров и огромной перевязи, было только из-за того, что офицер, как и все люди в городе, являлись потомками последних ордынцев в этой провинции.

Офицер взял бумагу из рук графа Рашфорта, прочитал ее и проговорил:

– Господа, прошу следовать за мной.

Подошедший с офицером, солдат взял лошадей путников под узды.

На той стороне ворот капитана ждала серая лошадь и несколько всадников с факелами в руках. Капитан вскочил на лошадь, и вся эта процессия поскакала к ратуше. Меншиков то и делал, что крутил головой по сторонам. Немцы, англичане и американцы сделали во время Второй Мировой Войны все, чтобы от старинного ордынского города ничего не осталось. Постарались, конечно же, и французы, исправляя неправильную свою историю. Федька вдруг поразился той мысли, что единственный город, непострадавший за все это время был Каркассон. А может быть, этот город был отстроен намного позже? А тот, в котором жили катары, был просто стерт с лица Земли. Действительно это было так или это было одно из предположений, Меншиков не знал.

Узкие темные улочки. Дорогу освещаю только факела стражи. Впереди двое, позади двое. Между ними капитан и два графа. Остановились около ратуши. Капитан спрыгнул с лошади и бегом вбежал по лестнице, застучал что есть мочи в двери. Через минут пять, после долгой возни с той стороны, она распахнулась. На пороге стоял привратник.

– Прибыл человек из Парижа. – Проговорил капитан. – Обстоятельства складываются так, что необходимо срочно собрать совет города. Нужно послать за мэром.

– И что это необходимо делать – на ночь глядя? – Полюбопытствовал старик в темно-синем плаще.

– Необходимо! – Твердо заявил офицер. – Не время разглагольствовать, когда враг всего в нескольких верстах от города.

Старик побледнел, пропустил посетителей внутрь, а сам тут же отослал посыльного, что спал в соседней от входа комнате, к мэру и прочим важным господам города.

Примерно через час в просторном зале ратуши собрались представители всех сословий. Меншиков сидел рядом с Рашфортом и разглядывал присутствующих. Особенно его интересовали женщины, вернее сказать одна. Это была Миледи. Девушка была в мужской одежде. Черный костюм, сапоги ботфорты, шпага. Волосы забраны в пучок, а шляпа, в которой Миледи пришла, висела на вешалке вместе с остальными.

Ее муж, боярин Зимин, сидел по правую руку от мэра, и явно обладал весомым голосом в делах города. Как истинный патриот он и сейчас, не смотря, что наряд привлекал к нему сильное внимание, Зимин не отказался от традиционных русских одежд. Поверх рубахи, украшенной шитьем, был одет парчовый кафтан, длиною до колен. Застегнут он был персидским кушаком, на котором висели ножик и ложка. Поверх него ферязь из дорогой шелковой материи, подбитое мехом и обшитое золотым галуном. На ногах парчовые, отчего-то ярко-зеленого цвета, портки, а так же сапоги с заправленными в них онучами.

Сам мэр, как и остальные представители муниципалитетов в основном одеты по европейской моде. Несмотря на дождь, что еще продолжался снаружи, в основном в туфлях, лишь только у троих Федор, заметил сапоги.

Рашфорт коротко изложил сложившуюся ситуацию. Рассказал о событиях произошедших накануне, а затем поинтересовался, как собираются поступить горожане. Первым взял слово мэр. Он встал с кресло, которое больше напоминало царское ложе. Подошел к окну, за которым уже забрезжил солнечный свет и молвил:

– Дела неважные, скажу я вам. События развиваются достаточно быстро, чтобы хоть что-то предпринять. Будь у нас больше времени, мы смогли бы подготовиться основательно к осаде. Собрали бы урожай, но, увы, этой возможности у нас теперь больше нет. Да и с рыболовным промыслом в последнее время начались проблемы. Кардинал приказал уничтожать наши корабли, выходящие в море. Одна надежда на Великого хана и его армаду.

Меншиков невольно вздрогнул. Он ведь прекрасно помнил, что жители осажденного города надеялись на британского герцога Бэкингема, а ни как уж не на русского царя. Об этом писал тот же Александр Дюма в своих романах: «Три мушкетера» и «Людовик XIV». Что-то не сходилось. Мысль о том, что Великого хана в летописях записывали еще и как Бэкингема, пришла в голову позже, когда он уже вернулся из своего путешествия. Федор видел, что Рашфорт, при упоминании правителя Империи хотел, что-то сказать, но сдержался и промолчал. А между тем мэр продолжал:

– Боюсь, что запасов продовольствия, что у нас есть, хватит на несколько. Вот и приходится уповать на Монгольские орды, что, наверное, уже сейчас спешат нам на помощь.

Федору стало понятно, что о событиях, произошедших в центре Империи, тот ничего не знал. Он хотел было встать и взять слово, но рука графа легла на его плечо.

– Не надо, граф, – прошептал Рашфорт, – зачем в людях убивать последнюю надежду. Пусть думают, что придет помощь и тогда с верой, что придет спасение, и орды Великого хана уничтожат еретиков, будут еще храбрее защищать свой дом. Тем более, граф, вы сами видите, что продовольствия, благодаря ранним действиям армии Людовика, запасы у нас не так уж и велики. Дайте нам возможность выиграть время, а тогда мы уж что-нибудь сами придумаем.

– Вы хотите убить Луи XIII?

– Убить народного короля, так же глупо, как справлять нужду против ветра. Это отсрочит сдачу города на небольшой срок. Граф, вы считаете, что Луи великий полководец, способный поставить на колени свободолюбивый народ?

Меншиков кивнул.

– Увы, граф, но вы ошибаетесь. Во Франции только один человек способен по-настоящему управлять всем сбродом, что стоит сейчас по ту сторону городских стен.

– Кардинал?

– Вы сами ответили на свой вопрос, граф. Именно кардинал и является тем человеком, кто координирует боевые действия. Это он Великий полководец, а ни как уж не Луи. Именно его смерть спутает карты еретиков. Но довольно. Давайте лучше не отвлекаться.

– Нам лишь нужно продержаться, – повторил мэр и замолчал. Оглядел присутствующих.

– Мне бы хотелось узнать, – обратился вдруг к нему Рашфорт, – точную информацию о продовольствии и боеприпасах. О количестве фуража, зерна, рыбы. Ведь рыбу же солили впрок, господин мэр?