Раб и Царь

Он взял Диму за руку и проводил к свободному столу. Студенты расхохотались ещё больше. Дима готов был провалиться сквозь землю. Преподаватель стоял перед студентами, а те заливались смехом, не в силах остановиться.

– Довольно, довольно, – успокаивал их преподаватель. – Пошутили немного, и хватит. Давайте начнём работать.

Смех в аудитории стал стихать, и лекция стала протекать по своим, отточенным десятилетиями, законам. Единственный человек в группе так и не смог подчиниться этим законам. Это был Дима. За две пары лекций он даже не открыл своего конспекта. Дима смотрел на Катю, а если точнее, то на её спину. Ему было прекрасно видно, как Раб увивается перед ней. То он что-то доставал из своего портфеля и предлагал ей, но та отрицательно мотала головой, то что-то очень долго нашёптывал Кате на ухо, но она отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Левая рука Раба всё время не знала, куда деться. Она постоянно вертелась за Катиной спиной и неизменно успокаивалась на спинке Катиного стула, при этом всякий раз старалась коснуться её спины. Как только это происходило, Катя дёргалась, и рука моментально исчезала. Однако не проходило и пяти минут, как рука снова маячила за спиной Кати. Это сильно раздражало Диму, и к концу лекций он уже не знал, на кого он больше злился, – на Раба или на Катю.

Лекции закончились. Дима сидел на своём месте, так и не решив, подходить к Кате или нет.

Катя нарочно медленно убирала всё со стола в свою сумку. Она ждала Диму. Но всякий раз, оглядываясь на него, видела его злые глаза.

Наконец Дима решился подойти к ней. Но он опять опоздал. Около Кати вертелся Раб.

– Может быть, пойдём сегодня куда-нибудь? – говорил он ей.

– Как-нибудь в другой раз, – отвечала она. – Сегодня я занята.

– Если не секрет, чем?

– Почему секрет? – нарочно громко сказала Катя. – Мы с Димой сегодня на вокзал идём за сумкой.

– Какой сумкой? – не понял Раб.

Дима, как только услышал своё имя из уст Кати, тут же пришёл в себя. Он впился глазами в Раба и подтвердил:

– Да, да, нам в камеру хранения надо.

Катя схватила Диму под руку и потащила его из аудитории. Раб остался стоять на месте. Он, с искажённой от злости физиономией, смотрел им в след, и шипел себе под нос:

– Крепкий орешек. Ну что ж, придётся постараться.

Катя с Димой, держась за руки, выбежали на улицу, и пошли к вокзалу.

– Что ж ты опаздываешь всё время? – ворчала на него Катя.

– Проспал, – виновато оправдывался Дима.

– Место было свободно, вот он и сел. Не могла же я его выгнать?

– Видел я, как он к тебе приставал.

– Кто это ко мне приставал? – не поняла его Катя.

– Раб, кто же ещё?

– Ну, ты даёшь! Никто ко мне не приставал. Напротив, он очень был тактичен.

– Что же он сзади тебя рукой водил, всё на спину пристроить её пытался?

– Ты знаешь, у меня на спине глаз нет.

– Так, что? Тебе понравилось с ним сидеть?

– Слушай, не рановато ли ревновать? Нечего было спать. Пришёл бы раньше и пристраивал бы свои руки куда хотел.

– И ты бы её не столкнула?

– Твою нет.

Катя вдруг резко остановилась и посмотрела на часы.

– А куда это мы с тобой идём?

– Как, куда? На вокзал, за сумкой.

– За какой сумкой? Мне же домой надо!

– Да ты же сама сказала, что мы за сумкой идём.

– Это я так, чтобы он отстал от меня. Я не могу сегодня. Я отцу обещала.

– Чего обещала?

– Понимаешь, папу сегодня в гости пригласили. Со всей семьёй. А я, вместо того, чтобы домой бежать, на вокзал с тобой собралась.

– К кому пригласили?

– Да я и сама их не знаю. Сослуживиц его. Они раньше служили вместе. Я тогда ещё маленькая была.

Дима хитро улыбнулся.

– Так что же ты стоишь? Бежим скорее.

Они взялись за руки и побежали домой. У парадной Катя остановилась.

– Ну вот, пора прощаться, Димуля. Увидимся теперь только завтра.

– Почему завтра?

– Потому, что вряд ли из гостей мы рано освободимся.

– Человек предполагает, а Бог располагает, – хитро ответил Дима.

– Не поняла?

– Скоро всё поймёшь. Я не прощаюсь.

Дима помахал Кате рукой и побежал домой.

– Господи, где тебя черти носят? – заругался отец, увидев дочь. – Мы с мамой уже заждались тебя. Утром же договаривались, что из института без всяких задержек домой.